Лев Филатов - Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже
Вероятно, экзамен в совместной работе с заведующим отделом я выдержал, и месяц спустя мне поручили написать заметки к итогам чемпионата. Назывались они не слишком оригинально — «На широкую дорогу». Возможно, приняли во внимание, что я был известен как болельщик «Спартака», а он в том году стал чемпионом.
В этих маловыразительных заметках в заслугу себе могу поставить один абзац:
«Начались прогнозы на будущий год. Особенно громко звучат голоса в пользу московского «Динамо». Это не случайно. Если в прошлом году в игре этой команды лишь с трудом можно было обнаружить черты «Динамо», то в этом первенстве мы порою видели истинно динамовские комбинации».
Написано не бог весть как, но все же, если принять во внимание, что в следующем, 1954 году чемпионом стало «Динамо», начинающему автору нельзя отказать в проницательности. Да и не помню, чтобы в нынешние годы обозреватели (и я в том числе) позволяли себе в день торжества чемпиона предрекать, кто его сменит. Условностями в ту пору еще не обросли.
Любопытна фраза из этих заметок: «Едва ли не самыми захватывающими состязаниями были последние два». Состязания? Да. Ни с того ни с сего подверглись запрету иностранные слова: «форвард», «корнер», «хавбек», «пенальти», «голкипер», «аут», «арбитр» и т. д. Запрещено было и слово «матч», вместо него ввели «состязание». Почему-то при этом забыли отменить название игры — «футбол». Как бы то ни было, с год, наверное, пишущим о футболе приходилось ловить себя на каждом слове во избежание выговора в приказе.
В пятьдесят четвертом о футболе я писал вволю. Не знаю, устраивало ли это газету, но мне было полезно. Я прошелся снизу вверх по грани футбольной пирамиды. Темами очерков были: дворовый футбол, клубные команды мальчиков, всесоюзный юношеский турнир, дублеры. Никаких открытий, если иметь в виду интересы редакции, я не сделал, проблем не нашарил, но повидал немало. Пожалуй, в том году по количеству опубликованных строк (такой показатель существует в редакциях) меня можно было принять за футбольного обозревателя. Да и я бы не возражал, если бы...
...Если бы мне, как и год назад, не доверили итоговых заметок после окончания чемпионата. И вот как они выглядели.
«Позавчера мы собрались на «Динамо». Сильный ветер гнал на восток полотнища спортивных флагов. То и дело принимался идти дождь. Мы сидели в темных осенних пальто, под зонтами, под дождевыми накидками. Менее предусмотрительные укрывали головы газетами. Из тоннеля вышли судьи и заметно быстрее, чем обычно, зашагали к центру поля. От пронизывающего холода и судей, и игроков, и нас, сидящих на скамьях, мог избавить только свисток к началу игры. Начиналась последняя, 156-я встреча на первенство страны».
Начато как будто складно, и пейзаж и настроение.
«Осталось сказать, кто такие мы. Мы — это, разумеется, болельщики».
Вот те на! Итоговые заметки о чемпионате от лица болельщика? Вообще говоря, допустимо, если сопроводить рубрикой «Глазами зрителя». Но ведь стоит подпись журналиста, уже не раз писавшего в газете на футбольные темы. Смешение жанров ничего хорошего не обещает.
«Спартаковцы за игру рукой одного из железнодорожников получают право на 11-метровый удар. Капитан команды, заслуженный мастер спорта Симонян, тщательно устанавливает мяч на белом кружке. Отошел, разбежался, ударил... Откройте глаза, болельщики «Локомотива»! Гола нет! Симонян послал мяч так- слабо и неуверенно, что вратарь Грачев легко его парировал!»
Ну, еще куда ни шло, хотя можно было обойтись без нагнетания — капитан, заслуженный мастер спорта, три восклицательных знака.
Но дальше?!
«Разве кто-нибудь мешал Симоняну точно ударить с одиннадцати метров? Нет, ему мешало неумение. Скажем точнее, Симонян разучился бить по воротам. Если за прошлый сезон он забил 29 голов, то в нынешнем лишь 8. Должно быть, многие помнят, как беспомощно пробил Симонян по воротам, оказавшись в нескольких шагах перед Яшиным в игре второго круга чемпионата между столичными командами «Динамо» и «Спартак». А ведь это была встреча лидеров, во многом решившая, кому быть чемпионом. О Симоняне следовало поговорить не только потому, что он не забил 11-метровый (что, кстати говоря, считает для себя позором любой футболист дворовой команды). За последние годы у нас как-то перевелись центральные нападающие. Симонян играет «девятку» в составе сборной Союза. Вообще говоря, право на это место у него есть, ибо в недавнем прошлом он был самым результативным нападающим. Казалось бы, видя свою «незаменимость», Симонян должен был проникнуться особой ответственностью и совершенствовать мастерство, а он его за этот сезон, наоборот, растерял...»
Хоть стой, хоть падай. И сказать нечего. Разве что принести извинения Никите Павловичу Симоняну. Лучше поздно, чем никогда. Познакомились мы с ним, если не ошибаюсь, в дни шведского чемпионата мира, четыре года спустя после этих заметок. Ни разу он о них не вспомнил, но, зная его, не сомневаюсь, что, читая, был оскорблен. Да и как было не оскорбиться ему, первоклассному центрфорварду?!
Не могу понять себя — поклонника дарования Симоняна,— прекрасно знавшего, как многим обязан ему и наш футбол, и «Спартак». Злую шутку сыграл со мной глупый, темный болелыцицкий перехлест, который не сумел в себе подавить. Готов предположить, что в тот момент пыжился и гордился тем, какой я лихой рубака. И ведь нашлись, наверное, среди читателей-болельщиков такие, кто потирал руки от удовольствия: «Поделом врезали!».
Тут и другой вопрос: «Почему напечатали, не остановили, позволили автору распоясаться?»
Пишу и думаю: «А что, если кто-то из сегодняшних читателей отвергнет мою самокритику?» И представляю доводы этого читателя: «Зря автор отказывается от своих слов, нечего церемониться с мастерами, их надо держать в страхе, чтобы играли как следует, а то вечно пресса замалчивает да милует, вот они и мажут. Журналист врезал, как полагается, а теперь одумался и кается».
Репортеру легче легкого даются резкости, если он мало знает, лишен чувства справедливости, хватается за оружие в гневе и досаде. Футбольное зрелище из сильнодействующих, оно будоражит чувства. Не раз бывало, сидя на каком-то матче, возбужденный, как вскипающее молоко, я решал, что камня на камне не оставлю от позорно проигрывающей команды, выведу на чистую воду судью, прозевавшего офсайд, пропесочу тренера с его трусливым планом, ткну носом знаменитостей в их ученические ляпы. Все эти зароки я давал про себя, молча, сжимая кулаки и смиряя дергающиеся колени. Однако предусмотрительно ни товарищам своим по ложе прессы, ни близким знакомым — болельщикам не говорил ни слова. Эмоции — ладно, от них никуда не денешься, это наша слабость, которую надо переломить. И, оказавшись во власти переживаний, знал, что возбуждение уляжется, схлынет, все встанет на свои места и за машинку сяду с ясной головой, проигрыш из «позорного» станет объяснимым, достоинства противника несомненными, ошибки судьи отменит замедленный телеповтор.
Всему этому еще предстояло научиться. А тогда, в пятьдесят четвертом, мне ничего не стоило выхватить шашку наголо, не подумав, что смазанный пенальти не дает права обрушиваться на признанного мастера, не разузнав, почему ему не удался сезон (причины, разумеется, были), не желая помнить, сколько побед «Спартаку» приносили забитые им голы в пяти предыдущих сезонах.
Так что и эту, по размеру крупную, статью дебютом считать совесть не позволяет.
В следующем, 1955 году по-прежнему футбольная тема шла для меня урывками, между многими другими. Но отчеты о матчах «Торпедо» — «Руда Гвезда» (Братислава), «Спартак» — «Партизан» (Белград), «Спартак» — «Вулверхэмптон» (Англия), которые мне доверяли, были приближением к настоящей работе.
И вот 23 октября. На стадионе «Динамо» матч сборных команд СССР и Франции. Он был всего тринадцатым по счету для нашей сборной, одним из тех, которые принесли советскому футболу международное признание. В памяти он остался красочным, веселым и добрым. Право первого удара по мячу было предоставлено киноактеру Жерару Филипу, чрезвычайно популярному у нас благодаря сыгранным им ролям Жюльена Сореля, Фабрицио, Фанфана-Тюльпана. Судил англичанин Артур Эллис, тогда самый известный из судей. Среди французов звезды — вратарь Реметтер, защитники Марш, Жонке, нападающие Копа, Пьентони, Вэнсан. И у нас немало тех, кем мы гордились,— Нетто, Стрельцов, Симонян, Сальников, А. Ильин, Татушин. Не было, правда, Яшина: он за неделю до этого был удален с поля в финале Кубка и отбывал дисквалификацию. Но и Разинский, его заменивший, вратарь-красавец, срывал аплодисменты. В общем, парад да и только!
«Советский спорт» отвел матчу, если перевести на нынешний формат, целую полосу. Там расположились поминутная стенограмма матча; схема всех нанесенных обеими командами ударов по воротам; отзывы об игре тренеров Г. Качалина и А. Батэ, судьи Эллиса, игроков Марша и Реметтера; репортаж о том, как переживали на трибунах Жерар Филип (ему понравились Реметтер, Нетто и Татушин), актрисы Дани Робэн (Разинский!) и Николь Курсель (Татушин!); пять хороших снимков фотокорреспондента Олега Неёлова. Это не было расточительством газетной площади — и матч того стоил, да и любители футбола получили подарок, который звал их снова на стадион. Сейчас мы протокольно, скуповато освещаем самые большие матчи, зато щедро тратим место на обсуждение вопроса, как привлечь зрителей.
