Татьяна Шередеко - Дыхательные практики для оздоровления, релаксации, высвобождения подавленных эмоций и многого другого

«Быть здесь», как будто нет больше будущего и прошлого. Нужно «быть здесь», как будто дальше времени не существует. И это «конец» времени. Потому что это начало. Все очень просто. А кажется невозможно.

Как примирить непримиримое, встретиться с нулем или бесконечностью?

Требуется пристальное внимание.

Наблюдатель открывает себе новорожденного, как будто до того никогда его не видел.

И испытывает такое удивление… что забывает все. Включая самого себя. Он сам исчезает!

Нет больше наблюдателя! Остается только младенец.

Прекратилось это древнее, вечное и иллюзорное деление на тех, кто смотрит, и тех, кого рассматривают.

Существует только этот ребенок, которого созерцают. Не такого, какого мы знаем, о котором прочитали или нам сказали. Его созерцают таким, какой он есть. На него смотрят. Или, лучше, дают заполнить всего себя. Без посторонних советов. Без предупреждений. Во всей невинности. Во всей новизне.

Все становится просто «им».

Акушер снова стал новорожденным.

Он снова пережил свое рождение. И он снова обрел свою чистоту. Не умея того, он отрешился от времени. Вместе с ребенком он на пороге вечности… И я, в свою очередь, лечу, приближаюсь к этому.

Но подождем ребенка.

Все готово: полумрак, тишина, сосредоточенность. Время остановлено.

Ребенок может появиться.

А вот он!

Он выходит… Сначала голова. Затем руки, которым помогают освободиться, просунув по пальцу под мышки. Поддерживая таким образом ребенка под каждой рукой, его поднимают, как его вытащили бы из колодца. И главное – не трогают голову! Его кладут прямо на материнский живот.

Какое место подошло бы лучше, чтобы принять ребенка? Это материнский живот, по размеру и форме точно соответствующий малышу. За мгновение до этого выпуклый, теперь впалый, кажется, что он ждет его, как гнездо.

Теплота и мягкость живота, его поднятие и спуск в ритме дыхания, его нежность, живое тепло кожи – великолепное место для новорожденного.

Наконец, а это главное, близость этого места позволяет сохранить целой пуповину.

Большой жестокостью является перерезание пуповины сразу же после того, как ребенок выйдет из материнского лона. И это очень плохо влияет на ребенка.

Сохранить пуповину целой, пока она бьется, – значит трансформировать рождение.

Во-первых, это обяжет акушера быть терпеливым. Это призовет его, как и мать, уважать жизненный ритм ребенка. Во-вторых, есть причина важнее. Как мы уже сказали, воздух, наполняя легкие малыша, производит эффект ожога. Более того. До рождения ребенок не знал ничего, кроме себя самого. Он не делал никакого различия между миром и собой, потому что снаружи и внутри было одно – он сам. Он не знал различий. Он не знал, например, холода. Холод – только противоположность теплу. Температура тела малыша, такая же, как и у матери, не давала повода для сравнений.

До рождения не существовало ни «внутри», ни «снаружи», так же как не было ни тепла, ни холода.

Приходя в этот мир, новорожденный попадает в царство противоположностей, где все либо хорошо, либо плохо, приятно или неприятно, сухо или мокро… Он открывает эти контрасты, неразделимые, как братья-враги.

А как ребенок выходит в царство противоположностей? Чувствами? Нет, это придет несколько позже.

Именно с дыханием открывается царство контрастов. С первым вдохом он переступает порог. Вот где вход. Он вдыхает. Со вдохом приходит его противоположность: выдох. Который, в свою очередь…

И вот запущен вечный маятник, принцип существования этого мира, где все рождаются из своей противоположности: день из ночи, лето из зимы, богатство из бедности, сила из смирения. Без конца и без начала.

Дышать – значит быть в унисон со всем миром, в согласии с универсальным и вечным биением.

Проще говоря, это значит использовать кислород и освобождаться от продуктов распада, главным образом – углекислого газа. Но в этом простом обмене встречаются две вселенные, встречаются друг с другом, пытаются смешаться, соприкоснуться: внутренний мир и мир внешний.

Два мира, теперь разделенные, пытаются обрести друг друга: мир организма, внутренний, маленького «я», и огромный внешний мир. В легких встречаются кровь, поднимающаяся из глубин, и воздух, поступающий сверху. Этот воздух, эта кровь текут навстречу друг другу, жаждут слиться. И не могут, разделенные, как стеной, тончайшей перегородкой альвеол. И одна и другой «вздыхают» о потерянном единстве. Кровь приходит в легкие темной, лишенной кислорода, тяжелой от отходов жизнедеятельности, углекислого газа и др., которые делают ее старой, бессильной, умирающей. Здесь она освободится от старости, наполнится энергией, молодостью. Перерожденная этим «купанием» в источнике Молодости, она течет далее живая, обогащенная, алая. И снова погружается в глубину, тратя там свои сокровища. И снова наполняется отходами. Возвращается в легкие и там обновляется вновь… Неразрывный, бесконечный круг.

А что касается сердца, то оно оживляет этот круг, посылая обновленную кровь к жаждущим тканям организма по так называемому большому кругу кровообращения. В то время как старая кровь, использованная, направляется им в легкие, к источнику молодости, по малому кругу кровообращения.

Путь большого круга далек, он ведет кровь из сердца к границам королевства: к макушке, конечностям, внутренним органам.

Малый путь короток – он ведет от сердца к легким и возвращается обратно.

А как состоят дела у плода, чьи легкие еще не работают?

Кровь плода, точно так же, как и наша, нуждается в обновлении. И чтобы это сделать, она возвращается в плаценту. Именно плацента выполняет роль легких, кроме остального. Туда кровь приходит по пуповине и возвращается: три сосуда, одна вена и две артерии, в одном чехле. В плаценте кровь обновляется не в контакте с воздухом, а в контакте с кровью матери, обновляющейся, в свою очередь, в легких. Мать дышит для младенца. Точно так же, как она питается для него, носит его, защищает. Спит и видит сны. Делает для него все.

Не находится ли ребенок в полной зависимости от матери до рождения?

А далее, после рождения, что происходит?

Необыкновенное происшествие, потрясение, революция: кровь, до этих пор идущая через пуповину, устремляется в юные легкие! Она покидает старую дорогу, родное русло. Она оставляет материнскую дорогу. Ребенок берет на себя дыхание, обогащение крови кислородом своими легкими. Он говорит: «Женщина, что общего между мной и тобой? Зачем нужен посредник между землей и мной?»

Вот что объявляет ребенок дыханием.

Это только первый шаг: во всем, кроме воздуха, ребенок полностью зависим от матери.

Но этот путь уже начат.

Дыша, ребенок становится на путь независимости, автономии, свободы. И в то же время он попадает из вечности во временно́е пространство. Из непрерывности в колебания.

Но покидает ли кровь старый путь, пуповина—плацента, внезапно, происходит ли это грубо?

Это когда как.

Чтобы этот переход произошел медленно, нежно – или внезапно, в панике и страхе, чтобы рождение стало пробуждением от приятного сна… или трагедией – это зависит от нас.

Говорят, что природа не делает прыжков. Рождение – один из них: перемена мира, уровней.

Как разрешить это противоречие? Как сама природа смягчает переход, который обещает быть грубым?

Очень просто.

Природа – мать суровая, но любящая. Мы игнорируем ее предупреждения. А потом проклинаем ее же!

Все есть для того, чтобы прыжок, приземление произошли с желаемой легкостью. А мы подчас настаиваем на опасности, которой избегает ребенок: аноксии.

Аноксия – это нехватка драгоценного кислорода, к чему очень чувствительна нервная система.

Ребенок, которому довелось испытать нехватку воздуха, получает непоправимую травму мозга. И перед нами существо покалеченное, изуродованное.

Таким образом, ребенок ни в коем случае не должен испытывать при рождении нехватку кислорода. Ни на мгновение.

Вот что говорит ученый. И он прав.

Впрочем, природа рассудила точно так же, как ее известный кум-ученый. Она сделала так, что во время этого опасного перехода ребенок получает кислород из двух источников, а не одного: через свои легкие и через пуповину. Две системы работают вместе, одна принимает эстафету у другой: прежняя, пуповина, продолжает питать ребенка кислородом до тех пор, пока новая, легкие, полностью не примет смену.

Ребенок, родившись, выйдя из матери, продолжает все же быть связанным с ней пуповиной, которая пульсирует еще очень долго. Четыре, пять и больше минут. Получая кислород через пуповину, защищенный от аноксии, ребенок может без опасения, без спешки привыкнуть к дыханию по своей воле. Кроме того, кровь тоже имеет время покинуть старую дорогу (которая вела ее в плаценту) и наладить легочное дыхание. В это же время, параллельно, закрывается отверстие в сердце: дорога назад отрезана. В общем, в течение этих четырех-пяти минут ребенок остается на развилке дорог в два мира. Получая кислород с двух сторон, он успешно, без грубости, переходит с одной дороги на другую. И едва ли он при этом закричит.