На ступень выше - Данил Сергеевич Кузнецов
Выход был только один. Взвалить всё на себя.
— Как там Джордж? — спросил для порядка по радио, пока мы (начало пелотона — цепью, а остальные — толпой) мчались к «Вильнёву». — Он сможет что-то с этим сделать?
— Он попробует, но ничего не обещает, — ответил мне Патрик немного погодя — я как раз вышел из «Тозы» на подъём к «Пирателле». — Управляй лучше своей гонкой. Или у тебя есть какой-то план?
— Да, есть! — крикнул я, филигранно проводя болид через «Акве Минерали». — Когда я догоню его, дайте мне выйти вперёд! Попробую сам обогнать Стролла!
— Это невозможно, Майкл. — Голос инженера был спокойным: он даже не воспринял мои слова всерьёз! — Вы находитесь в разных лигах по скорости.
— Заткнись! Я сейчас покажу, в какой я могу быть лиге… чтоб тебя…
— Майкл, плохо слышно.
— Да и пошёл ты, — шепнул я по-русски, не включая микрофон, перед «Варианте Альта».
Я осознавал, что, неприкрыто агрессируя в эфире, ухудшаю отношения с командой. Но с другой стороны, это могло стать для меня дополнительным стимулом в этой гонке — загладить грубость, продвинувшись выше.
Пора бы уже и впрямь выйти из зоны комфорта. И включить себя-прошлогоднего — на заключительных стадиях чемпионской схватки.
Вдохнув и на миг задержав в груди воздух на спуске с небольшой горочки к «Ривацце», я внезапно ощутил в самом себе, в своём разуме некий условный «тумблер», который сейчас находился в выключенном положении. Напряжением воли попытался его сдвинуть, завозя в поворот на несколько километров в час больше, чем кругом ранее.
«Тумблер» не поддавался.
«Да давай же ты, делай что-нибудь, наконец!» — мысленно взревел я и всем своим существом навалился на этот невидимый барьер, в то же время выжимая педаль на апексе при автодовороте болида.
И «тумблер» щёлкнул.
— А-а-а-а!!! — закричал от натуги, вцепившись в руль.
Казалось, что сейчас по меньшей мере мир вокруг меня не выдержит и взорвётся сверхновой, выбросив меня назад, в мой родной неспокойный две тысячи двадцать первый. Или двадцать второй, если учесть, сколько месяцев успело пройти?..
Ко мне будто и вправду вернулся прежний накал из моих сражений с Нико. Кровь стучала в ушах, мышцы точно налились жидким огнём… руки вросли в руль, а ноги слились с педалями… Пускай и преувеличенно, но по смыслу близко.
Я наконец-таки вернул себе чувство слияния с машиной.
И от осознания этого факта у меня ненадолго снесло крышу. От счастья.
Остаток гонки я запомнил обрывками.
Приблизился к Форман. Вытеснил к обочине и на ста шестидесяти влетел в шикану, на довороте чуток дрифтанув.
Затем просто какой-то стоп-кадр с круга.
Вот подъехал и к Расселлу…
— Майкл, ты что задумал? — послышался в наушниках нервный вопрос Патрика.
— Leave me alone! — заорал в ответ и с помощью слипстрима на прямике оставил потеснившегося Джорджа позади на пути к «Ривацце».
По крайней мере инженер заткнулся и перестал нудеть в уши.
Следующая цель — Стролл. На бешеной скорости даже отвлекаться ни на что не хотелось. И в итоге я отвоёвывал в свою пользу метр за метром расстояния до красно-белой машины.
Но — опять жёлтые флаги и выезд пейс-кара. Теперь (подсказка со стороны памяти) — Бекманна развернуло на поребрике после выхода из «Вильнёва». Одно хорошо: отставание сократилось до минимума. Только бы не проспать рестарт…
И вот Стролл вновь начал ускоряться. Я погнал следом — во мне горела немыслимая жажда скорости, превратившая меня вместе с болидом в цельный, покрытый углепластиком снаряд и долбившая в мозг единственным словом: «Быстрее».
Самого момента обгона я не помнил. Впереди вдруг стало чисто, и я смог в конце концов без остатка отдаться той невидимой пламенной лёгкости, которая тащила меня по треку сильнее любого слипстрима.
Я выпустил из оболочки житейских тревог себя-прежнего.
Себя-гонщика.
Взгляд в зеркало — Джордж на хвосте, Лэнс подотстал: на него наседала Форман в борьбе за подиум. Обогнал-таки…
Моргнул — как в фильме, мгновенная перемотка на семь поворотов: с безымянного первого до «Пирателлы». И серебристый болид, мелькающий позади.
— Майк, пропусти Джорджа.
— Пусть сам обгонит, — сказал на автомате первое, что придумалось, и заложил вираж, спускаясь к «Минеральным Водам».
Джордж продолжал ехать следом за мной. Каким-то дальним уголком сознания я понимал, что с точки зрения борьбы в чемпионате эта победа нужнее ему, а не мне, однако конкретно сейчас изображать вторикеллу не собирался.
Настал лучший момент для того, чтобы он доказал, что готов выиграть титул.
«LAST LAP».
— гласила вывешенная с пит-лейна табличка. Последний круг. Вот и проверим…
Привычно сместился на внутреннюю, чтобы сбить Джорджа со слипстрима. Он нырнул за мной. Был выход сделать это же снова, но тогда я окажусь перед «Трагуардо» на внешке. Так что нет. Попробую удержать…
Но в последний миг Джордж отлепился от моей кормы и с полученным на прямой преимуществом в скорости прижал меня к внутреннему краю трека, а сам, скользнув по поребрику, обогнал на входе в шикану!
Я стиснул зубы и помчал следом. Надо было защитить наш возможный дубль от Стролла, который вновь оказался в опасной близости.
Мысли опять все ушли — и пришёл в себя я прямо перед тем, как пересёк финишную черту.
— Поздравляю, Майкл! — послышался в эфире радостный голос инженера. — Великолепная работа! One-two finish[43]— фантастика! До Бельгии мы такого и представить себе не могли.
— Да, но Стролл третий, — заметил я, тяжело дыша из-за навалившегося отката от «режима Шумахера». — Джордж всего десять очков отыграл. Да и в командном первенстве вряд ли получится догнать этих…
— Майкл, если этот сезон запомнят, то уж точно не благодаря тому, кто стал чемпионом. А прежде всего тем, что мы навязали практически равную борьбу такой сильной команде, как «Према». И в этом нам отчасти помог и ты. В данном случае действительно главное не победа, а участие.
— Скажите это Фелипе Массе в две тысячи восьмом, — пробурчал я себе под нос, отпустив кнопку ответа. — Или Феттелю в семнадцатом.
«Интересно, как закончился в моём времени чемпионат „Ф-1“ двадцать первого года?» — мелькнула мысль.
Но я понимал, что, скорее всего, никогда этого не узнаю.
* * *
А после гонки в этот же день произошло ещё кое-что, чего я никак не ожидал.
После награждения, когда мы с Джорджем допивали свои трофейные бутылки, к нам подошёл Никита и смущённо проговорил:
— Миш, я… хотел бы перед тобой извиниться. Ты и в самом деле крутой гонщик, и мне о таком
