Ольга Сорокина - Почему мы болеем. Откровенный разговор биолога с верующими и неверующими
Онколог не зря интересовалась, не было ли соответствующего заболевания у моей мамы или бабушки, ведь наследственность – один из факторов риска. Неспроста упомянуты дети, курение и длительность грудного вскармливания – эти факторы полностью в нашей власти.
Мы довольно странно устроены: с одной стороны, хотим контролировать то, что от нас мало зависит или не зависит вовсе, и отказываемся засучить рукава и сделать то, что необходимо и полезно для своего организма, с другой. А где награда, скажете вы, как тот заяц из детского стишка:
За уши зайца несут к барабану.Заяц вопит: «Барабанить не стану!Нет настроенья! Нет подготовки!Нет обстановки… НЕ ВИЖУ МОРКОВКИ!»
Морковка у каждого поколения своя. Разве не прекрасно, когда вы молоды или находитесь в зрелом возрасте, не болеть ничем серьезным, иметь сияющую кожу и копну густых волос – такую, как в рекламе косметических средств. Проходя мимо витрин любоваться на свой плоский живот и, гордо вскидывая голову, подбирать новый классный наряд. Ездить, куда захочется и, в конце концов, иметь много денег. Ведь статистика упрямо твердит, что люди с хорошим здоровьем и привлекательной внешностью неизменно имеют бо́льший доход. Для поколения Y, тех, кто родился в конце 90-х – начале 2000 годов, эта морковка даже не мотивация, а необходимые дрова в топку их энтузиазма.
Люди постарше, умудренные жизненным опытом, тоже хотят не болеть, но мотивация у них несколько иная: не стать обузой близким, не быть беспомощными. Кстати, так думают не все люди, а в основном те, кто вырос, и чье мировоззрение формировалось в советское время. Как-то разговорилась на эту тему с австрийским пенсионером. Он таких слов даже не понял, все твердил об успехах науки и медицины в продлении жизни и о том, что надо в течение жизни заработать как можно больше, чтобы жить как можно дольше. В его представлении здоровье все-таки можно прикупить, если иметь возможность заплатить побольше. Разный у нас менталитет, но в одном, думаю, сойдутся все люди продвинутого возраста. Для одних – это просто мечта, для других – руководство к действию и призыв завтра же записаться в танцевальный класс или, по крайней мере, начать подниматься пешком к себе на второй этаж.
Разве вы не хотите быть подвижным, оставаться на ногах всю свою жизнь, а однажды, вернувшись с опенэйра – танцпола на воздухе, где вы славно провели время, – просто лечь спать и заснуть с улыбкой. Если вы жили правильно, организм просто отключится во сне, исчерпав положенный ему очень немаленький ресурс. И это будет не 80 и даже не 90 лет. Если не укорачивать свой век, то минимальный ресурс продолжительности жизни человека как минимум 120 лет.
Я знала такую милую старушку. В детстве на дачном крылечке мы любили слушать ее рассказы о дореволюционном житье-бытье. Нет, она не стала знаменитым долгожителем, хотя и прожила почти что век. В молодости она блистала на балах, пережила вместе со страной все сложности, вырастила детей и внуков. Очень любила своих правнуков, с которыми, собственно, мы и дружили, когда летом жили на даче. Она всегда была очень чистенькая и душистая, с напудренным носиком и румяными свежими щечками, и когда не сидела с нами, хлопотала по хозяйству: стирала кружевные платочки или протирала пыль на любимых фарфоровых вазочках. Однажды вечером на крылечке она пожаловалась, что что-то устала, извинилась и ушла спать пораньше. Мы надеялись услышать продолжение рассказа на следующий вечер. А наутро ее не стало. И сначала нам не было страшно, когда мы глядели на ее спокойное лицо. Хотя обычно дети боятся смерти, когда она подходит так близко. Страху нагнали ее близкие, появившиеся с траурными лицами и дающие необходимые распоряжения рыдающими голосами. Причем не думаю, что они так уж горевали, в ее облике и жизни не было ничего, что заставляло бы так сожалеть и убиваться. Опять же, 97 лет, все-таки не девочка. Просто традиция. Такая уж она правильная? Человек светло жил и спокойно ушел – это что, повод для печали?
Только теперь я начинаю понимать, как тяжело потерять маму или папу, в каком бы возрасте это ни произошло. И пусть ее дочке к тому времени было уже самой 75 лет, она знала, что мама за ее спиной как надежная стена. И вот ее не стало. Думаю, она плакала и убивалась не об ушедшей старенькой маме, а больше о себе, что теперь настает ее черед.
Как сказала одна моя приятельница, несколько лет ухаживающая за своей парализованной матерью: «Пусть она лежит, сколько ей Бог отпустит, пусть уже давно не она мне помогает, а наоборот. Лишь бы была со мной». Лежать парализованным и «ходить под себя» – это наша российская страшилка. Вот совсем не хочется. И еще – чтобы с головой было все в порядке, это, пожалуй, еще пострашнее, чем быть обездвиженной после инсульта. Но пока мы на ногах, об этом ведь можно и побеспокоиться заранее тем, кто живет в нашей стране.
Когда завидуют более высокому уровню жизни и большей ее продолжительности в других странах – а это несомненный факт, который не оспоришь, – забывают, как именно подсчитывают эту самую продолжительность. Если ребенок (не приведи Господь!) не дожил до года, а рядом старичок нас покинул, прожив целый век, то средняя продолжительность жизни этих двух людей составит 50 лет. Более высокая продолжительность жизни получается не потому, что люди в массе своей доживают до более зрелого возраста, а потому, что младенческая смертность в развитых странах меньше, и точно так же меньше количество внезапных смертей в зрелом возрасте. Статистики эти цифры механически складывают, делят – и опа! – пожалуйте, можете начинать завидовать, россияне. Но эта статистика ничего не говорит о вашей собственной вероятности жить долго и счастливо.
Не ко всем врачам одинаково полезно ходить на прием, но есть те, к мнению которых настоятельно рекомендуется прислушаться. Недавно, выступая на мероприятии, проходящем на Красной площади, в сердце России, известный доктор показал собравшимся в павильоне людям свою книгу «Как прожить без инфаркта и инсульта» и заметил, что слушателей могло быть в два раза больше. Если бы люди соблюдали простые правила, известные всем врачам, – которыми они, кстати, откровенно делятся, – тогда удалось бы спасти каждого второго, который умер от разразившейся кардио-сосудистой катастрофы. Каждого второго, т. е. 50 %! Именно такова цена осознанности и готовности принять ответственность за свои жизнь и здоровье, а не перекладывать ее на неведомые силы и организации – мы ведь в большинстве своем выросли все-таки не в детском доме и сейчас живем совсем в другой реальности!
И вместо того, чтобы в растерянности оглядываться по сторонам в поисках панацеи от всех бед, не лучше ли усвоить столь полезную и важную информацию, махнуть пару раз в день руками-ногами, съесть яблочко со своего огорода, выполнить рекомендации, данные лично вам проверенным врачом, поделать упражнения для лица, полить помидорки, выращиваемые собственноручно на балконе, улыбнуться соседу, помахать ручкой и пойти бодрым шагом на прогулку с собакой. Все это, как доказано самыми авторитетными учеными-медиками, укрепляет здоровье и продлевает полноценную часть жизни.
• Не проходите лишних исследований.
• Найдите хорошего врача (как – cм. ниже) и выполняйте его рекомендации.
• Не принимайте ненужных препаратов без назначения врача, которому доверяете.
• Не тратьте здоровье и нервы на события и ситуации, на которые не можете повлиять.
Глава 7
Лекарство от смерти
Сохраняйте оптимизм.
Дэвид АгусМудрец должен считать здоровье величайшим благословением. Но он должен также знать, как из болезней извлечь пользу.
ГиппократКогда говорят о чем-то очень личном и интимном, в последнюю очередь думают о смерти. Во-первых, в голову приходит игривая мысль об отношении полов. Потом – об отношении с Богом. А почему?
В действительности же самые личные переживания в жизни каждого человека – это (не бойтесь!) рождение и смерть. В акте рождения принимает непосредственно участие еще один человек, твоя родная мама, но в момент окончания жизни человек остается один на один со смертью, той, которой, в сущности, нет. И это переживание – только его, он им ни с кем и никогда не сможет поделиться. Мы боимся смерти. Может быть, поэтому оставляем умирающего одного? Отвозим его в больницу – нет, конечно, из лучших побуждений. Уверяем себя, что его там подлечат, врачи знают, что делать, это их долг, они должны спасти. И мы смиряемся, что так же однажды поступят с нами.
В последнее время мы стали гуманнее. По крайней мере в отношении родов. Раньше считалось, что, как только начались роды, надо вести роженицу в больницу и там оставить ее под наблюдением специально обученного квалифицированного медицинского персонала. Наиболее заботливому будущему папе предписывалось нервно ходить под окнами роддома, напряженно вглядываясь в окна и периодически топчась у информационного окошка в ожидании счастливого сообщения о поле, росте и весе наследника.
