Лев Филатов - Форварды
Был в московском «Динамо» полузащитник Андрей Якубик. Свой, с Красной Пресни. Играл себе и играл, компании не портил, но и нельзя сказать, чтобы украшал. На трибунах к нему относились по-доброму. Статью парень вышел, сильный, рослый, знали, что ударить может по воротам так, что и мяча в полете не увидишь, ждали этого его удара залихватского не то чтобы с надеждой, как чего-то обязательного, а при случае, вдруг прорвется… Забивал он изредка, но голы его нравились. Был честен в командной работе, себя не жалел, честен и в манерах, подвохи и грубость ему не по нутру. Играл. а погоду не делал.
«Динамо» – команда с претензиями. Другим неудачи, скромные места как с гуся вода, а ей не прощали – не могли примириться с тем, что она не на самом верху. Меняли тренеров, тасовали игроков, а все не то, не истинно динамовское, хотя случалось, команда ненадолго всходила по турнирной лесенке. В таких случаях молва, скорая на расправу, виноватит любого, все нехороши. И Якубику ничего не прощали, находили, что он и неловок, и поля не видит, и по воротам ленится бить, хотя и может, посвистывали его оплошностям. Злой досады он у болельщиков, пожалуй, не вызывал, но сложилось мало-помалу мнение, что он – не для «Динамо», точнее, не для того «Динамо», которое витало в воображении людей, помнивших славное прошлое клуба и с нетерпеливой горячностью полагавших, что дело легко поправить, если заменить трех-четырех игроков, только и всего. Такое мнение в секрете не держится, да и руководители команды его охотно принимают – им же нужно чем-то заслониться! Ну а игроки, попавшие в немилость, напрягаясь в желании делать все как можно лучше, и вовсе теряют свободу движений, необходимую мастеру, ссутуливаются, у них перестает получаться и то, что они умеют. Они даже рады не выходить на передний план, не показываться, отработать бы без грубых ошибок все, что обязаны. Твердый, жесткий переплет, вырваться из него не просто. Чем дальше, тем труднее было Якубику, становился он на поле человеком без определенных занятий. А годы шли. И у «Динамо» ничего не вытанцовывалось, и Якубику как футболисту грозило забвение. Еще немного, и конец игре, а потом если и вспомнят, то разве что из-за забавной, детской фамилии – «Я – кубик».
После трагической гибели футболистов «Пахтакора» клубу этому пришли на выручку. Из разных городов в Ташкент были посланы игроки, «Пахтакору» предоставили три льготных сезона с сохранением места в высшей лиге, пока организуется новая команда. Среди командированных был и динамовец Андрей Якубик. Он шел на доброе дело, этот честный парень, не зная, конечно, что его ждет. Да и кто тогда об этом думал! А для Якубика, против отъезда которого «Динамо» не возражало, это был и выход из запутанного, двусмысленного положения.
Во вновь созданном «Пахтакоре» он сразу заиграл. Словно вздохнул всей своей широкой грудью. И побежал по полю легко, и голы принялся забивать, и признание трибун получил. Заново начал 27-летний мастер, когда по всем устоявшимся представлениям полагалось бы ему мирно «доигрывать». А он вошел в «Пахтакор», будто ничего до этого не было, только и открылся ему большой футбол, поманил, притянул, посулил все те свои трудные радости, которые прежде не давались.
Увидев такого Якубика, «Динамо» вернуло его домой.
Попытка обратной пересадки ничего не дала, несовместимость сказывалась по-прежнему, игроку, глотнувшему вольного ветра, возвращаться в подсобные рабочие было ни к чему. Он не мог стать динамовским Якубиком, но «получше». Он был уже заметным пахтакоровским игроком, успел привыкнуть к полному доверию партнеров, веривших, что он, Якубик, решит исход матча голом. И Якубик вскоре вернулся в команду, ставшую его командой.
Говорили: «Якубик раскрылся». Это и есть поворот судьбы. Он не был в состоянии научиться играть по-другому – не тот возраст, да и вообще таких чудесных превращений футбол не знает. Будучи в «Пахтакоре», он делал все то, что умел, находясь в «Динамо». Если бы Якубик из классной команды ушел в заведомо среднюю и там «раскрылся», это не удивило бы – не так уж редко иные футболисты следуют старинной заповеди: «Лучше быть первым парнем на селе, чем последним в городе». Но он сумел наилучшим образом себя проявить в «Пахтакоре», который в те годы не только не уступал ни в чем московскому «Динамо», но, пожалуй, превосходил его в командной игре.
Бывает, что форвард начинает играть в команде роль исключительную, партнеры считают себя обязанными держать его в поле зрения, отдавать ему тут же мяч, все заслуживающие внимания события разворачиваются вокруг него, и зрители надеются, что только при его участии что-то может удастся, а без него не на что рассчитывать. Такой премьер, как правило, футбольно одарен. Но надежности в игре на одного не так уж много: то его закроют защитники, то он окажется не в духе, а то вдруг примется покрикивать на партнеров, желая показать, что ему невмоготу в обстановке непонимания и примитива. В таком образе футбольных действий есть что-то любительское, дачное, нарушается одно из важнейших установлений футбола высокого класса о соблюдении чувства меры в том, что делают один и девять остальных полевых игроков, создается крен, перекос, фальшивая нота, игра теряет складность и разумность, распадается на эпизоды с «его» участием, интересные, и все остальные, ничего не значащие, проходные.
Якубик в «Пахтакоре» премьером не сделался, хотя и забивал регулярно наиболее значительные голы. Он успел получить в «Динамо» хорошее воспитание, когда командой руководил К. Бесков, кстати и заметивший Якубика. Чувством меры он был наделен: трудиться, перемещаться по полю, разыгрывать мяч, выходить на ударную позицию – наравне со всеми. Это как нечто само собой разумеющееся. А сверх того, коль скоро необходим его завершающий удар, он обязан быть особенно зорким, находчивым в мелькающих и ускользающих ситуациях, годных для этого удара. Это то, что он вменял себе в обязанность в каждом матче.
Мы все легко и охотно принимаем на: плечи груз обязанностей, если видим, что выполнения их ждут, надеются, что мы с ними справимся, и идут нам навстречу в том, что для этого требуется. Якубику вместо жесткой, ограниченной тактической роли, которую он имел в «Динамо», предоставили в «Пахтакоре» роль свободную, роль лидера. Его зона – зона атаки, чужая половина поля, где он должен и затевать атаки и доводить их до конца. Волна, им самим поднятая, выносила его к воротам противника, а там дело за ударом. За Якубика никто из партнеров не играл лишнее, его угоднически не искали – он был среди всех, но своего момента не упускал. Все, что он не сыграл смолоду, он наверстал, отыграл в зрелые годы. Это не было второй молодостью, это была молодость, несколько задержавшаяся. Игроки, которым за тридцать, то и дело чем-то выдадут свой возраст. Якубик и в тридцать три, уже войдя в федотовский Клуб, был неотличим от молодых партнеров и продолжал забивать. Тот же самый Якубик по своему футбольному умению, которого мы помнили в «Динамо», и неузнаваемый по уверенности в себе, по появившемуся у него в «Пахтакоре» чувству собственного достоинства.
Уж, кажется, может ли быть интереснее сюжет короткой карьеры! Нет, жизнь уготовила еще один поворот. После чемпионата 1983 года Якубик решил больше не играть и вернулся в Москву. Следующей весной, по привычке, ходил тренироваться в родной клуб и, почувствовав, что силы есть, предложил свои услуги. Динамовцы подумали и отказались: возраст не тот. А тут не заладилось у «Пахтакора», и вспомнили о Якубике. И он снова, в третий раз, полетел в Ташкент. И словно это было нарочно придумано – Якубик вышел на поле в матче против «Динамо». Три мяча он забил в тот вечер, и «Пахтакор» отпраздновал победу.
Так распорядилась Якубиком судьба. За место в строю, отданное ему с полным доверием, он расплатился многими голами, которые позволили «Пахтакору» встать на ноги после трех льготных сезонов.
ДАВИД КИПИАНИ
Когда в декабре семьдесят седьмого журналисты выбрали Кипиани лучшим футболистом года, они не знали, что год спустя он получит золотую медаль чемпиона страны, еще через год вместе со своим тбилисским «Динамо» выиграет Кубок СССР, а весной восемьдесят первого – европейский Кубок кубков. Что ни говорите, регалии имеют над нами власть, в этом же предпочтении они не утяжелили чашу весов избранника. Выходит, все решило его бросавшееся в глаза искусство? Да, это так. И не оно одно.
Сезон семьдесят седьмого оставил о себе недобрую, тревожную память. Это тогда наша высшая лига погрязла в мелкотравчатых расчетах, чуть не половина матчей закончилась вничью. Среди тренеров объявились «теоретики-модернисты», бесстыдно высмеивавшие тех, кто пытался говорить о футболе как об игре красивой, увлекательной, имеющей обязанности перед аудиторией. В тот момент еще не пробил час «Спартака» и минского «Динамо» – они находились за пределами высшей лиги, и неизвестно было, на что надеяться.
