Иван Дроздов - ГЕННАДИЙ ШИЧКО И ЕГО МЕТОД
Мы не говорим: давно это было или недавно. Мы говорим о философии и психологии, насаждавшихся годами: пить в меру, пить культурно, пить умело... Да и теперь по поводу публикаций тех времен пьющий человек скажет: «Что же тут плохого или неверного? Газеты отражали мнение большинства людей: пить надо в меру, а не знаешь меры грош тебе цена».
Будем откровенны: вот это самое большинство да лишенные патриотизма госпартаппаратчики свернули поднявшуюся было в нашем обществе борьбу за трезвость. Пока они одолели, вновь обрушив на народ моря спиртного, но в глубинах общества и, прежде всего, народной интеллигенции зреет спасительная дума о новых формах борьбы за очищение народа от пьяного дурмана. И тут мы можем повторить снова: метод, Шичко может стать чудодейственным средством или оружием в этой эпической всенародной борьбе.
Итак: две точки зрения — одна: пить в меру, понемногу, желательно очень немного; и другая: пьянство — зло, в любых видах, по любому поводу, в любых количествах!
Кто же прав? Почему существуют такие противоположные точки зрения на вопрос, касающийся здоровья миллионов людей?
Можно было бы сказать: авторы «Труда» некомпетентны, а ученые, выдающиеся люди нации, в том числе академик Углов, ратующие за абсолютную трезвость, больше знают, они мудрее — им и верить. К сожалению, вопрос этот не так прост.
Пишущему эти строки недавно привелось быть на юбилее одного литератора — известен он своей многолетней борьбой против пьянства, сам не пьет, и жена его не пьет, а на столе были и коньяк, и вино, и водка.
«Что же это такое?» — спрашиваю у него тихонько. Он пожимает плечами, виновато говорит: «Да как же иначе, ведь не поймут».
Хорошо эту психологию выразил поэт Владимир Котов в стихотворении «Пей до дна».
Средь традиций самых разныхЕсть нелегкая одна:Если встреча,Если праздник, –Значит, пей,И пей до дна!Пей одну, и пей другую,И седьмую, и восьмую, –Просят, давят, жмут «друзья», –Ну, а если мне нельзя?!Ну, а если есть причинаЗавтра утром в форме быть,Значит, я уж не мужчина,Хоть давись, но должен пить?!
Традиция, ритуал... В плену у них оказывались многие. Едва ли не от каждого, с кем заговоришь на эту тему, можно услышать: «Сам то я могу и не пить, но вот как быть с друзьями, которые пришли к тебе в гости?». Думается, есть в подобных рассуждениях изрядная доля преувеличения трудностей. Встречать дорогих людей с бокалом ядовитого пития не обязательно. Особенно тем, у кого дети. Они или подражают взрослым, или, наоборот, проявляют бурный протест.
Мой внук Денис был еще маленьким, когда мы вслед за Угловыми окончательно решили не только не пить самим, но не угощать спиртным и друзей. Внук рос в обстановке полного неприятия пьяных застолий. С тревогой наблюдали мы, как относится он к пьющим товарищам-школьникам, а их со временем, к сожалению, становилось больше и больше. И когда его приглашали на день рождения, мы волновались: «Не выпьет ли?» Но нет, Денис к рюмке не притрагивался. А когда мы спрашивали: «Как ты себя в компании пьющих чувствовал?» — он отвечал: «Они знают: я не пью и не собираюсь пить».
Конечно же, приятели подтрунивают над Денисом, пытаются оспорить его трезвеннические убеждения. Парень все время испытывает влияние двух сил: семейную, трезвенническую и — уличную, винопитейную. И, естественно, его посещают сомнения. Он старается сам разобраться в этой проблеме. Читает статьи, внимательно смотрит и слушает антиалкогольные передачи. А когда вышло постановление о преодолении пьянства, дважды перечитал его и сказал:
— Так это против алкоголиков!
— Почему?
— Водка-то остается.
— Водка остается, но пить ее — значит идти против общества. Видишь, сколько ввели ограничений. Например, до двух часов дня не купишь водку. На работе не выпьешь. Да и дома поостережешься: завтра-то на работу.
Денис на это пытается возражать, в ход пускает расхожие суждения:
— За ночь человек проспится. А что до двух часов — так любители выпить впрок запасут. Купит целый ящик и будет сосать.
— Под одеялом, что ли?
— Зачем? С друзьями.
— А друзей-то, охотников до водки, меньше становится.
— Да почему?
— Опять — почему? От глаз людских не спрячешься. А если ты пьешь — тебя за версту видно: у тебя и ноги дрожат, из рук все валится, под глазами мешки синюшные, а в глазах — пьяная одурь. Нет, друг Денис, ты вокруг ясного вопроса демагогию не разводи. Жизнь и время теснят пьяниц. И ты своим товарищам — тем, кто голову тебе морочит, — можешь сказать смело: не от большого ума они с малых лет к рюмке тянутся. Не с той стороны в жизнь заходят. В будущем люди строже за пьяниц возьмутся.
— Ну вот и ты, дедушка, говоришь: за пьяниц. А товарищи мои, какие они пьяницы, если рюмку-другую на вечере выпьют?
Юношу можно понять: с винопитейной психологией, вошедшей во все поры общества, трудно бороться. Вино как непременный атрибут праздничного стола, как спутник веселья крепко вцепилось в неокрепшие умы нашей молодежи. И нужно будет пройти нелегкую дорогу, потратить немало сил, чтобы начисто вытравить этот ядовитый винно-хмельной туман не только из сознания молодых людей, но и из всей нашей жизни.
Отрадно, что мой шестнадцатилетний внук, по мере осознания важности проблемы, проникается желанием помочь другим избавиться от затягивающего порока.
Недавно мне довелось быть на безалкогольной свадьбе сына моего товарища. Гостей было около семидесяти человек, ритуалу, как жестокому божеству, и на этот раз была отдана дань, но... почти символическая. На огромном столе среди разноцветья соков и напитков затерялась замшелого вида пузатенькая бутылка коньяка столетнего возраста — подарок какого-то заморского гостя. Ее все видели, кое-кто попробовал, но и она до конца пиршества простояла едва початой.
Один литератор, слывший за горячего поклонника Бахуса, поднимая бокал с клюквенным соком, сказал:
— Прошу засвидетельствовать. Иначе не поверят, что был на свадьбе и не выпил ни грамма вина.
Знакомый врач, сидевший со мной рядом, недоуменно поводил взглядом по рядам сосудов с соками, склонялся ко мне, трагически вопрошал:
— Так-таки и ничего нет?
Я утвердительно кивал головой:
— Нет. И, по-видимому, не будет.
Через час-другой все освоились с отсутствием спиртного. Произносили умные тосты, много смеялись, потом так же много и красиво танцевали.
В полночь, расходясь по домам, говорили: «Вот ведь... Свадьба — и без вина. Оказывается, можно. И даже лучше — и настроение хорошее, и голова светлая». К сожалению, безалкогольная свадьба в наше время — большая редкость. И случается она не из естественной потребности всех собравшихся на нее гостей, а из смелого протеста организаторов этого семейного торжества против алкогольного зелья. И выглядит пока лишь как дерзкий вызов, как призыв ко всеобщему отрезвлению.
По данным мировой статистики, во всех развитых странах, особенно в последние годы, увеличивается производство и потребление алкоголя.
К сожалению, мало конкретных данных о количестве пьющих. Статистика, словно красная дева, стыдливо замалчивает цифры. И так во всех странах: народам и государствам, видимо, нелегко признать свой грех, и они прикрывают его фиговым листком мнимого благополучия.
Поразмыслим над одной цифрой — она приводится в книге «Алкоголизм»:
«По вине больного алкоголизмом так или иначе страдают семь-восемь человек, связанных с ним родственными, семейными и производственными узами».
Могут сказать: алкоголик — не мертвец, не убитый. Это верно. Но кто может сказать, что лучше: жить с вечно пьяной идиотской физиономией или не жить вовсе?
Самое удручающее в мировой статистике, и в нашей в том числе, это то, что в последнее десятилетие, и особенно в последние годы, пить стали подростки и юноши. Пить стали наши женщины. Вот что особенно тревожит.
Современный русский поэт Сергей Викулов в поэме «Костры на ветру» с горечью пишет:
Зина с Шуркою —Заметили в деревне не вчера,Стали часто чуть не с песнямиЯвляться со двораВеселились, вниз катились...Докатились до суда«Вишь, какую взяли моду,—Бабка Анна в сторонеПроворчала, — лопать водкуС мужиками наравнеПоглядели б деды, прадедына этих матерейУстрашились бы, поди-ка...Не поверили б скорей,Чтобы девка, чтобы баба —Из стакана, допьяна?Обалдели б наши прадеды,сказали б: «Вот те на!»
Накануне нового века — в 1889 году — выдающийся русский ученый-психиатр И. А. Сикорский предвидел эту опасность. Он обратился к женщинам с воззванием:
«Вниманию русских женщин! Женщине принадлежит высокая роль, на которую указывал Кант: быть орудием нравственного развития и усовершенствования человеческих обществ. Эта роль не может быть выполнена представителем другого пола в такой мере, как женщиной. Будучи более тонкой, более нравственной, менее склонной к преступлениям, женщина является естественным носителем нравственных идеалов. Женщина всегда являлась ревностным поборником трезвости во всех странах, во все времена».
