Джеймс Аллен - Михаэль Шумахер – номер один
Бразилец замахнулся на Шумахера кулаком, тот увернулся. Сенну оттащили механики McLaren, прибежавшие следом за ним по пит-лейн. Сенна кричал: «Да прояви ты хоть немного уважения!» Он был вне себя от бешенства. Шумахер знал, что зацепил Сенну.
Кто посмеет в двадцать три года, в свой первый сезон в Формуле-1, взять и перевернуть заведенный порядок с ног на голову, как это сделал Шумахер? Что за самоуверенность, слепая вера в собственную правоту? Почему молодой пилот не поддавался на угрозы величайшего из великих? Сенна был, бесспорно, великим гонщиком, но именно вера в себя и сделала его таковым. То же самое можно сказать о Шумахере. Хотя на том этапе его достижения были относительно невелики, он знал, что принадлежит к высшим эшелонам автоспорта. Так можно ли считать наигранной скромность, с которой он говорил в 1990 году о своих опасениях, что он, возможно, недостаточно хорош для Формулы-1? Скорее всего, виной тому был его врожденный пессимистический настрой. Придя в Формулу-1, Шумахер не производил впечатления человека, удивленного тем, что он сюда попал. Он держался самодовольно и уверенно, что само по себе заставило остальных насторожиться.
Партнером Шумахера по команде в 1992 году стал Мартин Брандл. В чемпионате британской Формулы-3 в 1983 году он был главным соперником Сенны, сражаясь с бразильцем на равных и уступив ему титул с незначительным преимуществом. Мартин обладал очень устойчивой нервной системой, был человеком достаточно самокритичным, со здравым смыслом. Он всегда считал, что ему, в отличие от Сенны и Шумахера, не хватало именно абсолютной уверенности в своих способностях. «Он [Шумахер] буквально излучал уверенность, благодаря этому он мог просто психологически «закопать» соперника. Я не думаю, что это маска. Он просто такой человек. Михаэль был слишком высокомерным и немного незрелым, но чрезвычайно одаренным. Ему было присуще подвергать сомнению все, что делали другие. Он не слишком уважал чужой опыт, а подобная самоуверенность – еще какое качество в гонщике!»
Шумахер готов с этим поспорить: «У меня нет той уверенности, которую мне приписывают. Совсем нет. На самом деле, когда все идет наперекосяк, я всегда в первую очередь спрашиваю с себя. У меня нет безграничной веры в себя, как многие полагают. А что касается моих соперников, то я понятия не имею, насколько они уверены в себе».
Брандл, как и Дэвид Култхард, придерживается мнения, что Шумахер, вне зависимости от обстоятельств, считал себя правым и на любую критику в его адрес у него находилась своя правда.
«Он такой же, как Сенна и Прост. У него врожденный талант и невероятная вера в свои силы. Эти ребята – победители от рождения. Они выше всех подняли планку. Они жаждут победы, это всепоглощающее желание – им необходимо выигрывать любой ценой. Кроме того, они искренне верят, что никогда не бывают неправы. У них на все есть своя версия.
Посмотрите на Сенну и Проста в Японии [1989/90]. Оба были убеждены, что поступили правильно. Сенна вытолкнул Проста с трассы, но у него на этот счет было убедительное оправдание – даже год спустя! Шумахер сделал в Хересе то же самое. Он подумал: «Подождите-ка, я же видел, как гонщики выталкивали друг друга с трассы и все вокруг носили их на руках. Перед Жилем Вильневом просто преклонялись бы, сделай он подобное». Другими словами, Михаэль считал, что эти поступки делают вас уважаемым человеком, доказывают, что вы полны энтузиазма и преданы своему делу, и он был потрясен до глубины души той – прямо противоположной – реакцией, которую вызвал его поступок. Михаэль думал, что у него есть право так поступать, но в современную эпоху политкорректности все изменилось».
Земляк Сенны Рубенс Баррикелло был близким товарищем Айртона, а затем стал партнером Шумахера по команде. Он видит противостояние Михаэля и Айртона несколько иначе.
«Как партнер по команде, я не все свои мысли мог высказать. Забавно, что у Михаэля всегда оказывалось мнение, прямо противоположное большинству. У него куча положительных качеств, но если он делал что-то не так, в глубине души он все равно был уверен в своей правоте. Вы бы подумали, что он не спит ночами, мучаясь угрызениями совести, но он спокойно спал, потому что в его представлении он всегда прав. Айртон был не таким, более импульсивным. Он мог врезаться в тебя, а затем сказать: «Извини, я ошибся». Не думаю, что Михаэль может поступить так же, и в этом вся разница».
Иллюстрацией словам Рубенса может послужить поведение Михаэля после инцидента в Хересе. Шумахера обвинили во всех смертных грехах, даже дисквалифицировали, аннулировав все очки по итогам сезона, — наказание, которое не получал никто ни до него, ни после. Это сильно ударило по его репутации. Шумахер вроде бы и выражал какое-то раскаяние, но в глобальном смысле все равно считал, что поступил правильно. «В прошлом все так делали, — говорил он. — Иначе вас бы критиковали за то, что вы этого не сделали. Однако времена меняются, приходится адаптироваться».
Разумеется, на одном убеждении в собственной правоте далеко не уедешь: необходимо подкреплять его результатами. В 1992 году Шумахер как раз был завсегдатаем подиума, что само по себе является достижением, учитывая доминирование альянса Williams-Renault. Найджел Мэнселл гарантировал себе титул на Гран-при Венгрии в августе, выиграв к тому моменту восемь из одиннадцати гонок. Шумахер оказывался на подиуме пять раз, но в Спа-Франкоршам, ровно через год после дебюта, совершил настоящий прорыв, выиграв свой первый Гран-при. «Я знал, что это произойдет, — сказал он тогда. — В то утро в моторхоуме я вдруг интуитивно почувствовал, что могу выиграть гонку».
Типичная гонка в Спа – трасса мокрая, затем сухая, местами очень непредсказуемая. В такие дни Формула-1 особенно хороша: задача пилота кажется такой сложной, что зритель в полном восхищении, он понимает – ему это не под силу. Дождь уравнивает всех. Он нивелирует преимущества в мощности и прижимной силе – решающим становится мастерство гонщика и тактика пит-стопов. Ключ к победе – точный прогноз погоды и правильно выбранный момент для смены покрышек.
Машина Шумахера была хорошо сбалансирована, и гонщик чувствовал себя достаточно уверенно в коварных условиях на трассе. Парадоксально, но эта уверенность его и подвела. Немец зашел слишком широко в поворот «Ставелот», едва не коснувшись ограждения с внешней стороны. Он смог выправить машину, но его обошел партнер по команде Мартин Брандл. Трасса подсыхала, и Шумахер, идя за Брандлом, видел вздутия на задних покрышках его болида. Он решил, что пора переобуться в «сухую» резину, и заехал на пит-стоп одним из первых. Немец сделал правильный выбор. Его скорость после пит-стопа была феноменальной – он просто уезжал от остальных. Шумахер финишировал с отрывом в полминуты от обоих гонщиков Williams и одержал свою первую победу в Формуле-1.
Стычки между Шумахером и Сенной не прекращались на протяжении всего сезона-1993. В первой же гонке они столкнулись, причем Шумахер опять ударил Сенну сзади и в этот раз вынужден был сам сойти с трассы. По неясным причинам Сенна не захотел подписывать с командой McLaren долгосрочный контракт и выступал на основании разовых контрактов, получая по одному миллиону долларов за каждый Гран-при. Причиной его нежелания заключать контракт на длительный срок было то, что компания Honda, с которой Сенна поддерживал тесные отношения, перестала поставлять McLaren заводские движки. Команда перешла на моторы Ford, как и Jordan в 1991 году. В конечном итоге Сенна и босс McLaren Рон Деннис убедили Ford предоставить им оборудование, равноценное тому, что использовал Benetton, намекнув, что, так как у McLaren большие шансы на победу в чемпионате, им должны отдавать предпочтение. Benetton, у которого была определенная фора, получил преимущество над соперником в начале сезона. Впоследствии, лишившись этого преимущества, Михаэль понял, что именно Сенна стал инициатором решения компании Ford. Все это время немец отмечал про себя, как действует бразильский чемпион.
Сенна перестал колебаться и подписал контракт с McLaren в июле. К тому моменту он выиграл три Гран-при, но боевой дух команды был подорван поведением чемпиона и его отказом тестировать машину в перерывах между гонками.
Было ясно, что Сенну беспокоило продолжающееся доминирование Williams-Renault, и в августе на Гран-при Венгрии бразилец сделал свое знаменитое предложение – он заявил, что готов выступать за Williams бесплатно. При этом за каждую гонку, проведенную в McLaren, он требовал по миллиону долларов. Конечно, его можно было понять: Williams с Аланом Простом у руля в 1993 году вновь не имел себе равных. Сенна, к своему несчастью, не понимал, что преимущество Williams зиждется в большей степени на высокотехнологичных «помощниках» пилота, таких как активная подвеска, антиблокировочная система и регулирование тягового усилия, которые они, в отличие от соперников, довели до ума. Сенна выбрал неподходящий момент для смены команды, так как FIA запретила все эти приспособления в конце 1993 года. Они не только были чрезвычайно дорогими, но и, как утверждалось, умаляли мастерство гонщика. Сенна перешел в правильное место, но в неправильное время.
