Михаил Сушков - Футбольный театр
Меня тянуло сюда, как тянет исследователя пробиться к началу явления, познать процессы его зарождения. Что может быть интересней?
Вот почему выход на пенсию меня не удручал, не портил мне настроения. Напротив, мне было весело, я потирал руки, как это делает освободившийся наконец человек, давно грезивший заняться любимым делом.
Мне и здесь повезло. И, кажется, повезло, как никогда. Я не рассчитывал на столь огромные масштабы, на такой широкий размах. Просто хотел собрать дворовых мальчишек с собственной улицы и заняться их атлетическим воспитанием – футбольным, конечно же.
Началась эта история с одной, так сказать, акции, характер которой по дерзости и, смело скажу, справедливости не назовешь иначе как партизанским.
Майским утром, в понедельник, владельцы автомашин – работники одного из снабженческих управлений, что на улице Качалова, – прибыв на службу, привычно разворачивались в расчете поставить автомобили на давно освоенную с этой целью площадку. И с изумлением, поистине мистическим, обнаруживали, что автостоянки нет… Вместо нее футбольное поле, окаймленное оградой с высокой, трехметровой сеткой.
Сооружение воздвигли, правда, не за одну ночь. С полсотни мальчишек, несколько взрослых жильцов и сварщик ЖЭКа № 18 трудились не покладая рук вечер пятницы, с раннего утра и до поздней ночи в субботу и воскресенье. Снимали асфальт, разбирали стоявший неподалеку дом, пущенный под снос, таскали доски, сооружали барьер, цементировали каркас из труб, смонтированный сварщиком, устанавливали металлическую сетку, которую подарили шефы – Центральный Дом литераторов.
Я видел, как хороши, самоотверженны дети в совместном труде, когда осознают конкретную, хорошо обозримую пользу. Любовался ими и в тот момент готов был восстать против эпитета «трудный» – того, что соседствует со словом «подросток». Я наблюдал редко возникавшее в их мире равенство. Исчезла чванливость сильных перед слабыми, появилось обратное: сочувствие сильных слабым. Я слышал реплики: «Не трожь доску – она тяжелая. Без тебя притащим. Давай лучше гвозди неси». Те сильные, что готовы безжалостно заездить слабых в какой-нибудь игре вроде «чехарды» или «козла». Что-то случилось в этом далеко не гуманном мире – он посветлел, зазвенел благородным чистым звоном.
Но «трудные» все-таки были. Потом, когда начались тренировки на нашем доморощенном (порою за этим словом скрывается прекрасный смысл) мини-поле, ко мне приводили их часто. Их называли «трудными». Так, вероятно, и было – я в это верил. И каждый раз убеждался в одном: «трудные», но не порочные! Я сам тысячи раз видел отвратные маски, заполнявшие подворотни. Но владельцы, почти все – за редким исключением – оставляли их (маски) за порогом спортивной площадки. И вырастали из них очень быстро – так, что напялить снова не было ни возможности, ни желания. Опросите тренеров детского спорта. Большинство из них скажет: я не очень хорошо понимаю слова: «трудный ребенок».
…В гости к нам приходили мальчишки из других дворов. Играли команда на команду. Ходили и мы в гости. Стихийно возникали соревнования. Оставалось лишь учредить календарь. Что мы и сделали. В итоге моя команда выиграла первенство района.
Я, понятно, встречался с приятелями, знакомыми. Я, конечно, рассказывал им о своих «детских» делах. Пошли слухи… И попали однажды в кабинет начальника отдела управления футболом Марка Борисовича Розина. Попали на редкость удачно. Он, во всяком случае, воскликнул: «На ловца и зверь бежит!» И тут же взялся за телефон.
Незадолго до этого в «Пионерскую правду» пришел знаменитый Лев Яшин. В разговоре вспомнил, как начинал играть сам – конечно же, во дворе. И высказал пожелание – возможно, без особого расчета на его исполнение – хорошо, мол, было бы окультурить эти дворовые рати. Дикие, неучтенные группы объединить в лиги, проводить первенства.
Сотрудники газеты высказались на этот счет сдержанно, но на ус намотали. При первом же удобном случае поделились этой мыслью в ЦК комсомола. А здесь, будто ее давно уже ожидали, подхватили сразу. Розин встретил ее с энтузиазмом – что-то подобное мелькало в уме и у него.
Марк Борисович набрал мой номер и сказал:
– Михаил Павлович, тебе не тесно там, во дворе?
– В квартире тесновато, а во дворе ничего…
– Я хочу тебе предложить команду немного побольше. Ну, для начала несколько сот тысяч человек…
– Ты что, собрался для меня город построить?
– Все уже построено. Не город – целая страна. Самая большая в мире… Понимаешь, комсомол и спорткомитет решили тебя назначить Главным ребенком страны.
– Справедливо. В моем возрасте без труда удается понять детей.
Потом мы встретились. Розин объяснил, в чем дело. Я сперва колебался – уж слишком большое, нелегкое дело. У меня все-таки пенсионное настроение, особо перегружаться тоже не хотелось. Но Розин уговорил меня.
– Ты и сам еще не понял, чего тебе надо, – сказал он. – Дело тебе и по плечу и по нутру. Принимайся. Ну, станет тяжело – откажешься.
Сразу встал вопрос: с чего начать? Со взрослых или с детей? Всколыхнуть сперва общественность – объявить призыв к тренерам, спортсменам, разослать директивы комитетам комсомола, обратиться за помощью к партийным органам, обязать руководителей ЖЭКов к строительству спортивных площадок и пр., а потом пригласить ребят? Или пусть сначала дети проявят инициативу – самоорганизуются в команды, проведут соревнования? Какая из этих двух сторон должна проявить больше активности? Или по-другому поставить вопрос, и он от этого станет более значительным: от кого должна исходить инициатива?
Мы решили: конечно же, от детей! Дефицит мировой педагогики в том, что инициатива обучения идет не от учеников, а от учителей, не от детей, а от взрослых, которые навязывают детям обучение. Но тут уж ничего не поделаешь – иначе, видимо, нельзя…
Пусть у ребят возникнет потребность в помощи взрослых, пусть они ее добиваются. Но… не слишком долго, напряженно. Напротив, взрослые должны оказаться тут как тут.
Так и постановили на совещании в спортотделе «Пионерской правды».
В мае 1964 года «Пионерка» опубликовала положение об организации соревнований дворовых команд, согласно которому в турнире могут участвовать все мальчишеские команды улиц, домоуправлений, поселков. Сначала игры проводятся в городах, областях, краях и автономных республиках. Потом в союзных республиках, Москве и Ленинграде, и, наконец, сильнейшие коллективы встречаются в финале.
Газета просила высылать отчеты о результатах турнира.
Почта превзошла все ожидания. Тысячи писем за подписью капитанов команд, советов капитанов, судей, с перечнем составов заполонили комнаты спортотдела. Ясно: дело имеет успех, поскольку оно своевременно.
Осенью рассылали призы: вратарские перчатки с автографами, мячи чемпионов, футболки, бутсы…
Почта возросла не только в «Пионерской правде», но и в «Комсомолке», в ЦК ВЛКСМ, в спорткомитете. Писали не только о спортивных успехах, но и организационных, строительных – как сооружали поля, как доставали оборудование, как привлекали шефов… Писали не только дети, но и взрослые: как находили тренеров, как «воевали» за участки, как вовлекали общественность…
Стало понятно, что клуб «Кожаный мяч» существует. Оставалось зафиксировать факт его рождения. Летом 1965 года на переполненном стадионе «Динамо» в Москве состоялся розыгрыш финала первого Всесоюзного турнира юных футболистов.
За минуту до начала отсчета игрового времени в небе раздался грохот мотора. Неожиданно для публики и футболистов над полем завис вертолет, опустился в центр и высадил судейскую бригаду с мячом и автора этой книги.
Игра футболистов, конечно, была не столь совершенной, как это бывает, когда встречаются мастера, но борьба не менее, если не более, острой. А ураганы на трибунах, вызванные реакцией болельщиков, пожалуй, превосходили самые мощные из всех, что когда-либо видел этот стадион. Встречались команды «Чайка» из Белоруссии и ворошиловградская «Волна». Победила «Чайка».
Одним из важнейших положений клуба, отработанных нами ради того, чтобы застраховать, обезопасить главную идею от возможных и недопустимых поворотов, стал запрет: в члены клуба ни в коем случае не должны приниматься дети, занятые в футбольных школах, в группах подготовки команд мастеров, в спортивных коллективах предприятий… Словом, в любых физкультурных учреждениях. В него могут входить только не охваченные спортом мальчишки дворов.
Понимаю: здесь невольно напрашивается возражение – чем же плохо, когда в дворовых командах принимают участие мальчишки-спортсмены? Станет ясно, если на сей вопрос я отвечу примером из другого вида спорта.
Было время, когда в боксе новичков проверяли на стойкость, на силу духа. Приходит мальчик первый раз в секцию, его выводят на ринг и выставляют против него разрядника. Девять из десяти больше сюда не приходили. Естественно: ребята пришли учиться боксу, а их взяли да избили. Уверяю вас – в результате наш бокс недосчитался очень многих хороших атлетов. И вовсе не по слабости духа отсеивались мальчишки. Иных просто оскорбляло такое начало, многим было стыдно являться заново, а кое-кто делал вывод, что к боксу он не способен. Словом, дух в ребятах не столько проверяли, сколько убивали его.
