Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир - Инна Викторовна Денисова
Помощницей неожиданно оказывается мама. «Я не посвящала родителей в детали, чтобы не расстраивать и не волновать. Думала, что всем будет проще, если они будут знать меньше. Но мама попросила принять от нее помощь. Тогда я предложила поискать суррогатную мать. Собрать информацию и свести данные в таблицу. Мама в тот момент работала в структуре МВД. Благодаря найденным ею сведениям мы отказались от двух матерей, обнаружив у них криминальное прошлое».
«Зачатие посредством суррогатного материнства – шаг, к которому нужно быть морально готовым. Были подруги, которые говорили, что нерожавшая женщина, не почувствовавшая ребенка внутри, станет по-другому к нему относиться. Их слова пугали меня». В начале 2017 года Яна и ее мама знакомятся с будущей суррогатной матерью. «Про нее не могу рассказать ничего, это конфиденциальная информация, у нас подписан договор. Скажу только, что она подошла по всем пунктам. Мы встретились, посмотрели друг на друга, я объяснила свои мотивы, она – свои. Проговорили страхи: заказчики обычно боятся, что суррогатная мать будет безответственно вести себя в течение беременности. А также что она не захочет отказываться от ребенка. Исполнители, наоборот, боятся, что ребенка не заберут». Женщина показалась Яне разумной и правильно понимающей ситуацию.
Затем Яна встретилась с Кареном и сказала, что суррогатная мать найдена. Карен спросил Яну, как она собирается все объяснять ребенку. Яна ответила, что будет не против, если донорство будет открытым. То есть ребенок получит отчество и познакомится с донором. При этом в документах Яна будет матерью-одиночкой. «Можно забеременеть и не зарегистрировать отца; но он придет в суд, установит отцовство и будет признан юридически. Донор же не может установить отцовство юридически, учитывая договор. Но он может общаться с ребенком при желании. И я, конечно, была бы рада. Карен с самого начала ни на что не претендовал. То, что он будет папой, мы решили позже. Так просто вышло само собой».
Яна и суррогатная мать подписывают договор. Первый перенос осенью 2017 года заканчивается неудачей. На второй наступает беременность. «Я спросила репродуктолога: „Мы радуемся?“ Репродуктолог ответила: „Радоваться будем после скрининга“».
Карен спросил о действиях Яны в случае, если скрининг выявит заболевание. Яна ответила, что будет прерывать беременность, он сказал, что поддержит это решение. Потом спросил, что будет, если ребенок все же родится больным.
«Я ответила, что буду заботиться о ребенке в том состоянии, в котором он придет. Карен сказал, что поступил бы так же. Он очень цельный и порядочный человек. Я, в свою очередь, спросила его, сможет ли он взять на себя заботу о ребенке в случае моей смерти. Он пообещал сделать это. И попросил держать его в курсе событий».
Беременность проходила легко. Осложнение случилось лишь однажды, у сурмамы стала отслаиваться плацента, пошла кровь. Она позвонила репродуктологу, ее забрали на скорой и остановили кровотечение. О случившемся Яна узнала утром. «Я спросила репродуктолога: а почему вы не позвонили мне ночью? Врач ответила: „А что бы вы сделали?“». Оставшееся время суррогатная мать была на связи с репродуктологом, отправляя Яне лишь результаты УЗИ по вотсапу. «Мы списывались только по важным поводам».
Яна выбрала перинатальный центр в Твери, где жила сурмать. Приехала туда накануне, обсудила с администрацией оформление документов. После родов суррогатная мать подписывает бумагу, после которой ребенок передается биологической матери. «Меня приняли главврач и юрист. Я подписала договор о родах. Они предусмотрели вторую палату для меня». Сын Яны Марк родился в ночь с 5 на 6 августа.
«По вотсапу пришла смс: „Мы рожаем“. Я со всех ног побежала домой, чтобы оставить коту корм на несколько дней. Потом прыгнула в машину и поехала в роддом. По дороге получила смс с ростом и весом. Роды прошли быстро. Мы договорились о том, что она не кормит ребенка грудью. Когда она звонила, я слышала, как он плачет». Акушеры предложили отнести сына на молочную кухню, но женщина сказала, что отдаст его только в руки матери. «Я приехала туда в три часа ночи с пачкой денег. Была в сильном возбуждении. Суррогатная мать передала мне сверток. Я стою, держу одеяло и спрашиваю: а что мне с ним делать? Медсестры принесли кювез [248] и отправили за смесью, которую давали в конце коридора. Ее готовят раз в два часа, чтобы была теплой. Я взяла смесь, вставила ему пипетку, он поел, отрыгнул и начал кашлять. Я страшно перепугалась, что он захлебнется. Баклажанового цвета младенец в кювезе, и я с ним, один на один».
В семь часов утра Яна сделала в фейсбуке пост, отметив отца ребенка. «Я написала: „Познакомьтесь, это Марк. И что немаловажно, Марк Каренович“. Пост произвел эффект разорвавшейся бомбы. Кто-то шутил: „Вы затмили развод Петросянов“. Карен попросил прислать фото. Я сняла видео, отправила, и он тоже сделал пост: „Это Марк. Мой второй сын“».
Когда сурмама была на пятом месяце беременности, в жизни Яны появилась Маша.
«Мы познакомились в тиндере. В первый же день знакомства я рассказала ей о будущем ребенке. Она восхитилась. Сказала, что это очень смелый поступок для одинокой женщины. Мне повезло с Машей. Она все понимает. Она была замужем, и у нее есть ребенок. Без нее мне было бы в сто раз сложнее».
Через сутки после родов Марк был уже дома. «Смесь купили заранее. В России есть отлаженный механизм: ты покидаешь роддом, на следующий день к тебе приходит патронажная сестра. Наша пришла и сказала: „Идите гулять“. Первые несколько дней у меня не было паники, вероятно, оттого что ее глушил стресс. Я реагировала своеобразно: как только Марк начинал кричать, меня разбирал смех. Ну и несколько раз, когда он орал ночью, я ловила приступы раздражения, за которые потом жутко себя винила. Потом я быстро обдурила ребенка, научив его почти не есть ночью, чтобы давать мне поспать».
В первый же месяц после рождения Марка Яна выходит на работу. «Один раз я провела дома четыре дня подряд. Поняла женщин с послеродовой депрессией. На работе стало лучше. Я расслабилась. Ушло многолетнее напряжение. Годы подряд из-за ЭКО я не принадлежала себе. Не могла никуда уехать, боясь пропустить пункцию и потерять клетку. Я подчинялась своим циклам и гормональному фону, который был нестабильным; мне было очень тяжело психически. До сих пор неприятно думать, сколько денег и сил я потратила на всю эту историю. Это примерно 1,7 миллиона рублей. Собственные заработанные деньги, никакой помощи ниоткуда».
Яна
