Мирзакарим Норбеков - Большая книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать (сборник)
И джинн рухнул перед Шухликом на колени.
– Очень я затосковал, мой повелитель, ожидая скандала из-за слепого дождя! Затаился и горькую думку думал о пропащей своей жизни. Но, вижу, никому нет дела до старика Малая! Дозволь сыграть что-нибудь для души на этой лестнице-ксилофоне!
Никто не возражал, и красный джинн, как спятивший кролик, запрыгал по ступенькам. Судя по всему, он долго уже сидел неподалеку в кустах, не решаясь подойти. И наконец не вытерпел – так хотелось поиграть на стремянке!
Из-под его копыт изливалась какая-то загадочная, непривычная слуху музыка. Хотелось назвать ее океанической. От нее клонило в сон. Веки сами закрывались.
Диван-биби, наскитавшись, напрыгавшись и налетавшись за день, уютно посапывал под гранатовым деревом. А Шухлику жалко было засыпать и расставаться с короной на голове и с мыслями о том, как он обогнал арабских скакунов.
– Что это ты играешь? – спросил ослик сквозь дрему.
– Колыбельную древней Атлантиды, мой повелитель! – отвечал Малай, мелькая вверх-вниз по лестнице. – Ее пели жрецы, чтобы атлантам хорошо спалось и все их желания исполнялись на следующее утро. Спокойной ночи, мой господин, и ворох добрых сновидений!
Командир полка – нос до потолка
Шухлик хотел бы увидеть во сне маму-ослицу.
Но сновидения были странные. Не то чтобы совсем кошмарные, хотя и не очень-то добрые. Словом, на первых порах Шухлик выслушал много горькой правды.
Все началось с беседы со своим собственным позвоночником, который ослик по-дружески называл По.
Этот По оказался очень умным – сверху донизу наполненным становым мозгом, – разговорчивым, но большим нытиком.
«Нелегкая у меня доля, – жаловался он. – То тяжеленные корзины с камнями, то гнилое дерево! Все шишки на меня валятся! Чудом пока держусь! Хорошо, когда я неслышно, как платан, позваниваю, радуясь жизни. Куда хуже, если скриплю и похрустываю, как лестничные ступеньки под твоими копытами!»
«Ну что ты, дорогой По! – отвечал во сне Шухлик. – Я так тебе обязан, так ценю! На тебе вся моя стать держится!»
«Хороша стать! – ворчал По. – С горбиком на спине! Какая-то старая кляча, а не молодой осел!»
«Да, изрядный зануда, – подумал ослик. – Впрочем, придется к нему прислушаться».
«Еще бы! – воскликнул По. – Я и за твои глаза в ответе! Если мне плохо, у тебя зрение ухудшается! Не знаю, о чем и чем ты думаешь. Хоть бы постарался укрепить мышцы – ведь они поддерживают меня!
Прикажи им набраться сил! Иначе искривлюсь и зачахну, как дерево в саду Ворона. Будешь подслеповатым и перекошенным калекой – одно плечо выше, другое ниже. Ты этого хочешь?!»
Да кто же такого хочет? Шухлик размышлял, как бы побыстрее успокоить позвоночник, пообещав ему заботу и ласку, но тут донеслись новые голоса, вялые, еле слышные и недовольные.
При этом у ослика зашевелились уши и хвост, и он во сне начал перебирать ногами, будто бежал неведомо куда. Наверное, хотел скрыться от жалоб и укоров. Да не тут-то было! Голоса не отставали, напротив – сделались громче.
«Куда ты? – попискивали они. – Совсем о нас позабыл? Погляди, на кого мы похожи – дряблые и сонные, будто увядающее растение. А должны быть резвыми, прыткими, шустрыми, как мышки. Недаром же нас называют «мышцы»!»
«Отовсюду одни попреки, – вздыхал ослик. – Вероятно, так бывает на родительском собрании в школе, где распекают нерадивого ученика. Конечно, все правы, кроме меня самого».
«Ты знаешь, как приятно ощущать нас под кожей, когда мы полны сил? – не умолкали мышцы. – Мы бегаем, играем, точно настоящие мышки, если нас заставлять каждый день трудиться. А без твоего участия разленимся и ожиреем! Почему бы тебе всерьез не заняться нами? Или хочешь быть «жиртрестом», который кое-как ноги двигает?»
В общем, картина получалась печальная. Кривой, слепой и жирный рыжий осел! Действительно, похоже на кошмар. Проснуться бы и не вспоминать этот сон!
Однако разговорилось вдруг все тело Шухлика. Каждая клеточка его организма спешила вставить словечко. Ослик и не догадывался, что их столько – целая великая армия.
«Да ты весь-весь, от кончика носа до кисточки хвоста, сложен из нас, из живых клеток! Как час состоит из секунд, так и ты – из клеток! – жужжали они, будто пчелы в улье. – Мы вроде крохотных комнаток или кладовых, где хранится множество добра. Например, твое наследство – сведения и знания, передаваемые от родителей детям. Вот почему ты вспомнил испанскую сарабанду, которую танцевал твой дедушка Буррито».
«Спасибо! – отвечал удивленный Шухлик. – Приятно познакомиться! Неужели я умудрился и каждой из вас чем-то не угодить?»
Клетки ахнули и запели разными голосами – нервными, костными, мышечными, – из которых, впрочем, вышел стройный хор. Интересно было слушать поющее во сне тело!
«Совсем не о том речь! Все мы – основа твоего существа, которое живет, растет, стареет и умирает! Но мы подчиняемся твоей душе, ее радостям и печалям, то есть твоим чувствам. Если на душе у тебя плохо, мрачно, то в наших комнатках тоже – потемки и до болезни рукой подать. А когда с тобой Ок-Тава, когда в твоей душе свет огромной секунды счастья, нам так хорошо, что любая хворь отступает».
«Это я замечал, – вздохнул Шухлик, вспомнив крылатую ослицу. – Чего же вы от меня хотите?»
«Наполни нас любовью к жизни, как пчелы наполняют соты медом, и непременно станешь здоровым, как могучий платан! – воскликнули клетки. – Призови Ок-Таву и направь свою любовь, как поток чистого горного ручья, в то место, где болит. Например, к хвосту, укушенному змеей. Этот поток промоет наши комнатки от яда и унесет, как сор, недуги. Твоя душа командует нами, как генерал войском! Только прикажи, и мы ответим: «Слушаем и повинуемся!»
«Неужели все так просто и ловко получится?» – думал Шухлик.
Вообще забавно ощущать себя генералом, которому подчиняется армия клеток. Очень важный чин и слишком ответственный. Надо бы привыкнуть к такому назначению!
А клетки, перебивая друг друга, твердили:
«Запомни, ты полководец, а все органы твоего тела – солдаты. Знай, что можешь приказывать им, и они подчинятся, исполнят твою волю! А уж мы, твои клетки, постараемся, поможем! Ты наш властелин! Все в твоих силах! И все будет так, как ты пожелаешь! Скажи, «да будет так!» И так будет!»
Они до того разволновались, раскричались, особенно нервные клетки, что у Шухлика по всему телу мурашки побежали, а потом стало очень щекотно в носу. Он чуть было не расчихался, но утерпел, потому что хотелось дальше послушать. Сон изменился к лучшему. Все же приятно, когда тебя называют полководцем, генералом и даже властелином! И не какой-то джинн Малай, которого выручил из горшочка, а свои родные клетки.
«Помнишь, что говорил Диван-биби, – здоровье у тебя в голове! – продолжали они. – Твои мысли влияют на чувства. А твоя кровь, будто гонец, передаст эти добрые чувства нездоровому солдату, который, приняв их как приказ, как орден, обязательно пойдет на поправку!»
«Как только проснусь, – решил Шухлик, – по всему телу разошлю гонцов с приказами и орденами! Пора уже навести порядок в армии!»
А клетки все уговаривали ослика, настойчиво убеждали:
«Все силы своей души, всю любовь пошли больному солдату, и он обязательно откликнется – это мы обещаем! – начнет выздоравливать. Поток чистого горного ручья унесет печали и боли. Только верь в это!
Если ты поверил в свое исцеление, то эта вера передается и нам, клеткам. Значит, ты приблизился на ступеньку к выздоровлению, потому что мы, не ленясь, возьмемся за дело – изживем немощи и недуги!»
«Да вы просто золотые клеточки! – улыбался и радовался во сне Шухлик. – С такой армией все болезни разгромлю!»
«Бесспорно! Нет сомнений! – поддакивали клетки. – Взгляни на свои болячки со стороны, вроде бы с командного пункта. Спокойно и твердо прикажи им как совершенно постороннему стаду сайгаков, убираться из твоего тела, из расположения твоих войск. Гони их прочь!»
Шухлик уже представил себя в генеральском мундире, в штанах с широченными золотыми лампасами и огромной фуражке с кокардой. Он стоял на возвышенности, оглядывая поле боя, где выстроилась его армия – бесчисленные клетки, готовые для него на все. Впрочем, они ни на секунду не умолкали в строю.
«Вспомни, как помог своему копыту, – доносилось то с одного фланга, то с другого. – Ты отвечаешь за каждого солдата, все равно хвост это, глаза или позвоночник. Ты велишь ногам идти, хвосту – махать, а глазам – подмигивать. Точно так же можешь повелеть выздоравливать! Прикажи, например, своим глазам видеть лучше, и они подчинятся!»
«Позвольте! – неожиданно вмешались глаза. – Вы тут кое о чем позабыли! Воля, вера, любовь и Ок-Тава – все прекрасно! Но есть еще пятая ступенька стремянки – действие! Без упражнений, простите, мы не восстановим зрение».
Шухлику очень не понравилось это замечание. Генералу ведь нельзя прекословить! Что за бунтовщики в собственном теле?
