Кшиштоф Барановский - Вокруг света на Полонезе
Может, оттого, что было так сыро и холодно, мне вспомнился тот единственный день, когда я оторвался от работы на палубе и поехал на машине в глубь континента. Как и полагается в настоящей пустыне, день был солнечный и жаркий. Пустыня Малое Карру выглядела цветущей.
Все дни стоянки в порту я занимался почти исключительно яхтой "Полонез" всегда требовал большого внимания. И все же до меня доносились отголоски самобытной жизни Южной Африки. Два официальных языка - результат исторически сложившихся отношений между бурами и англичанами, несколько рас с призрачным правом самостоятельного (и параллельного) развития. Я улыбался, когда меня предупреждали, что по пятницам вечером после выплаты денег здесь убивают, а заигрывание с цветными девушками, независимо от поры дня, может стоить белому нескольких лет тюрьмы. Я улыбался, потому что не имел возможности ни разгуливать по городу в пятницу вечером, ни заигрывать с цветными девушками.
До золотых и бриллиантовых приисков было слишком далеко, и по совету знакомых я поехал на страусовую ферму. Две самые большие фермы располагались под Аудсхорном. Я выбрал "Сафари" - из-за названия, и это было единственное сафари, которое я мог себе позволить. Путь пролегал через горную цепь и пустыню. Минуя небольшие городки, я иногда спрашивал дорогу. Звучащие по-голландски названия окрестностей и фамилии фермеров напоминали о том, что этим же путем когда-то двигались волы, запряженные в крытые полотном повозки. Потомки голландцев, вытесненные из Кейптауна англичанами, шли на восток и север, оседали по пути, создавая поселения и фермы. Я чувствовал, что мне следует говорить на языке "африкаанс" вопрос по-английски звучал здесь бестактно.
Но на страусовой ферме экскурсовод, ведущий группу туристов, молниеносно переходил с одного языка на другой, в зависимости от обстановки. Нам показали страусовые яйца, с которых бесцеремонно был согнан сидевший на них страус. Страусовое яйцо по величине равно 24 куриным и всмятку варится целый час. Экспонатом было и содержимое желудка страуса, что выглядело не слишком аппетитно. В конце экскурсии нам показали страусовые бега.
Перегруженные впечатлениями, мы сидели на террасе фермы, попивая соки и закусывая бутербродами (все это включено в стоимость билета). Обсудив рекорды страусов, мы перешли к более общим темам. Сидевшая за одним столом со мной немолодая пара - путешественники. Он - австралиец - почти все время молчал и только кивал головой, а беседу поддерживала его жена, судя по акценту, немка.
- Мы были в Польше весной, - сказала она, узнав, что я поляк.
Они приехали сюда на микроавтобусе, на котором прокатились по всей Европе. Мне было интересно, какое впечатление произвела на них Польша.
- Люди выглядят худыми и грустными, - ответила она без тени сомнения, а муж неуверенно кивнул головой.
Я рассмеялся. С полной ответственностью бывалого путешественника я могу утверждать, что в мире найдется немного стран, где бы так хорошо и помногу ели, как в Польше. И молодежь у нас удивительно беспечна и весела. Но я только рассмеялся, уверенный, что от диеты на "Полонезе" тощим меня не назовешь.
"Ревущие сороковые" в Индийском океане
В плену у течений
Стоит мне сказать знакомым, что я выхожу из порта в конце недели, они непременно спросят, в какой день. Если я отвечаю, что в воскресенье, сразу следует новый вопрос: "Во сколько?", так как они собираются провожать меня. Предвидя подобные вопросы, в последнюю неделю пребывания в Кейптауне я всем говорил, что "Полонез" уходит в воскресенье в 14 часов 14 минут*.
_______________
* 29 октября 1972 г. - Прим. пер.
За полчаса до назначенного времени на яхте еще прикручивались последние шурупы. К счастью, таможенники не показывались. И хотя я не люблю спешки перед выходом в море, на этот раз у меня все было готово, чтобы выполнить свое слово. Более того, две минуты пришлось даже подождать с отдачей швартовов.
Меня провожало несколько знакомых. И снова я поставил для фасона все паруса еще в порту, отрегулировал подруливающее устройство и направился к выходу. На спокойной воде и при свежем ветре "Полонез" летел, накренившись на борт, со скоростью восемь узлов.
- У тебя включен мотор? - крикнул мне кто-то с берега. В ответ я засмеялся: мотор "Полонеза" способен вытянуть не больше четырех узлов.
Я помахал рукой Ежи Свеховскому и подумал, что и он, наверно, вот так же выходил на "Дали" из порта, отправляясь вместе с Богомольцем и Витковским в плавание через Атлантику. Прекрасная страница истории польского мореплавания! С волнением осматривал я позднее в музее Чикаго яхту с польским флагом*.
_______________
* В июле 1933 г. трое польских яхтсменов - Анджей Богомолец, Ян Витковский и Ежи Свеховский - на яхте "Даль" (длина 8,5 м, водоизмещение 4,5 г, парусность 45 м2) вышли в рейс через Атлантику с намерением прибыть на Всемирную выставку в Чикаго. Попав в циклон, яхта потеряла мачту. Яхтсмены с трудом добрались до Бермуд. После капитального ремонта "Дали" плавание продолжали двое - Богомолец и Свеховский, а в сентябре 1934 г. они достигли цели. Яхта "Даль" прибыла на выставку, где находилась в качестве постоянного экспоната до 1967 г., затем ее передали в Морской музей в Чикаго. - Прим. пер.
Спустя час Кейптаун скрылся за горизонтом, виднелись только отдельные домики, взобравшиеся на Столовую гору, которая служила мне до сумерек отличным ориентиром.
"Полонез" повернул чуть западнее вместе о юго-восточным ветром и оставил в стороне сильное прибрежное течение. Я сменил выходной наряд на морскую рабочую форму - желтую безрукавку, коричневые брюки и сверху зеленый комбинезон. На всякий случай приготовил еще толстый свитер и штормовой комплект одежды.
Светящийся маяк на мысе Доброй Надежды был последней видимой точкой африканского континента. На следующий день я уже мог хвастать, что проплыл мимо одного из трех самых знаменитых мысов. Мыс Доброй Надежды, однако, вопреки общему мнению, не является самым южным мысом Африки. Чуть дальше его выдвинулся в море мыс Игольный. Именно в этом месте Индийский океан встречается с Атлантикой, нередко очень бурно. Яхта находилась в нескольких десятках миль от Игольного. Погода была отличная, даже чересчур: тепло и солнечно, но ветер очень слабый. Тем не менее "Полонез" тянул четыре узла под самыми легкими парусами в нужном юго-восточном направлении.
Моему удивлению не было границ, когда утром следующего дня, определив положение по солнцу, я обнаружил, что яхта находится в том же месте, что и вчера. Куда делись десятки миль, пройденные за сутки? Ветра по-прежнему не было. Я посмотрел атлас ветров и течений. Вдоль восточного побережья Африки проходило течение с фантастической скоростью, 40 миль в сутки, вдоль западного - течение скоростью 10 миль. На оба течения накладывался западный дрейф, вызванный постоянными западными ветрами в зоне "ревущих сороковых" и "неистовых пятидесятых".
Назавтра история повторилась, и я был даже ближе к Африке, чем накануне. Казалось, что меня затягивает гигантский водоворот, и что вот-вот из легкого тумана вынырнет мыс Игольный. Не то это место, где мне хотелось бы очутиться под парусами при слишком слабом или слишком сильном ветре...
Еще совсем недавно я не принимал всерьез хилый мотор "Полонеза", но теперь включил его, и он всю ночь помогал парусам вести яхту на восток или юг - в зависимости от ветра. В итоге я прошел около 600 миль "задаром", едва двигаясь в том или ином направлении. Лишь свежий северо-восточный ветер вызволил меня из неожиданного плена, и я наконец облегченно вздохнул.
Первый шторм
Все произошло именно так, как сказано в учебниках по метеорологии. Я давно, когда еще плыл на юг, выписал себе нужную цитату, и сейчас воочию увидел, как приближается к средним широтам циклон.
"При умеренном северном ветре давление начинает понижаться. В свою очередь, ветер усиливается, меняет направление на северо-западное, а затем, то усиливаясь, то ослабевая, - на западное и юго-западное и достигает большой силы. Одновременно увеличивается барометрическое давление. В этих условиях к югу от 35-й параллели ветер дует чаще всего в направлении между северо-западом и юго-западом, причем с такой силой и ревом, что зона между 40 и 50-й параллелями, через которую проходят судоходные трассы из Австралии в Южную Америку и Южную Африку, получила название "ревущие сороковые"..."
Давление упало, накрапывал дождь. Дул сильный северо-западный ветер, и я всю ночь не сомкнул глаз в ожидании его знаменитого скачка. Тем временем волны росли непропорционально силе ветра и все чаще на "живую" волну, гонимую ветром, накладывалась мертвая зыбь, шедшая с юго-запада.
С утра я наблюдал за движением облаков и ровно в 9.15 увидел, как под ними промчалось седое облачко в сторону, противоположную ветру. В том направлении видимость была плохой, но я все же разглядел, как побелело море от налетавших один за другим шквалов. Раздумывать больше нельзя, и главный парус - грот - полетел вниз. Я не успел еще хорошенько прикрепить его, как в такелаже завыл ветер.
