Александр Петров - Тайны советского хоккея
Сыч в Вене в кругу приближенных лиц довольно откровенно обсуждал командные дела. Я видел его практически каждый день, но в лоб вопросов не задавал. Он сам пару раз заметил, правда, абсолютно беззлобно: «Поддают» некоторые ребята из НХЛ потихоньку, но о загулах и речи нет. Думаю, силенок хорошо сыграть хватит». Официально же Валентин Лукич никак не реагировал на ситуацию в сборной. Не хочу обвинять его в отсутствии патриотизма, этого, собственно, и быть не могло. Ведь Сыч в мгновение ока самостоятельно собрал журналистов сразу после поражения россиян в матче за третье место от американцев и пообещал, что во всем разберется.
Но чуть раньше, когда наши хоккеисты вышли в полуфинал, Валентин Лукич так и сказал: «Для меня лично они задачу выполнили. Теперь я спокоен». Он имел в виду премии, которые выплачивала ИИХФ за чемпионат мира. Команды, занявшие 1– 4-е места, получали одинаковые максимальные вознаграждения. Это были по тем временам неплохие деньги, где-то 800 тысяч швейцарских франков, которые можно было использовать на выплаты игрокам, на нужды ФХР.
Вернемся к Васильеву. Его из сборной после завершения чемпионата мира никто не освобождал. Но летом 1996 года совершенно неожиданно зашел разговор о том, кто возглавит национальную команду России на первом розыгрыше Кубка мира, который пришел на смену Кубку Канады. Оказалось, что в ФХР не все верили, что Владимир Филиппович с профессионалами справится. Кому-то, видимо, не понравилось, как он строил работу в Вене. И дело кончилось тем, что Васильев ушел из сборной. Произошло это при весьма необычных для отечественного хоккея обстоятельствах.
Сейчас сложно сказать – профессионалы против него восстали или тот же Ханли шепнул что-то Сычу. Точно известно лишь одно – Валентин Лукич лично отдал распоряжение, чтобы наставник был избран, так сказать, на демократической основе, то есть самими хоккеистами. До него ничего подобного никогда не было. Кто-то из тех, кто шел «в ногу с ельцинским временем», оценивал решение ФХР, а точнее Сыча, как революционное, демократическое. Другие, в основном специалисты, этот ход президента называли авантюрным, популистским, легкомысленным.
«Вопрос о наставниках решился незадолго до старта, – вспоминает заслуженный мастер спорта Евгений Зимин. – Кандидатов на пост тренеров было трое – Васильев, Борис Михайлов и я. И игроки выразили мнение, что готовы работать с Зиминым и Михайловым». По мнению Евгения Владимировича, сборная тогда сыграла вполне прилично, обстановка в команде была нормальная, деловая. Наши хоккеисты поделили третье место со шведами. Конечно, хотелось, чтобы шагнули повыше с таким мощным составом, но канадцы с американцами были объективно сильнее.
Но Михайлов и Зимин ФХР, как руководители, не устраивали, и руководство федерации решило привлечь к работе на чемпионате мира 1997 замечательного наставника и человека Игоря Ефимовича Дмитриева. Казалось бы, все было прекрасно. Однако в федерации знали, что Дмитриев серьезно болен. Кроме того, у него была масса проблем с его родными «Крыльями Советов». И, если хотите, биться сразу на двух фронтах он физически не мог. Игорь держался мужественно, но уже не мог обходиться без помощи врачей. В этом я сам убедился во время поездки осенью 1996 года на «Кубок Карьяла» в Хельсинки. Он все-таки отработал на мировом первенстве-97, но после этого слег… и вскоре ушел из жизни.
Конечно, Сыч знал о проблемах со здоровьем у Дмитриева. Не думаю, что он относился к этому безразлично. Однако сложной была ситуация в сборной страны. Точнее – не лучшим образом обстояли дела с легионерами из НХЛ, у которых к руководству ФХР и ведущим наставникам сформировалась отрицательная позиция. Дмитриева же уважали все.
Лукич, как человек дела, не занимался лишь созерцанием. Он искал пути к стабилизации дел, развитию, постоянно думал о сборной страны. Использовал различные варианты, это и появление на время Ханли как посредника, и Зимина, человека, которого наши профи уважают по-настоящему. Но, к сожалению, перешагнуть через свою советскую сущность, авторитарные методы управления он не мог. И, кроме того, Валентин Лукич все-таки доверял ближнему окружению. Полагаю, не в последнюю очередь именно поэтому не оставили в сборной России Михайлова с Зиминым и обратились к Дмитриеву, по мнению Сыча, самому в тот момент надежному.
В целом же выглядел Сыч как настоящий отец отечественного хоккея, он и добытчик, и кормилец. Надо сказать, работать с людьми он умел. Как я уже говорил, он довольно быстро адаптировался в кругу руководителей клубов, его хорошо знали местные власти. Безусловно, Лукич, как президент, устраивал ОКР. До чего же Сыч был опытным аппаратчиком! Никогда ничего не делал «просто так». Осенью 1994 года он и Роберт Черенков прилетели на турнир памяти директора ММК Ромазана в Магнитогорск. И Лукич вместе с руководителями комбината отправился на кладбище, чтобы возложить цветы на могилу Ромазана, а Черенкова туда не пригласили. А может, не нужен там был Роберт Дмитриевич? Да, скорее всего, он мог помешать налаживанию контактов.
Естественно, руководители на местах знали, что пришел Сыч в хоккей со стороны, но это обстоятельство особого значения не имело. К 1994 году хоккейное общество устало от противоречий и конфликтов. И с появлением Сыча все прекратилось. У него по сути дела и не было оппозиции. Условия для работы были самыми благоприятными, поскольку была налицо, если хотите, консолидация сил.
Конечно, надо сказать, Сычу повезло, что появился в России в то время Национальный фонд спорта, с помощью которого можно было хорошо зарабатывать. И ФХР не сидела на голодном пайке, люди чувствовали себя спокойно. Но, согласитесь, деньги, что лежат, как говорится, под ногами, надо уметь подобрать. И дано это далеко не каждому. Сыч это делать умел.
Однако внутренние проблемы, скрытые от глаз простых болельщиков, существовали. Главной из них, несомненно, были трения между Сычом и Черенковым, возникшие, как мне тогда казалось, по какому-то недоразумению. Я считал, что для развития хоккея в России в середине 90-х годов ХХ века сложились благоприятные условия. Сыч, с его хваткой, прекрасно вел дела общероссийского масштаба, укреплял финансовую базу ФХР с помощью Национального фонда спорта. Черенков и президентский совет МХЛ профессионально занимались национальным чемпионатом.
Многие и тогда, и сейчас называют их соперничество противостоянием. Однако, на мой взгляд, его, как такового, и не было. Я бы сказал, что Валентин Лукич, склонный к единоличному правлению, повел массированную атаку на Роберта Дмитриевича, которого считал слишком самостоятельным, в ряде вещей неподконтрольным. Сычу просто была не нужна МХЛ с ее собственной хозяйственной деятельностью. Ему хотелось полной власти. И, как человек решительный, он дел в долгий ящик не откладывал, действовал, к сожалению, иногда некорректно, а в отдельных случаях просто с позиции силы.
Для Черенкова поступки Сыча, как он подчеркивает сам, были в определенной степени неожиданными. Он не представлял себе в тот момент, как может столь негативно и предвзято повести себя в его отношении Валентин Лукич, в избрании которого на пост главы ФХР Роберт Дмитриевич сыграл центральную роль. Собственно, если бы не он, то никто другой к Сычу бы не обратился – это первое. А второе – все уважали Черенкова и прислушивались к его мнению. Он так же, как и Сыч, имел все лидерские задатки. Так же умел вести себя с людьми. Но он не был человеком изощренным, не был интриганом. Президент МХЛ не сумел тогда полностью проанализировать ситуацию и прийти к выводу, что Сыч с его повадками делить власть не будет. И Лукич дал это понять мгновенно.
«Вечером после конференции, на которой Сыча избрали президентом ФХР, – как-то рассказал Черенков, – он пригласил к себе домой меня, Гелани Товбулатова и Алексея Гутова из «Химика». Выпили, закусили, он поблагодарил за поддержку. А уже на следующий день меня весьма озадачил. С утра разыскивал по телефону. И когда я появился у него в кабинете, то сразу спросил: где ты был? Отвечаю – у меня дел в МХЛ полно».
Потом, при любом случае, когда Черенкова на совещаниях в ФХР не было, Сыч как бы невзначай подчеркивал, что Роберт Дмитриевич отсутствует и ему вроде бы нет дела до ФХР. Потом он заявил, что МХЛ не способствует укреплению российского хоккея, поскольку готовит соперников сборной страны на чемпионатах мира.
Мне не раз приходилось слышать высказывания Сыча на эту тему. Выглядели они, откровенно говоря, невыразительно. Все лучшие хоккеисты Белоруссии, Украины, Латвии, Казахстана играли в российских клубах, а команды Минска, Риги, Киева, Усть-Каменогорска не просто ходили в аутсайдерах, а еле держались на плаву. Бывали и забастовки – отказывались выступать игроки основных составов, и на матчи выезжали молодые парни из молодежных команд, которые никакой конкуренции россиянам составить не могли, что, безусловно, нарушало спортивный принцип. Но о каких-то грозных соперниках, которые практикуются в МХЛ, речи не шло.
