Алексей Рафиев - О наркомании, наркоманах, наркологах, наркотиках и не только
А теперь, детеныш, самое страшное. Совсем крамольные вещи сейчас скажу. Испытав на собственной шкуре и алкоголизм, и наркоманию, я четко для себя решил, что алкоголизм страшнее. И дело не только в сивушном выхлопе, от которого, если вдруг утро началось не с бутылки пива, как у многих, а с овсяной каши, хочется выйти из трамвая и поблевать. Хотя, и это немаловажно. В ближайшую пятницу мы с женой собираемся поехать на дачу. Самое удобный для нас способ — пятичасовая электричка. Но придется валить раньше, поскольку на пятичасовой возвращаются с работы заводчане, не способные после тяжелого дня лишить себя удовольствия нахуячиться до поросячьего визга прямо в вагоне. И не ебет их нисколечко беременный живот моей жены. И меня б на их месте не ёб. Когда бухал — так оно и было.
Великий Мачизм вообще не предполагает ничего и никого, кроме самого Великого Мачо. Мания величия, свойственная всем людям, включая жуликов, чиновников и бомжей, под воздействием паров алкоголя начинает приобретать катастрофический размах. Люди дерутся, потому что самоутверждаются или защищаются. Если некому самоутверждаться — пропадает нужда в самозащите. Набуханный крендель готов отстаивать свою правоту до последнего. Я об этом особенно и распространяться не хочу — все и так понятно. Когда ты напиваешься, то становишься уязвимым — спровоцировать тебя сможет любой, не разделяющий твою точку зрения. Отсюда и кухонный бокс. Отсюда и последующие раскаяния за пьяную бычку. Встречаются и мачо по жизни, но об этих ущербных существах говорить не стоит вообще. Во что долгое пьянство превращает человека — тоже понятно. На окраинах больших городов почти у каждого магазина есть круг завсегдатаев. Синее братство в нашей стране — мощнейшая субкультура, доводящая многих своих адептов до состояния кекс с изюмом. Я никогда не слышал ни одной истории о том, что человек накурился плана или наелся грибов и после этого кого-то избил. В камерах сидят в основном те нарики, которые употребляют наркотики, и именно этим провинились перед обществом. Ну, барыги изредка встречаются. Совсем крошечный процент тех, кто попался на грабеже или краже, желая вымутить дозу. Откуда мусора берут свою статистику — я не знаю. Я знаю то, что видел своими собственными глазами в 1997–1998 годах, когда тюрьмы были переполнены наркоманами. За что сажают больных людей, я не понимаю до сих пор, и никогда не пойму. Со статистикой тоже, кстати, проблемы. Если ты попытаешься выяснить кол-во наркоманов, населяющий твою Родину, то ничего у тебя не выйдет, потому что сведения эти — даже приблизительные — строго засекречены. По мнению правоохранительных органов, они не нужны никому, кроме самих этих органов, зачастую крышующих наркоторговлю. Потенциал рынка сбыта держится в строжайшем секрете — дабы, ИМХО, конкуренты не воспользовались бесценной инфой. По сравнению с тем гигантским количество наркотиков, которые благополучно перекочевывают через границу и достигают адресата, изымаются крохи. И мне почему-то кажется, что основная масса этих крох принадлежит зарвавшимся конкурентам, не пожелавшим выписать мзду бдительным таможенникам, погранцам или черт знает кому еще. Ощущения мне подсказывают, что так оно и есть — и не только в России. Говоря о государстве, очень важно, малыш, чтоб ты с первых шагов своего погружения в мир, еще до того, как у тебя появится смутное желание научиться варить раствор, понимал — государство это не что-то абстрактное, а конкретные люди. В мире нашем вообще все конкретно. А когда начинается абстракция — происходит мошенничество, жульничество и развод на доверии. Главный символ государственной власти — президент, а не герб, флаг или гимн. Если ты не только не встаешь под звуки гимна, но и не помнишь его слов, значит проблема не в гимне, а в президенте, не способном пробудить в тебе уважения к государственной власти. А каков поп, как известно — таков и приход. А поскольку приход слабоват (да чего уж там — фуфло какое-то вместо прихода двинуть нам пытаются всю дорогу), то необходимо поискать чего-нить поинтереснее…
Пожалуй, хватит о пьянстве. Иначе вместо пособия для начинающего торчка получится еще одна поваренная книга анархиста.
Под конец этой главки попробую проговорить вскользь главный вывод, сделанный мной относительно алкоголя. Спиртные напитки не только ничем не отличаются от тяжелых наркотиков, но и значительно вреднее их — как для самого человека, так и для общества, если, конечно, это общество не заинтересовано в уничтожении собственного народа и не заканчивается на тех, кто по ряду всяких-разных причин попал во власть.
И еще разок… алкоголь и наркотики — одно и тоже… алкоголь страшнее наркотиков.
Много чего можно было бы еще понаписать про это дело, но воздержусь — по причинам личной безопасности и трепетной заботы о ближнем. С беременностью жены я стал несколько осмотрительней. Не шибко молодой и не сильно здоровый, а пожить очень теперь захотелось. Вот ведь подстава. И ничего не поделаешь — при такой государственной политике, какую я наблюдаю вокруг себя, и при том количестве опыта, частью которого я с тобой только что поделился, боязно как-то линять, не увидев, что ребенок понимает и сознает то, о чем я теперь пишу.
PS:
Сейчас 1:42 ночи, 26 июня 2003 года. Я только что, закончив писать то, что ты только закончил читать, сходил на улицу — дабы проветрить мозги, немного скукожившиеся за трое последних суток — именно столько времени потребовалось мне на создание данного текстика. Сегодня выпускной бал, и улицы полным-полны пьяных подростков. Я обычно гуляю дольше, но слишком уж чувствуется повисшая в воздухе синяя агрессия, которая и загнала меня обратно к компу пораньше. На свой выпускной вечер я ухуюжился так, что с железной трубой в руках носился по школьным коридорам в поисках более успешного конкурента-одноклассника, умудрившегося вперед меня захомутать понравившуюся нам обоим девчонку. Дело закончилось ментами и позором. К счастью, я это помню фрагментарно, поскольку был слишком сильно пьян. Это приключилось со мной четырнадцать лет назад. По прошествии четырнадцати лет практически ничего не изменилось, кроме большей доступности всяких героинов-кокаинов-винтов-и пр. Невменяемых подростков тоже стало многим больше того, что застал я, когда проживал их теперешний возраст. Выпускной вечер. Праздник. Значит — надо упиться до скотства. Как я их понимаю! Праздники ведь для того и существуют, чтобы в их канун каждый мог себя почувствовать тем, кто он есть на самом деле — животным быдлом, прячущимся за броней культурных наслоений, религиозных заблуждений, политических взглядов и тому подобной галиматьи. «Только любовь избавит от демонов», — сказал в 1997 году мой любимый киногерой, серийный убийца Микки Нокс в потрясающем фильме Олевера Стоуна «Прирожденные убийцы». Я начинал писать эту книжку для одного человека, а закончил совсем для другого. Получается, что она написана, как минимум, для двоих. Моя жена избавила меня от демонов. Она, само собой, не разрешит мне читать тебе перед сном эти странички (да я и сам не конченый баран все-таки) — долго не разрешит — пока ты не начнешь нормально реагировать на матерную брань, а не смеяться, услышав слово «хуй». Моя жена иногда себя ведет не хуже Лужкова…J))) И тогда, когда она разрешит — я тебе прочту — медленно и настойчиво — с интонациями, не позволяющими отвлечься даже человеку, говорящему на другом языке. Я ведь умею.
ИМХО, эту книжку надо раздавать всем подросткам нашей страны года за два до выпускного бала. В ней нельзя менять ни одного слова. Кое-что осталось не выговоренным, но всего сказать не получится никогда. Писать сегодня толстые книги — признак дурного тона. Их все равно почти никто не читает. Не знаю, но если бы лет в четырнадцать мне в руки попало что-нить подобное — очень может быть, что я не написал бы теперь то, что написал, по причине совершенно по-иному прожитой жизни. Но никто никогда не станет раздавать эту книжку подросткам. Государство не позволит — в первую очередь. Чтобы это случилось — необходимо убрать весь мат и все наезды на властьпредержащих. Это как минимум. Но тогда получится, что книжка писалась не мной и не для тебя. Я еще обещал тебе рассказать о том, как происходит подсадка на доктора. Помнишь?
Надо бы выполнить данное слово, чтоб ты не смог упрекнуть меня в пиздобольстве. Иначе веры мне будет не больше, чем любому наркологу или политику. Когда тебе плохо до такой степени, что хочется помереть, ты должен найти в себе резервы самостоятельно разрулить ситуацию. Только самостоятельно — только так. Резервы эти в тебе есть. Когда до моего освобождения из зоны оставалось несколько дней, и я уже начал считать часы, ко мне подошел один старый зек, просидевший в общей сложности 21 год, и сказал мне: «Запомни, сколько в тебе сейчас сил. Ты думаешь, что сможешь опрокинуть мир, когда окажешься на воле? Не думай, а опрокидывай. В тебе действительно именно столько сил, и даже еще больше. Вспоминай об этом в тяжелые минуты. Как только забудешь — тут же окажешься опять на дне». Этот человек знал, о чем говорил. К сожалению, я не всегда помню его слова. К большому сожалению. Потому что этой аксиомы достаточно для того, чтобы более-менее внятно для самого себя прожить жизнь. Благодаря этим словам старого зека и моей жене, я как-то выкарабкался. А те, кому такие люди не встречаются, попадают к другим представителям человечества — в том числе и наркологам — которые говорят совершенно другое. «Пока ты с нами, пока ты бездумно делаешь то, что мы тебе говорим, с тобой все будет хорошо», — вот что внушают эти другие. И ты делаешь, потому что не знаешь, даже не догадываешься о том, сколько в тебе скрытых сил. И ты тоже неизбежно становишься другим. Это и есть подсадка на нарколога — даже если нарколог носит рясу или ходит в военной форме. Зло многолико. Помни об этом.
