Игорь Оруженосцев - Ещё не вечер…
Их никто не трогал и никто не мешал, власти понятия не имели, что такое каратэ и мнения своего пока не высказывали. С конца семидесятого года Алексей и Тад стали выступать с показательными выступлениями с самбистами Харлампиева. Анатолий Аркадьевич прекрасно говорил, объяснял и показывал, несмотря на свои 66 лет. К концу выступлений он объявил: «А теперь посмотрите на чистое каратэ». Выходили Алексей с Тадом и показывали, в общем-то, пока небогатую программу. Но естественно она от разу до разу усложнялась. Анатолий Аркадьевич попросил включать побольше работы против оружия. Друзья очень много почерпнули у Старика и те приемы работы с оружием и против него, переработанные с каратистской сутью живут и поныне. Но для всего этого нужна была серьезная работа в зале, которого не было, а также были нужны единомышленники, партнеры. Все это привело к тому, что друзья стали искать зал, и каждый привел по паре своих друзей и знакомых. Со стороны Алексея пришел Гена Чубаров – мидовский разведчик, и Володя Томилов, тогда еще студент, со стороны Тада пришел Ганс Владимирский, чемпион Москвы по боксу, и Саша Каретников, десятиклассник. Вот в таком составе группа просуществовала еще несколько месяцев. С залом помог все тот же Анатолий Аркадьевич. Он посоветовал ребятам обратиться к Президенту Федерации дзю-до Москвы Николаю Алексеевичу Масолкину, и тот, уже зная Алексея и Тада, дал им адресок. Зал оказался в самом центре Москвы на площади Маяковского во дворе Аргентинского посольства. Зала этого уже больше нет, на том месте стоит детский сад, но много лет он играл громадную роль в спортивной жизни столицы и страны. Поскольку находился он во фрунзенском районе, то и название у него было «Фрунзенец», а группа каратистов, начавшая там заниматься, стала зваться «ребята с Маяковки». Так они и вошли в историю – КАРАТЭ СССР. Зал как будто был создан для подобных занятий, мог вместить где-то от 50 до 80 человек. Две большие раздевалки, балкончик, на котором можно было отдыхать, наблюдая за тренирующимися. Все это было как нельзя, кстати, и вовремя. По утрам в зале был баскетбол, а вечерами платные группы самбо, которые вели тот же Масолкин и Владимир Давидович Михайлов. Несмотря на то, что группа разрасталась, Алексей с Тадом попросили у хозяина зала, Володи Бухова, только утро субботы и пока все, денег хватило только на 2 часа аренды четыре раза в месяц.
Здесь надо совершить небольшой экскурс назад. Как-то в самом начале знакомства Тад сказал Алексею: «Леш, вот смотри, я сегодня кладу в нашу с тобой кассу 5 рублей и буду делать это каждый месяц». «Ты что, зачем? – возмутился Алексей. Я же тебя не за деньги тренирую». Но Тад продолжал: «Будет группа больше, каждый внесет свою долю. Надо же будет ездить на показухи, на какие-то снаряды, на аренду зала и прочее, да мало ли что, не тащить же тебе деньги из дома, а так они потихоньку накапливаются и все о’кэй. Я буду и кассиром и начальником отдела кадров, – закончил Тадеуш, – а у тебя пусть голова не болит об этом». Подумал, Алексей согласился. Эта финансовая политика работала более двух десятков лет, помогая бойцам Школы отчасти обрести независимость.
В начале 70-х годов в Москве было всего триточки, где практиковали каратэ: Петровка, 26 (спортзал «Динамо»), спортзал Университета им. Патриса Лумумбы и вышеозначенный зал «Фрунзенец» – «ребята с Маяковки». Поскольку два первых зала были режимными то естественно, контингент занимающихся в них был очень мал. Группа с «Маяковки» пошла другим путем, путем свободного входа всех желающих. И это было правильно. В 71-м группа выросла до 50-ти человек. Сюда приходили заниматься разведчики, офицеры десантных войск, рабочие, врачи, даже сын члена Политбюро Кузнецова, группа разрасталась, приобретая известность и связи.
Своей работоспособностью и серьезным отношением к делу Тадеуш потихоньку стал выдвигаться вперед, становясь как бы сэмпаем, заменял Алексея в момент его командировок. Анатолий Аркадьевич тоже не забывал группу, часто приходя, и давал ценные указания, поражаясь дисциплине, царящей в группе. Здесь надо напомнить, что авторитет Алексея как Учителя, создавался именно Тадеушем. Сначала многие из занимающихся пробовали обратиться к Алексею панибратски и даже похлопать по плечу. Тад живо прекратил эти фамильярности сначала пояснениями, а затем в спарринге, которым владел уже неплохо, вспоминалось боксерское прошлое. Был также объяснен этикет вида и градация поясов – т. е. кто есть кто. Тада зауважали тоже, сказалось и бурное прошлое и жизненный опыт сэмпая, а именно так его стали называть в группе.
В 1971 году Тад сдает экзамен на красный пояс и покупает себе фирменное кимоно. Эмблему каратэ вышивает себе и сенсэю Штурмину, никогда до этого не держав иголки в руках, да так хорошо, что оба лет десять носили ее на груди.
Масолкин и Михайлов, видя по субботам переполненный зал, попросили Алексея и Тада организовать показательные выступления каратэ для абонементных групп по самбо и, конечно же, за плату. Показывали и рассказывали Тад с Гансом, демонстрируя на нем технику каратэ и приемы против оружия. Масолкин и Михайлов наблюдали тоже. Выступление прошло на ура, и руководители курсов самбо предложили подумать о создании таких групп и курсов по каратэ, и расплатились за выступление. Вот тут очень некрасиво повел себя Гансович, как шутливо называл своего друга Тад, когда он увидел, что большую часть денег Тад отложил в сторону, жаба жадности задушила его. Он стал требовать поделить деньги поровну, но Тад ответил ему, что большая доля уйдет в кассу Школы, а мы с тобой – ученики ее, обойдемся малым. Финал: обидевшись, Ганс отделился, открыв в Сокольниках подпольную группу и обирая ее. От него уходили толпами, и он, бросив преподавание, куда-то исчез на несколько лет, но затем вынырнул у одного из боковых учеников Школы Вадима Вязьмина в его группе «Дхарма марга» (путь добродетели). Затем опять неудача и вновь пропадание, но уже на несколько десятков лет. И вот только недавно объявился в Израиле, женатый четвертый или пятый раз, но уже на еврейке.
Это было первое негативное проявление корысти учеником Школы, в будущем, к сожалению, этих непоняток будет значительно больше. Примерно в то же время Тадеуш уходит из Института психиатрии и начинает работать мастером производственного обучения и инструктором по автоделу в обычной средней школе № 615 на Верхней Красносельской. Его начальником был милейший человек Борис Львович Хаинсон, с которым они проработали бок о бок семь лет, пока в школе не закрыли автодело. Школа давала Таду много свободного времени и спортзал, в котором хозяйкой была сестра великих боксеров Лидия Ивановна Огуренкова. две машины: грузовая и легковая, были тоже в распоряжении Хаинсона и Касьянова, давая возможность заработать, а главное было полное состояние покоя, необходимое Таду после громадных нагрузок, ведь тренировался он от трех до шести часов каждый день. Чтобы больше быть на улице, Тад с Преображенки в школу и обратно ходил пешком, а это 5 км в одну сторону, иногда пробегая какую-либо часть пути. Администрация школы, зная квалификацию Тада, часто оставляла его подежурить на праздниках и выпускных вечерах, он прекрасно справлялся с этими обязанностями без патетики и криков «Банзай». Спокойно разобрался с местными хулиганами к неописуемому восторгу директора школы, старого контрразведчика. Ребята в нем души не чаяли. В 1973-м Тад сдает на коричневый пояс, в 1974-м – на черный. Это была первая сдача на черный пояс в Москве человека, который учился у себя на родине, а не у иностранцев. Экзамен принимали самые старые представители восточных единоборств: Володя Ковалев – джиу-джитсу, Слава Дмитриев, еще какие-то специалисты, имена которых уже стерлись в памяти. Тадеуш сдал все прекрасно. Осталось только повесить пояс. Поехали в больницу к Харлампиеву (он в это время сильно хворал) и спросили, можно ли вручать? Вердикт был таким: можно и нужно.
Из группы самбо в том же зале в 73-м году пришел и стал тренироваться советский кореец Виталий Пак, а в 74-ом в группу пришел лауреат премии Ленинского комсомола скульптор Александр Рукавишников, затем приведший с собой акробата, чемпиона мира Сергея Шаповалова. Это были непростые ребята, ибо они, скоро обогнав стариков, заняли главенствующее положение в группе. Группа очень много выступала с показательными выступлениями, а это можно было делать только при железной дисциплине. Как-то раз группу посетил большой чин из МВД Анатолий Иванович Костенко, и когда увидел, как Тадеуш сломал ударом кулака 6-сантиметровую доску, а Рукавишников ногой брус 12 см, он воскликнул, сдвинув кепку на затылок: «Ребята, Вас надо регистрировать как двухстволки!» Несколько раз приходил на тренировки Володя Высоцкий, приглашенный Алексеем, В зале мягкий полумрак, ребята тренируются, он сядет тихо в уголке и смотрит, никто к нему не пристает с расспросами, затем встает и так же тихо уходит. Он хотел написать гимн каратэ, хотел ощущение каратэ пропустить через себя, но сильно болел в ту пору и вот не сподобился,
