Александр Бубнов - Спартак: 7 лет строгого режима
Я еще не был заявлен за команду, но уже жил в Тарасовке. И первым игроком «Спартака», с которым у меня случился конфликт, был Борис Поздняков. Одаренный и талантливый, он уже в молодости прилично выпивал. В этом был профессионалом! Еще он любил других выставлять дураками. Особенно доставалось от него Морозову. Но в итоге сам оказался в дураках, потому что Морозов за счет трудолюбия пробился в национальную команду, а Поздняков дальше олимпийской сборной не пошел. Допился до того, что Эдуард Малафеев его сам из команды убрал…
На базе в Тарасовке было старое здание, где находился бильярд. Что-то вроде клуба, где еще кино показывали и концерты устраивали. Это было время, когда болельщики специально на электричках приезжали тренировки смотреть. Дед еще любил с ними общаться. Да и Бесков тоже сиживал.
Временами база напоминала проходной двор, нельзя было только в жилой корпус зайти. Считалось, что народная команда должна быть доступной для народа. Заборы появились уже при Романцеве. Но, может, и правильно. В 1989 году, уже при нем, какие-то уроды нам целую ночь спать не давали. Где милиция была, не знаю, но наутро мы увидели, что они все скамейки поотрывали на стадионе.
Так вот, захожу я как-то в бильярдную и вижу там Гаврилова. Он здорово играл в бильярд еще с «Динамо». Я тоже поигрывал. Не могу сказать, что хорошо, но по шарам попадал и с Гавриловым даже соревновался.
Начали играть. И вдруг ни с того ни с сего Боря Поздняков стал меня подкалывать. Раз пошутил, два пошутил, и все как-то неприятно. А я это страшно не любил. Подумал, с какой это стати какая-то шпана позволяет себе шутки в мой адрес? Виду не подал, но когда закончили играть, пошел вслед за Поздняковым.
Поднимаемся к себе на третий этаж. Захожу за ним в его комнату, закрываю дверь на ключ и говорю: «Ну что ты выступал? Запомни раз и навсегда: еще раз вякнешь, будут проблемы со здоровьем. Это я тебе обещаю. А если Морозов или Дасаев будут за тебя заступаться, тоже получат. Я это организую. Тебе хоть сейчас могу вломить».
Он испугался, хотя и с гонором был. Неприятный тип! Но как игрок был сильнее и Морозова, и многих. Обладал хорошей техникой. Может, поэтому и позволял себе шутить. Со мной, однако, его шутки не проходили.
Я не любил работать с Морозовым и Поздняковым. Бывало, придут на тренировку после попойки и, как только Бесков отвернется, сразу дурака начинают валять. А зачем бегать по жаре? По сути дела они мешали тренироваться в полную силу. Это были не Родионов с Черенковым, не Гаврилов, которые могли работать в любом состоянии. Эти сачковали. Бесков знал, что у нас неважные отношения, и даже ставил меня в другой «квадрат» на тренировках. Понимал, что я могу кому-то из них врезать.
Морозов в принципе был неплохим парнем и после одного конфликта в Германии даже приходил ко мне извиняться. Мол, что это я завелся на ровном месте? Но на него плохо влиял Поздняков. Думаю, Морозов добился бы большего, если бы не попал в его компанию.
Из комнаты Позднякова я отправился к Бескову. Шел и думал, что в «Спартаке» меня вряд ли ждет спокойная жизнь. Даже несмотря на то, что в команду меня пригласил сам главный тренер. О моем походе к Бескову никто тогда так и не узнал. Если бы узнали, наверняка обвинили бы в стукачестве. Но я всегда считал, что в команде должен быть порядок и полная открытость в отношениях с тренерами. Ничего не надо скрывать. Можешь сказать в лицо, скажи, не таи. Исподтишка не бей.
Захожу к Бескову: «Константин Иваныч! Я Позднякова предупредил. Но если начну его на поле бить, не удивляйтесь». Стою, молчу. А дальше произошло то, чего я вообще не ожидал. Бесков говорит: «Давай, а я тебя поддержу».
Потом, когда анализировал слова Бескова, догадался, что в «Спартаке» все ой как не просто было. Неформальным лидером считался Дасаев. До него был Романцев. Все, что Дасаев потом творил, происходило и при Романцеве. Так же собирались, так же пили. Федор Сергеевич Новиков объяснял, что Романцев таким образом сплачивал коллектив, учил жизни тех, кто был моложе. А когда он ушел, его место занял Дасаев.
Впрочем, Романцев не сам ушел, Бесков его убрал по подозрению в договорных играх. Сначала в Вильнюсе, а потом в Минске, когда из-под Романцева голы забивали. Новиков рассказывал мне, что после Вильнюса Романцев и еще несколько игроков попались на пьянке. Так что травма Романцева — это все разговоры. Из «Спартака» его убрали из-за пьянок и «договорняков».
Бесков понимал, что таких, как Романцев, держать не надо. Что это опасно. Что это разъедает коллектив, сказывается в конечном счете на игре. И он их потихоньку убирал. Но проблема была в том, что и Романцев, и Дасаев были одного поля ягоды. Друзья. Одного убрал, но второй-то остался. И парадокс заключался в том, что без Романцевых и Дасаевых Бесков не мог обходиться!
Бесков создал культ личности Дасаева в команде.
Сделал капитаном, хотя раньше вратарей-капитанов не было. Дасаев за счет своего авторитета помогал ему держать команду в определенных рамках. Бесков часто говорил так: «Что касается тренировочного процесса, функциональной подготовки, я все сделал. Остается психология. И здесь все зависит только от вас. Конечно, я помогу, но если вы сами не соберетесь, ничего не получится».
Он любил показывать кулак и говорить, что, когда пальцы растопырены, их по одному можно сломать. А когда кулак сжат, это сила. Ему нужно было идею единства и общей цели через кого-то проводить. И он выбрал Дасаева. Так, во всяком случае, мне со стороны виделось. И это был далеко не лучший вариант.
• • • • •Бесков повторял в конце установок: «Я все сказал. А вы теперь сами соберитесь, договоритесь и поклянитесь друг другу». Он уходил, Дасаев вставал, и начиналось. Особенно перед матчами с киевским «Динамо».
Для Бескова эти игры были главным тестом. В Киеве почти никто не выигрывал, там был ад и в прямом, и в переносном смысле. Уже тогда орали «москали», уже тогда ненависть была. Почему-то именно к «Спартаку» было такое резко негативное отношение. Правда, и спартаковских болельщиков в Киеве хватало. Когда с «Динамо» приезжал, было по-другому. Стадион всегда битком, все орут, ругают нас. Меня эта ругань воодушевляла, а не подавляла, как те, кто орал, возможно, думали.
Дасаев и компания начинали к матчам с Киевом готовиться за месяц. Прекращались пьянки, гулянки, даже курили меньше. Не то чтобы Дасаев их контролировал, просто не собирал. И, как правило, в Киеве мы удачно играли. За семь лет, что я провел в «Спартаке», только однажды уступили 1:2. Как раз в дни чернобыльских событий.
Я тогда ночью очень плохо спал. Мы думали, что черные тучи на горизонте — это дождевые облака. На самом деле это пыль из Чернобыля тянуло. А может быть, мы это потом сами себе придумали, потому что от столицы Украины до Чернобыля было больше 80 километров.
• • • • •Защитник ростовского СКА Александр Андрющенко мне рассказывал, как «Спартак» стал чемпионом в 1979 году. Тогда ростовчане в последнем туре сдали ему матч, проиграв дома со счетом 2:3. Бесков догадывался, что игроки между собой могут договориться. Сам он участия в этом не принимал. Но тогда ситуация сложилась так, что «Спартаку» во что бы то ни стало надо было победить, потому что в случае поражения его мог настичь «Шахтер», который в итоге отстал на два очка.
«Спартак» выиграл чемпионат СССР спустя всего два сезона после возращения из первой лиги в высшую. А следующего чемпионства пришлось ждать восемь лет.
Договорным был и матч с минским «Динамо», которому «Спартак» сдал игру в последнем туре (3:4) в 1982 году в пику своему злейшему врагу, киевскому «Динамо». Оно тоже претендовало на первое место, но в итоге отстало на одно очко.
Любому тренеру важно побеждать. Бесков в этом смысле не был исключением. У него была информация, что игроки помогли минчанам. И он постоянно об этом напоминал. Но здесь было хотя бы оправдание: помогли минчанам, чтобы Киев не стал чемпионом. В «Спартаке» они не боялись договариваться, потому что понимали, что в подобных случаях, как со СКА и Минском, Бесков закроет на все глаза.
Другое дело — случай с «Жальгирисом», когда Дасаеву и его компании предлагали сдать матч за деньги. Узнай об этом Бесков, был риск вылететь из команды. Но фактически Бесков был зависим от Романцева, Дасаева и им подобных. Пусть и не на 100 процентов. И он понимал, что Дасаева, как Романцева, убрать не может, потому что с годами Дасаев приобрел почти такую же репутацию, как Яшин. К тому же за ним стояла почти вся команда.
Как с ними бороться? Если восстанут, все, конец.
А Бесков этого боялся, потому что футбол был смыслом его жизни. Он наверняка не забыл тот случай, когда ведущие игроки убрали его из «Торпедо».
Каких-то увлечений или хобби я за ним не замечал. Севидов любил шахматы и очень хорошо в них играл. И Качалин любил шахматы. А Бесков говорил игрокам: «В шахматы не играйте. Когда часами сидите за доской, у вас ноги начинают опухать». Я, когда это слышал, про себя думал: «А когда мы на разборе у тебя сидим по пять часов, у нас вообще все опухает!»
