Когда тело говорит НЕТ - Габор Матэ
В отличие от Родригес, Хокинг обладал еще одним неоспоримым преимуществом: любимая женщина ухаживала за ним и оказывала психологическую поддержку. О Стивене заботилась его жена Джейн Хокинг. По сути, она посвятила ему жизнь, и, как выяснилось позднее, ей дорого это обошлось. Они встретились незадолго до того, как Стивену поставили диагноз БАС. Вскоре после этого пара сочеталась браком. Благодаря своему жизненному опыту Джейн была готова взять на себя роль преданного и самоотверженного опекуна. Я намеренно использую слово самоотверженный: у нее не было развито чувство собственного «я», в результате чего она всецело отождествляла себя с ролью сиделки, матери и ангела-хранителя Стивена. «Я хотела обрести какую-то цель в жизни. Я считала, что нашла ее в заботе о Стивене», — вспоминает она в книге мемуаров «Моя жизнь со Стивеном Хокингом»[12], опубликованной в 1993 году. Когда она сомневалась, справится ли с такой непростой задачей, друзья говорили ей: «Если он нуждается в тебе, ты обязана справиться». Она приняла на себя это обязательство.
Молодые люди не просто вступили в равноправный супружеский союз, они растворились друг в друге. Они стали единым телом, сердцем и душой. Если бы Джейн не подчинила Стивену свою жизнь и личные устремления, он, скорее всего, не смог бы выжить, не говоря уже о том, чтобы добиться таких потрясающих успехов. Согласно утверждению его биографов, «без помощи Джейн он почти наверняка не смог бы продолжать работать или иметь желание это делать»10.
Пока Джейн проявляла самоотречение и в одностороннем порядке посвящала мужу все свои силы и энергию, отношения продолжались. Они любили друг друга, но она стала чувствовать, что ее используют. Джейн вспоминает странный случай, который произошел в 1965 году, когда она, со сломанной рукой в гипсе, приехала к своему жениху: «На самом деле он ожидал, что я, как секретарь, быстро напечатаю для него заявление о приеме на работу. Войдя в комнату в пальто, из-под которого виднелась левая рука в белом гипсе, я заметила выражение ужасного разочарования на его лице и уже не надеялась даже на малейшее проявление сочувствия с его стороны».
Этот случай показывает суть их отношений: она была молчаливой и послушной матерью-сиделкой, которая всегда находилась рядом и выполняла различные поручения; это воспринималось Стивеном как должное, он замечал только те случаи, когда поручения не выполнялись. Джейн путешествовала с мужем по всему миру и преодолевала бесконечную вереницу трудностей, с которыми сталкивалась ежедневно. Их стало меньше, и то ненамного, только когда он стал всемирно известным и высокооплачиваемым писателем. Она чувствовала, что постепенно теряет себя. Она была опустошена и ощущала, как превращается в «хрупкую, пустую оболочку, одинокую и уязвимую», которая находится на грани самоубийства. Хокинг, в свою очередь, с пренебрежением и даже гневом воспринимал ее стремление к независимости, будто ребенок, которого бросает мать. В итоге на смену жены пришла медсестра, которая ушла от супруга, чтобы выйти замуж за ученого. Джейн тоже обрела новую любовь. В последние годы брака их связывали только деловые отношения, и Джейн по мере возможности продолжала поддерживать Стивена.
Не только призвание и безграничная поддержка со стороны жены помогли Хокингу выжить: его заболевание позволило ему освободиться от агрессии. «Доброжелательность» большинства пациентов с БАС — это не врожденная доброта; эта эмоция используется в крайнем случае. В результате подавленной ассертивности[13] она гипертрофируется.
Ассертивность как способ отстаивать личные границы может и должна проявляться в виде агрессии, если это необходимо. Уверенность Хокинга в своих интеллектуальных способностях послужила основой для проявления этой агрессии, особенно после того, как его физическое состояние стало ухудшаться. В мемуарах Джейн Хокинг отмечает, что «как ни странно, но чем неувереннее становилась его походка, тем более категоричными и резкими были его суждения».
Как и у всех знакомых нам людей, страдающих БАС, личности Хокинга было свойственно сильное психологическое подавление. Видимо, в семье его родителей не приветствовались ранимость и проявление эмоций. Во время ужина Хокинги молча ели, уткнувшись в какое-нибудь чтиво. Никто не следил за состоянием дома, где Стивен провел детство, что указывает на эмоциональную отстраненность его родителей. Биографы Хокинга замечают: «По всей видимости, ни Изабель, ни Фрэнк Хокинг особенно не заботились о хозяйстве. Коврами и мебелью пользовались, пока они не начинали разваливаться; где-то свисали куски обоев, которые от старости начали уже отслаиваться; а в коридорах и за дверями местами отваливалась штукатурка, в результате чего в стене появлялись зияющие дыры».
Уайт и Гриббин пишут, что отец Хокинга держался с сыном холодно, «в детстве и отрочестве отец оказал на него влияние в основном благодаря тому, что большую часть времени отсутствовал». По словам Джейн, семья Хокинга воспринимала «любое проявление эмоций или признательности как признак слабости, потерю контроля или отрицание своей важности… Удивительно, но казалось, будто они стыдятся выражать какие-либо теплые чувства».
После того как Стивен и Джейн поженились, семья Хокингов перестала принимать активное участие в заботе о своем сыне. Джейн с трудом могла понять подобное поведение, не говоря уже о том, чтобы смириться с этим. Кроме обязанностей по уходу за мужем, она также занималась воспитанием троих детей. Стивен отказывался признавать, что его болезнь и требование беспрекословного подчинения чрезмерно нагружают жену, в результате чего Джейн работала не зная отдыха. «Я была на грани нервного срыва, — вспоминает она, — но Стивен по-прежнему упорно отвергал любые просьбы пойти на уступки в отношении того, что касалось его заболевания. Уступки, которые помогли бы мне и нашим детям освободиться от части хлопот». Он отказывался обсуждать любые проблемы, рассчитывая, что Джейн сама справится с этой нагрузкой: «Ему никогда не нравилось признаваться в чувствах. Он считал это пагубным, противоречащим здравому смыслу изъяном моего характера», — пишет Джейн. Любые попытки заручиться поддержкой семьи мужа встречались с откровенным недоумением и даже враждебностью. «Понимаешь, Джейн, ты нам никогда особо не нравилась; ты не вписываешься в нашу семью», — однажды заявила ей свекровь. И это после десятилетий кроткого служения ее сыну.
Доказывает ли данная глава, что подавление эмоций может спровоцировать или, по крайней мере, усугубить БАС? Что это заболевание обусловлено эмоциональной изоляцией и отсутствием проявления чувств в детстве? Что обычно, если не всегда, оно поражает людей, которые стремятся всецело контролировать свою жизнь и выглядят в глазах окружающих крайне «доброжелательными»? До тех пор, пока мы не достигнем более полного понимания непростой взаимосвязи между телом и разумом, это останется лишь интригующей гипотезой, которую можно проверить и найти какие-то исключения. Но странно предполагать,
