Тафгай 7 - Владислав Викторович Порошин
— Билич! Скажи Иванычу, чтобы он не мешал мне настраиваться на заброшенные шайбы и копить спортивную злость!
— Томми, оставь Тафа в покое! — Немедленно отреагировал тренер Рэй и скомандовал моей тройке нападения, — Гоу! Гоу! Гайс!
Естественно на лёд я выскочил заведённый, рассерженный на себя за неудачную игру. Меня даже немного потряхивало от закипевшего в крови возмущения, за то, что мы не можем сломить сопротивление аутсайдера, за то, что меня кто-то хочет убить или покалечить, за то, что все проблемы приходится разгребать самому. Поэтому вбрасывание я проиграл, так как для грамотных действий нужна холодная голова и горячее сердце, а не наоборот.
Но бросившись в прессинг, спустя пятнадцать секунд шайбу моя тройка нападения и помогавшая нам лучшая пара защитников Билли Уйат и Пэт Стэплтон отвоевала назад. Уайт отдал красивую разрезающую половину поля передачу на Ваню Болдырева и мы, наконец, ринулись отыгрываться. Народ на трибунах, почувствовав наш предельно агрессивный настрой, разом вскочил на ноги. Иван же прошмыгнул вдоль правого борта, резко затормозив на две ноги, катнул шайбу параллельно чужой синей линии. Этот вход в зону атаки мы уже много раз наигрывали и не только на тренировках. Поэтому я почти на автомате, разогнавшись как КАМАЗ на «Ралли Париж–Дакар», подхватил шайбу и влетел в зону «островитян» из Нью-Йорка. До ворот голкипера гостей Жерара Дежардена оставалось каких-то пятнадцать метров, но тут кто-то резко сунул клюшку между моих коньков.
Сказать, что полёт Икара в моём исполнении был так же красив и вдохновенен как у древнегреческого героя, было самонадеянно. Я просто хряпнулся животом на лёд, и непонятно как извернувшись шмальнул клюшкой по шайбе, послав её на левый фланг атаки. Можно было послать её и подальше, но слева по моим прикидкам рвался к воротам гостей Стэн Микита. «Что нам скажет товарищ маузер, то есть словацкий нападающий?» — подумал я, укатываясь на животе поближе к борту и подальше от эпицентра хоккейного действия.
И Микита не подвёл. Он ловко принял шайбу, на первом замахе уложил защитника «Айлендерс», на второй ложный замах «купил» вратаря Жерара Дежардена и третьим легким движение клюшки, находясь уже под острым углом, отправил чёрный резиновый диск в пустой угол ворот гостей из Нью-Йорка.
— Скооор! — Заблажили зрители на трибунах «Чикаго Стэдиум».
«Не зря вспомнил греческую мифологию, — подумал я, поднимаясь со льда. — Кто там ещё остался не задействованным? Минотавр? Ахиллес или Геркулес? Всё в голове перепуталось».
Но как только я уселся на скамейку запасных, чтобы дыхание восстановилось, а мысли распутались, опять сзади нарисовался генменеджер мистер Томми Айвен и зашептал на ухо:
— Скажи парням про премию в случае выигрыша чемпионата.
— У нас впереди матчи с Бостоном, с Монреалем, с Рейнджерс, — зашипел я. — Вот там и понадобиться отдельная мотивация. «Островитян» должны обыгрывать и так.
— Так что ж вы их не обыгрываете? — От возмущения сжал свои кулачки генеральный менеджер.
— Билич! — Опять гаркнул я старшему тренеру. — Скажи этому кровопийце на теле трудового народа, чтоб он от меня отвязался!
— Капиталист проклятый, — обозвал меня Томми Айвен и, покосившись на тренера Рэя, отошёл в самый край скамейки запасных.
Ведь по негласному закону во время хоккейного матча главным человеком здесь был старина Билли Рэй, который, дав нам отдохнуть лишь одну смену, снова бросил в бой.
— Что от тебя надо этому скупердяю? — Спросил меня Стэн Микита, когда мы выкатились на лёд и поскользили в зону гостей на вбрасывание.
— После игры расскажу. Тебе понравится, — криво усмехнулся я и уверенно встал на точку.
После того как счёт сравнялся — 2: 2, лично я успокоился и поверил, что сейчас неуступчивого противника дожмём. Всё же потери «островитян» от оттока их хоккеистов в начале сезона в конкурирующую лигу ВХА были огромные. И гостям сейчас было не до голевых подвигов, сохранить бы что есть. Поэтому после вбрасывания мы прижали соперника к воротам, словно гидравлический пресс металлическую заготовку. Я толкался перед воротами Дежардена, мои партнёры Микита и Болдырев, контролируя шайбу, пытались отыскать слабое место в обороне гостей из Нью-Йорка. Но за минуту тотального давления и контроля на дальний бросок отважился лишь наш игрок обороны Билли Уайт. Из-за чего с трибун стали освистывать наши «европейский» хоккейные кружева.
— Щёлкай по воротам Таф! Бросай, чёрт тебя побери! Хватит пасовать! — Стало доноситься до моих ушей.
Однако мы не стали полагаться на случай. Ведь это не наш метод! И, когда я получил пас от защитника Уайта, то не стал заталкивать шайбу абы куда. Я заложил резкий разворот и, вытащив на себя двух сильно уставших защитников «Айлендерс», отдал ещё одну передачу на пустой угол Стэну Миките. Он же в свою очередь дождался, когда вратарь и нападающий гостей «лягут костьми» защищая пустой угол и, укатив за ворота, отдал неизвестно какой по счёту пас на Болдырева. И наконец, мой тезка к облегчению и умотавшихся «островитян», и сидящих, словно на иголках зрителей, закатил шайбу уже в полностью пустые ворота. Победный выкрик болельщиков «скооор!», прозвучал как мольба о воде заблудившихся в знойной пустыне туристов.
— А всё же? — После поздравления Вани Болдырева с заброшенной шайбой, спросил Стэн Микита. — Что хочет от тебя мистер Иваныч?
— Наш гениальный махинатор поставил на нашу победу в регулярном чемпионате деньги, — ответил я, медленно возвращаясь на скамейку запасных. — Сам понимаешь, теперь терять очки никак нельзя.
— То есть нам в случае успеха должна капнуть какая-то премия? — Догадался словак.
— Да, — кинул головой Болдырев. — Просто мы хотели об этом сказать, когда наступят самые ключевые и серьезные матчи. Против Бостона и Монреаля.
— Чтобы народ раньше времени голову себе долларами не забивал, — добавил я.
— Ну, Иваныч. — Улыбнулся Микита. — Не доведёт его жадность до добра.
— Не знаю насчёт жадности, — сказал я, — но в 80-ом году Иваныч будет комплектовать сборную США по хоккею к Олимпийским играм. Не так прост наш мистер Айвен.
* * *
Поздно вечером, когда хоккейные страсти в Чикаго улеглись, «Нью-Йорк Айлендерс» мы в итоге додавили со счетом — 4: 2 и продолжили лидировать в лиге вместе с «Монреаль Канадиенс», я и Лиза Савьер устроили небольшой праздник. В её уютной квартирке, выходящей окнами на Чикаго-авеню, накрыли стол, заказав доставку из ресторана, и как бы невзначай из положения сидя в гостиной, перешли в положение лёжа в спальню. Такое иногда случается между взрослыми дядями и тётями. И вот когда выброс адреналина в наших разгорячённых организмах сошёл на нет, разговор сам собой перетёк в планы на ближайшее будущее.
— Ты узнал, кто хотел нас убить? — Лёжа на моей могучей груди, спросила Лиза.
— Да, парни из детективного агентства быстро вычислили таксиста-наркомана. Узнали имя, где этот бедолага живёт. Правда сейчас он подался в бега, да это и не важно. — Я погладил мягкие короткие каштановые волосы девушки. — Кто-то начал против меня нечестную игру. И этот кто-то очень хитёр и расчётлив. Ты только представь, мы сидели в ресторане всего два часа, а этот кто-то следил за нами и за короткое время успел просчитать, что мы будем вызвать такси, и даже успел найти исполнителя преступления.
— Ты его поймаешь? — Наивно поинтересовалась моя подруга.
— Я буду стараться. — Я грустно улыбнулся, так как ловить незнакомца, скорее всего агента спецслужб, из-за плотности хоккейного календаря было элементарно некогда. — Ничего, деньги есть, парни, которые мне помогут тоже не лыком шиты. Тебе сварить кофе? — Спросил уже я, вылезая из-под одеяла.
— Ты поедешь домой? — Неожиданно расстроилась Лиза.
— Тебе завтра рано на работу, а мне на тренировку. — Ответил я, прошлёпав на кухню, где в жестяной баночке у хозяйки квартиры уже имелись намолотые зёрна.
Далее я занялся привычной кулинарной деятельностью, к которой привык за годы холостяцкой жизни. Лиза, быстро приняв душ, так же переместилась на кухню и задала такой вопрос, на который я сам себе уже неоднократно пытался ответить.
— Ты скоро уедешь из Штатов?
— С большой долей вероятности ещё год я проведу здесь. —
