Алексей Горбылев - Божественный кулак Масутацу Ояма

Сэнсэй Куросаки использовал в кумитэ необычную боевую изготовку: левую руку он с самого начала широким движением отводил за спину, а правой рукой с разжатыми пальцами защищал лицо. Удары противника он просто принимал на корпус, не меняя изготовки, и одновременно наносил ему удар кокэн–ути левой рукой, отведенной за спину. Вот такая у него была необычная тактика. В кумитэ он действовал в буквальном соответствии с выражением «дать противнику порезать свою плоть, и перерубить ему кости» — давал противнику нанести себе удар и отвечал на него еще более мощным, сокрушительным ударом. Скопировать сэнсэя Куросаки обычному человеку, конечно же, было совершенно не под силу.

… Когда я еще был белым поясом, то как-то попытался изобразить боевую изготовку сэнсэя Куросаки, но получил от своего противника несколько таких ударов ногой, что для нанесения левого кокэн–ути у меня уже не осталось никаких сил. Разумеется, с тех пор я уже не пробовал использовать эту изготовку.

И еще, когда я был белым поясом, сэнсэй Куросаки подзывал меня, и я часто получал от него по животу. Когда он звал меня, я отвечал: «Ос–с»! — и делал шаг вперед. При этом сэнсэй, не говоря ни слова, бил меня в живот. Конечно, бил он меня не всерьез, но даже при легком ударе сэнсэя я отлетал назад, и у меня сбивалось дыхание. В таких случаях я инстинктивно пытался прикрыть живот руками, а сэнсэй специально хватал меня за руки и возвращал их в положение готовности и затем снова бил меня в живот. Еще он зажимал у меня между пальцев карандаш и сдавливал пальцы.

В те времена сэнсэй Куросаки часто говорил нам: «Познайте свой предел»! Дело в том, что, только познав свой предел, можно задействовать сверхсилу, которая позволит его переступить. Как я слышал, для постижения своего предела сэнсэй часами наносил удары в макивару, связывал в пучок ароматические курительные свечки и прижимал их к своим рукам, приказывал зарыть его живьем и подвергал себя иным немыслимо–тяжелым испытаниям.

По–видимому, сэнсэй также полагал, что в процессе совершенствования в каратэ мы должны привыкнуть к боли. Я, конечно, в то время не мог по–настоящему глубоко понять концепцию сэнсэя и начинал прямо-таки трястись, когда он называл мое имя. Но, несмотря на такую реакцию учеников, сэнсэй говорил нам: «Вы станете сильными»! Когда он говорил эти слова мне, я задумывался, действительно ли смогу стать по–настоящему сильным. Вот такие остались в глубине моей души воспоминания о том времени.

В настоящее время сэнсэй Куросаки является президентом Ассоциации нового рукопашного боя (Син какутодзюцу кёкай), и, как все прекрасно знают, он воспитал многих знаменитых кикбоксеров, в том числе таких, как Фудзивара, Сима и др.

Далее мне хотелось бы сказать несколько слов о сэнсэе Ясуда Эйдзи.

Сэнсэй Ясуда — выходец из клуба Сётокай каратэ Университета Гакусюин[10]. Еще задолго до моего вступления в додзё он уже начал тренироваться под руководством кантё Оямы, и, говорят, в те времена не было никого, кто превосходил бы его разрушительной мощью и опасностью техники. В особенности силен был его маэ–гэри, который теперь уже стал настоящей легендой. И, как мне говорили сэмпаи, даже сэнсэй Куросаки, который казался мне демоном или царем преисподней Эмма, уступал сэнсэю Ясуда в кумитэ. Слышал я также и о том, что однажды в районе Синдзюку он подрался с шайкой хулиганов числом более десяти человек и почти всех их отправил в больницу. Мы, белые пояса, без конца судачили о легендарной силе сэнсэя Ясуда. А еще слушали рассуждения сэмпаев о его боевой изготовке и различных приемах. Что ни говори, а удары ногами у него были очень сильные. И, надо сказать, что бил он при этом не задней ногой, а только передней. И удар этот, как рассказывают, буквально сносил противника. Во время кумитэ он специально предупреждал противника: «Я нанесу тебе маэ–гэри»! — и, хотя противник заранее знал, какой прием будет использовать сэнсэй, он все равно не мог защититься и оказывался снесенным с ног…

В то время, когда я поступил в додзё кантё Оямы, сэнсэй Ясуда там уже не занимался, но изредка заглядывал в него, когда бывали какие-то собрания нашего общества. В таких случаях я очень внимательно следил за каждым движением учителя. Он не был особенно высок ростом, не выглядел особенно крепким, скорее, его можно было охарактеризовать как умного бойца. Но при этом нижняя часть тела у него была довольно толстая, особенно толстыми у него были ляжки. Глядя на него, я не раз думал, что из мощи этой толстой нижней части тела и проистекает легендарный маэ–гэри сэнсэя Ясуды».

В каком-то смысле в додзё Оямы сложилась совершенно уникальная обстановка, поскольку его ближайшие помощники были выходцами из совершенно разных школ каратэ и других боевых искусств и, являясь весьма яркими личностями, обладали уникальными стилями боя. Здесь каждый ученик мог найти подпитку для формирования индивидуальной манеры боя, получая знания из источников со столь разным вкусом, обрести самого себя.

Об этом пишет Рояма Хацуо: «Стили поединка всех этих сэнсэев и сэмпаев и их индивидуальные особенности служили питательной средой, в которой проходило формирование моей собственной техники каратэ, они указывали мне направление, в котором я должен был работать.

И я думаю: «Как же хорошо, что я пришел в додзё сэнсэя Ояма»! Кантё Ояма постоянно говорил нам: «У сильного сэнсэя вырастают сильные ученики»! И я не могу не думать о том, что необычайная сила и вера кантё позволила ему пробудить и собрать в своем додзё многих сильных сэнсэев и сэмпаев.

Придя в Ояма додзё абсолютным новичком, не имеющим представления даже о самых основах каратэ, я имел возможность расти, наблюдая за индивидуальностью многих сэнсэев и сэмпаев, в первую очередь, конечно, самого кантё Оямы. И в процессе моего общения с ними я смог прийти к своему собственному ответу на главный вопрос: «Что же такое каратэ»?

«Каратэ — значит, сила»! — вот мой ответ на него, мой вывод. Эта моя точка зрения совершенно не изменилась с тех пор, я думаю так же и сегодня. Однако общение с разными сэнсэями и сэмпаями позволило мне узнать, что сила может быть совершенно разной.

Оставляя в стороне силу кантё Оямы — это, вообще, разговор отдельный, я хочу сказать, что имел возможность видеть совершенно разную силу сэнсэев и сэмпаев. Совершенное, абсолютно классическое каратэ сэнсэя Ясуда; боевое каратэ сэнсэя Куросаки, характеризовавшееся необычайно мощным психологическим давлением; элегантное, стильное каратэ сэнсэя Исибаси; каратэ сэмпая Окада с кимэ, красивым, как на картинке, — все эти разные виды силы вызывали мое восхищение, являлись целями, к достижению которых я стремился.

Я прилагал все силы для того, чтобы, как зеркало, отразить их силу и индивидуальность, и, хотя бы на один шаг, приблизиться к ним. Так, совершенно незаметно для самого себя, я погружался в каратэ».

О том, как проходили тренировки в «Ояма–додзё», рассказывает Ояма Сигэру: «Тренировки начинались около половины шестого и продолжались приблизительно до 10 часов вечера. Каждый день мы тренировались, словно члены олимпийской сборной в специальном подготовительном лагере. Сосай с головой, постоянно повязанной полотенцем, с выглядывающими из-под тренировочного костюма бугрящимися мускулами, сверх всякой меры заставлял нас выполнять подготовительные упражнения (дзюмби ундо).

Естественно, что в то время у нас не было щитков для предплечий, подушек для отработки ударов, нагрудников, какие используются сейчас. Тренировка базовой техники включала в себя удары руками, ногами и блоки, выполняемые в воздух. Сосай каждый базовый технический элемент объяснял очень подробно и притом тщательно. Какой бы малозначимый, почти неиспользуемый в спарринге прием мы ни брали, повторяли мы его, самое меньшее, 50 раз. Когда же мы отрабатывали такие приемы, как сэйкэн–дзуки (прямой удар кулаком), маэ–гэри (удар ногой вперед), маваси–гэри (круговой удар ногой) или хидза–гэри (удар коленом) число повторений часто с 50 возрастало до 500, а с 500 до 1000.

Чем больше в додзё приходило новичков, тем больше возрастало число повторений базовой техники, и тренировочное время естественным образом увеличивалось с 4–х до 5 часов.

Сосай, исподлобья глядя на нас, своих учеников, которые во время тренировки задыхались, хрипели и шатались от изнеможения, говорил: «Чем иметь тысячу учеников, лучше иметь одного, но сильного, как призрак»! Но, произнося эти жестокие слова, он тут же добавлял:

«Ну, вы! Всякий человек начинает с младенчества. Вы понимаете, что это значит?! Ни у кого не бывает ни трех, ни четырех ног! И рук у каждого человека только две! А вы — просто неумехи, а это все равно, как иметь только одну ногу или одну руку. Понимаете?! Главное — тренировка! Тренировка, понимаете?! Понимаете вы это? Если противник ударил вас руками сто раз, вы должны отвечать сотней ударов руками. Если противник ударил вас сто раз ногами, отвечайте сотней ударов ногами. Сотней!…»