Кшиштоф Барановский - Вокруг света на Полонезе

Я смотрю на барометр и опять чертыхаюсь. У меня такое чувство, словно из-под ног стремительно убегает пол лифта, и если так будет продолжаться, то скоро стрелке барометра некуда будет отклоняться. Я злюсь на погоду и на товарищей, которым придется штормовать у чилийских и аргентинских берегов. Мало мне огорчений с одной яхтой, так теперь я должен переживать за три. Что будет стоить одна жизнь, если "Полонез" одолеет "ревущие сороковые", а какая-нибудь из этих двух яхт нет?

Я глубоко убежден, что "Полонез" подготовлен и оборудован лучше, чем эти яхты. В трудное плавание его снаряжали мастера четырех континентов, каждый раз улучшая мореходные качества яхты. И несмотря на это, я считал, что у меня есть только 50 шансов из ста выжить (Чичестеру тоже больше не давали). Ведь в "ревущих сороковых" гребень вздыбившейся волны может ударить любую яхту с такой силой, что она перевернется вокруг своей оси. Поверят ли этому мои товарищи, пока не поздно?*

_______________

* В начале 1973 г. две польские яхты - "Эврос" с шестью яхтсменами из Быдгоща и "Константы Мацеевич" с пятеркой варшавских студентов - вышли встречными курсами (первая из Вальпараисо, вторая из Буэнос-Айреса) в направлении к Горну. В это же время к грозному мысу спешил К. Барановский. До сих пор ни один польский яхтсмен не отваживался обойти Горч. Все три яхты успешно выдержали этот труднейший экзамен. Первым достиг цели К. Барановский, причем его время перехода от Хобарта оказалось рекордным 45 дней, вторыми обогнули Горн яхтсмены из Быдгоща. - Прим. пер.

Да что там говорить. Я бросаюсь на койку и начинаю маршировать в спальном мешке, чтобы согреться. Сосредоточиваю на этом все свое внимание и незаметно засыпаю, отключившись от ударов волн и рева ветра.

Перемена даты

Утром я записал в журнале дату и день недели. Запись была точно такой же, как накануне: "21.01, воскресенье". Шторм немного утих, и внутрь яхты перестала просачиваться через все щели вода. Серое море, на небе - серые чудовища из растрепанных ветром туч. "Полонез" идет чуть медленнее, по-прежнему под одним штормовым парусочком, но поднять какой-нибудь парус побольше я не решаюсь, пока падает давление.

К полудню давление перестало изменяться и я поставил второй стаксель. Тут мне припомнилось, что в штормовую погоду на яхтах внимание от нее отвлекали чисткой картошки. Поэтому на обед у меня был гуляш с картофельным пюре и салат из помидоров с огурцами и сметаной. К удивлению, этот обед не показался мне особенным - и в Тихом океане, и на Балтике картошка была одного вкуса.

Я разложил карты, нанес новые координаты и с удовлетворением отметил, что мне с "Полонезом" удалось превзойти достижения "соперников" прошлых лет - Чичестера, Нокс-Джонстона и Роуза: от берегов Австралии пробег "Полонеза" составил 12 дней, "Джипси Мот-IV" и "Суахили" - 17, а "Лавли леди" - 27. Правда, о том, что у них были серьезные аварии, я деликатно умалчиваю.

Международная граница перемены дат - камень преткновения для всех мореплавателей на пути вокруг света. Раздумываю, как теперь быть с астрономическими таблицами: дата одна, а дня - два. Данными одного и того же дня дважды воспользоваться невозможно, поскольку они меняются ежечасно, вне зависимости от такого трюка, как граница перемены дат. Как же мне определять текущую деклинацию и азимут? К счастью, суша далеко и у меня есть время приспособиться к этой умственной эквилибристике, чтобы откорректировать возможные ошибки в счислении. Я попытался представить себе, как чувствуют себя жители Лондона, которым чаще других приходится иметь дело со временем по Гринвичу. Разумеется, никаких волнений по поводу дней-двойников они не испытывают, а мое второе воскресенье у них - обычный понедельник. Следовательно, искомые на сегодняшний день данные находятся под другой датой. Как разобраться в этой двойной бухгалтерии?

Повторная проверка астрономических таблиц мне нисколько не помогает. Смешно - задача детская, но ведь можно допустить по неведению существенную ошибку, которая приведет к тому, что по носу яхты окажется неожиданно суша. Скорее всего - Огненная Земля. Я уже воображаю, как, сменив курс, обхожу невидимый Горн и плыву по Атлантике, будучи уверенным, что это Тихий океан.

Тогда я решил вообще отказаться от второго воскресенья. На этот день "Полонез" был подвешен во временной пустоте, а в навигационном альманахе я перечеркнул с одной стороны половину субботы, а с другой - половину понедельника и получил таким образом еще одно воскресенье.

Я опять подумал о жителях Лондона. Когда меняется дата, у них полночь, а у меня полдень, но поскольку я пользуюсь временем по Гринвичу, мне необходимо смириться с тем, что сейчас ночь, хотя на самом деле день. Чертова логика. Очень удачно заметил Чичестер: "Граница перемены дат, с тех пор как ее открыли, вызывает у мореплавателей головную боль". Мало того, сам Чичестер, можно сказать профессиональный моряк, ошибся в этот момент на 28 миль, не сориентировавшись, что лаг "врет" (точно так же было на "Полонезе"). Чтобы оправдаться перед самим собой за все допущенные ошибки, я решил посвятить следующие, уже нормальные дни их исправлению.

Тем временем в такелаже перестал завывать ветер. Сильно взволнованное море, лишенное злых бурунов, бросало "Полонез" из одной долины в другую. Я посмотрел на барометр - давление не поднималось, но и не падало - и рискнул поставить грот. На мачту взвился большой парус, яхта стала меньше подскакивать. Под напором ветра "Полонез" успокоился и, зарываясь носом в волны, начал пробиваться на восток.

Штормы на привязи

Я рассчитываю, что до края моей карты - юго-восточной части Тихого океана - нужно плыть еще целую неделю. Потом мне понадобится очередная карта - с контурами Южной Америки, у которой на хвостике будет мыс Горн. В эту карту я пока не заглядываю, чтобы не расстраиваться при виде большого чистого листа бумаги соответствующей части океана, которую мне нужно еще преодолеть.

Погода солнечная, давление повышается, но ветер крепчает. Я занят чтением писем незнакомых мне корреспондентов - в Хобарте не хватило на это времени. Судя по письмам, у меня много друзей, которые очень хотят, чтобы я доплыл. Смотрю на барометр: давление опять падает. Один мощный шторм - а снижающееся давление предсказывает его, как это уже не раз бывало, - и о "Полонезе" никто больше не услышит. Откуда такая уверенность у моих болельщиков, что я продержусь до Горна? Если Чичестеру давали не больше 50 шансов из ста, то могу ли я надеяться на большее?

Ветер не только повернул вспять, но и покрепчал на балл. Не меньше "восьмерки" по шкале Бофорта, и "Полонез" под двумя маленькими передними парусочками пробивается сквозь волны. К счастью, море еще не разволновалось соответственно ветру. 998 миллибар, или 741 миллиметр. Я оставляю только один штормовой парус, но давление перестало падать, а ветер неожиданно ослаб и снова изменил направление. Дует уже "шестерка". Странный циклон - он будто замедлил бег, обходя "Полонез" стороной.

Около 18 часов включаю радио. Недавно я сделал открытие, что здесь, посередине Тихого океана, какое-то время можно слушать на коротких волнах Варшаву. Нигде больше, несмотря на усиленный поиск, я не мог принимать польскую широковещательную станцию, даже в Северном море. Зато в зоне "ревущих сороковых" я, вероятно, являюсь единственным слушателем передачи "Экспрессом по всему свету". В Варшаве - начало дня, шесть градусов мороза и утренняя гимнастика. Ее ведет Анджей Завея. Может, это мой товарищ по клубу, Анди? Через час слышимость исчезает, и я попеременно принимаю голландскую, испанскую и английскую радиостанции.

На всякий случай просматриваю карту Чили. Куда могут вытолкнуть меня течения, если сломается мачта и я потеряю свой основной движитель паруса? Пытаюсь представить, как выглядит Вальдивия в действительности. Если судить по карте, вход в нее адски трудный. Не лучше ли искать тогда спасения в глубине патагонских каналов?

Может, так же искал выхода Аль Нансен, который обошел Горн с востока и погиб у острова Чилоэ, где были найдены остатки его разбитой яхты. Кто знает, располагал ли он временем продумать все варианты, как делаю это я, находясь еще в нескольких тысячах миль от берега? Допустил ли он ошибку или просто море оказалось сильнее?

Ночь проходит и наступает следующий день. Это суббота, и по обычаю я бреюсь. Потом переворачиваю картонки с яйцами, чтобы дольше сохранились. Осталось еще десять дюжин.

Погода прекрасная, но снова дует "восьмерка". Волны бьют в корпус все сильнее, все больше крен яхты. Свист ветра действует на нервы. Но давление поднимается и вместе с ним улучшается мое настроение. Шторм не продлится долго, коль скоро давление проявляет тенденцию к повышению. На месте главного паруса - грота - ставлю штормовой грот, который выглядит как носовой платок по сравнению с парусами нормальной величины. "Полонез" плывет по зеленым волнам, оставляя за собой вспененный хвост. Ежеминутно белый бурун спрыскивает палубу и, не причинив вреда, с шипением убегает. Когда ветер слегка меняет направление, подруливающее устройство постукивает, а руль тотчас же спешит приспособиться к изменившемуся ветру. Если бы не опасение, что такая "езда" может закончиться на дне океана, я бы только восторгался прекраснейшим видом маленькой яхточки, едущей верхом на спинах огромных зеленых волн. Образуемые ею собственные волны сталкиваются с другими волнами, отчего вырастают водяные пирамиды...