Мирзакарим Норбеков - Большая книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать (сборник)
Оглядели друг друга и порадовались – ослы как ослы!
– Кабы мне сил побольше, я бы им показал, как ронять звезды, ночи растягивать и честных ослов угнетать! – хорохорился Малай.
Наверное, ему удалось-таки перебить и ослабить колдовское заклятие. Оно, кажется, не подействовало!
К великому счастью, пока не было заметно никаких перемен – ни в облике, ни в мыслях.
Утконосы
Шухлик с Малаем благополучно вернулись к дому козла Тюши. Но почему-то крыльцо показалось невероятно высоким. Когда подлый козел успел его перестроить?
Они переглянулись и обомлели, увидев, как здорово изменились. Впрочем, изменились – совсем не то слово!
Ну, как может измениться осел? Похудеть или потолстеть, уменьшиться или увеличиться в размерах, стать полосатым или красным. На худой конец – превратиться в человека, как это уже бывало с Шухликом.
До этой поры он думал, что есть всего два пути превращения – из человека в животное или – наоборот. Оказалось, существуют и другие возможности.
Шухлик и Малай стараниями Кузойнака превратились в двух утконосов из отряда клоачных, то есть, что особенно обидно, в низших, птицеутробных существ.
– Вот угораздило! Недаром лодочник Харитон говорил, что все здесь превращается из одного в другое, особенно судьбы меняются, – припомнил с грустью Шухлик, разглядывая широкий плоский нос вроде мягкого клюва, хвост, подобный веслу, и перепончатые лапы. – Ох, а как рыбой-то от нас воняет! Это все какие-то посторонние, ненужные приключения! Мы ни на шаг не приблизились к саду Багишамал, не говоря уж о пупке Земли. Не везет, так уж не везет!
– Разве, мой господин? – искренне удивился Малай, высунув мясистый язык, усаженный роговыми зубчиками. – Все же в сравнении с теми жужжащими кубиками мы просто везунчики. Ну, побудем некоторое время утконосами! Даже любопытно. Это, поверь мне, короткое колдовство – дня на три! Самое большее на неделю! И, хочу заметить, ничего постороннего не бывает в этом мире! Все ведет к лучшему!
– Чем же нам эти три дня заниматься, пока не настанет лучшее? – вздохнул Шухлик. – Запруды, что ли, на реке строить?
– Запруды, мой господин, простите за дерзость, – строят бобры! – со знанием дела отвечал Малай, широко зевая утиным клювом. – А мы можем вдоволь накупаться, наныряться в речке Вещунке, питаясь деликатесами – раками, улитками и ракушками.
Похоже, джинн был доволен, что они относительно легко отделались, чары могли быть и пострашнее. Маленькие утконосьи его глазки весело поблескивали.
– Ой-ой! – вдруг засуетился Малай. – Кажется, я превратился в утконосиху – вот-вот снесу яйцо! Скорее, мой господин, к реке! Надо успеть соорудить гнездо!
– Еще этого нам не хватало! – охнул Шухлик.
Короткие, широко расставленные лапы совсем не подходили для бега. Хорошо, что Вещунка протекала неподалеку.
Малай нырнул и принялся рыть под водой нору в обрывистом берегу. Да так умело, будто родился утконосихой. Ход копал не прямой, а зигзагообразный, с уклоном кверху, чтобы гнездо было сухим.
Вынырнув через некоторое время, Малай игриво взглянул на Шухлика.
– Мой господин, у нас, утконосов, так заведено, что гнездышко требуется выстлать шерстью. Позвольте надергать у вас самую малость со спины.
Шухлику ничего другого не оставалось, как согласиться.
Уже на следующий день Малай снес пару яиц, из которых вылупились милые голые крошки-утконосики. Одного назвали Жон-душа, другого – Дил-сердце.
Поскольку это были дети не простого утконоса, а джинна, росли они не по дням, а по часам.
Быстро покрылись шерстью и радовались жизни – играли и веселились, как щенята. Боролись друг с другом, действуя клювами и передними лапами.
Глаза их сияли точно как у Малая, когда он наблюдал за их шалостями с берега, блаженно улыбаясь во всю свою утиную пасть. Да и Шухлик испытывал к ним родственное чувство.
– Да, мой господин! Какое счастье! – поминутно умилялся Малай. – Не думал-не гадал, что у меня будут детишки! Отвезу их на родину – в страну Чашма. Пусть набираются ума-разума! Кстати, там, уверен, ты все выяснишь о пупке Земли в подробностях…
Прошло уже не менее двух недель, а Шухлик с Малаем не обретали свой прежний вид.
Похоже, что джинн знал средство, но не торопился применить. Видимо, поджидал, когда окрепнут Жон и Дил.
Наконец, набрал где-то укропа и лаврового листа. Истолок клювом и настоял на воде речки Вещунки.
Как только они выпили настойку, почти сразу, без всяких мучений, превратились в ослов. Причем Малай стал как новенький – крепкий красный ослище с пиратской повязкой на глазу. Детишки Жон и Дил поглядели на него с удивлением, но уже через пару минут признали.
– Ты видишь, мой господин, какие у них задатки! – восхищался Малай, роняя скупые ослиные слезы. – Настоящие маленькие джинны в образе утконосов! Ах, какое счастье!
Конечно, из любого дурного положения можно извлечь немало доброго и полезного.
Мало того что, побывав утконосами, Шухлик с Малаем научились прекрасно плавать и нырять, ловить раков, рыть норы и строить гнезда, так еще джинн обзавелся потомством, о котором и не мечтал. Откуда, спрашивается, взяться детям у огненного духа? А тут – пожалуйста, благодаря колдовским козням, появились два чудесных создания.
Малай не мог нарадоваться, наглядеться на них!
И это понятно. Джинны, как правило, – круглые сироты. Ни предков, ни наследников, ни сестер, ни братьев…
Добрые рождаются от солнечных лучей и полуденного жара. Злые, шайтаны, – от извержения вулканов, ударов молний и разрушительных пожаров.
Впрочем, многое зависит, как говорится, от окружающей среды.
Злые иногда добреют, и, наоборот, добрые – обозляются. Между ними нет окончательного разделения и незыблемой границы. Точно так же как вообще между добром и злом в этом мире.
Пора было собираться в дорогу, подальше от города колдунов.
Но тут Малай глубоко задумался.
– Никак в толк не возьму, кто я теперь моим мальчикам, – мама или папа?
– Ну, просто – родитель, – успокоил Шухлик.
– Хорошо звучит, мудрейший господин! – И Малай резво подпрыгнул, как в прежние времена, когда только что освободился из плена в горшочке.
Обретя наследников-утконосов, он очень приободрился. К нему явно вернулась часть сил, похищенных братом шайтаном.
– Главное, преодолеть пустынную четверть мира! – нахмурился он, сосредотачиваясь, как атлет перед тройным прыжком. – А там уж рукой подать до страны Чашма…
Малай выстроил всех в шеренгу – впереди Шухлик, сам сзади, а посередине – братишки Жон и Дил.
Он уже начал нашептывать что-то себе под нос, как заведено у джиннов перед исполнением любого желания.
И тут на пологом берегу реки показалась знакомая собачья стая. Все в черных очках!
Они не лаяли, не рычали, даже не скалились, а подкрадывались в зловещей тишине – по-пластунски, словно тигры или рыси.
Это наводило такой ужас, что джинн с Шухликом, подхватив Жона и Дила, бросились бежать так, как, пожалуй, еще никогда не бегали. Они неслись, точно скаковые жеребцы.
И все же псы догоняли. Еще чуть-чуть и – вцепятся в копыта. Прыгнут – и разорвут утконосиков.
Вдруг Шухлик ощутил всей спиной странную подъемную силу, которая порывами разгоняла воздух. Еще перебирая ногами, он взмыл над землей.
Рядом не очень умело махал крыльями Малай. Зато утконосики, растопырив перепончатые лапы и выруливая плоскими клювами, летели на редкость уверенно, будто урожденные птицы. Подобно вспугнутым диким уткам, они устремились в небеса.
Внизу подпрыгивали, визжали и скулили растерянные очкастые собаки.
Задержавшись, Малай спикировал и осыпал их на прощание крупным ослиным пометом.
Сверху хорошо виднелась граница между двумя мирами.
Именно речка Вещунка, давшая им приют, отделяла бездонную глухую тьму, где не было ни единого проблеска, доступного пяти обычным чувствам, от черно-белых руин города колдунов.
Над городом они сделали широкий круг, поскольку джинн готовился перепрыгнуть сверхсветовой барьер скорости. Пока он нашептывал, дул и поплевывал, их заметили, и внизу началась суета.
Ведьмы хватались за метлы, собираясь в погоню.
Доносились заклинания магов и вопли колдунов, грохотавшие в небе, подобно грому.
Нечистый дух поднимался вверх густыми волнами, так что перехватывало дыхание.
Однако у джинна теперь хватало сил не только на сверхсветовой полет, но и на защиту от дурного рева, заклятий, наговоров и прочего сглаза. Все посланные проклятия посыпались огненным дождем обратно, накрыв город пеленой черного дыма.
А через мгновение что-то мигнуло, дрогнуло, смешалось и сдвинулось, как отражение в открываемой зеркальной дверце.
Возникла совсем другая картина, и вся четверка – два взрослых осла и два утконоса-ребенка – опустилась с небес посреди голой каменной равнины.
Кажется, им все же не удалось перемахнуть за раз пустынную четверть мира.
