Игорь Рабинер - Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера

То же самое и у нас. Не хочу сказать, что игроки находятся в каких-то рамках, но мы стараемся жить по тем законам, которые для себя установили. Они необходимы для того, чтобы сборная России добивалась результата. Этого результата не может быть без выстроенных взаимоотношений. Еще раз подчеркну: не ущемляющих их прав как личностей. Зато позволяющих реализоваться и раскрыться как спортсменам.

— Возьмем того же Ковальчука. Почему до вас у него ничего в сборной не получалось, да и репутация была не ахти — хотя приезжал он в национальную команду по первому зову?

— Мне сложно говорить о том, как с ним работали другие тренеры. Илкхха — очень талантливый парень. А сейчас он еще и растет как личность. И, мне кажется, с каждым годом будет становиться сильнее и как игрок, и как человек. С любым нужно уметь разговаривать. Уметь его понять и услышать.

— Настроиться на его волну.

— Да. Нередко привожу такое сравнение: мы стараемся чувствовать пульс игроков, быть с командой на одной волне, быть с ними одним организмам. Это очень важно. И тут велика роль моего помощника Игоря Захаркина.

Тут важно иметь чутье. Знания, конечно, тоже — у того же Игоря педагогическое образование. Но и не ослабевающее желание понять другого также необходимо. Это возвращается к тебе в виде отношения игроков к команде.

Мы все — спортсмены. И каждый игрок думает по-своему, смотрит на хоккей собственными глазами. С нашей стороны нет желания навязывать им что-то противоестественное. Зато есть стремление понять, как они видят хоккей, и обозначить, чего хотим мы. Потому что только так можно прийти к общему знаменателю и добиться понимания со стороны игроков.

С тем же Ильей у нас прекрасные взаимоотношения. Я бы назвал их чистыми, откровенными и прямыми, без всякого панибратства, но с уважением друг к другу. И вообще, нам легко с ребятами.

— Не такая большая разница в возрасте и менталитете?

— Может быть. Правда, сейчас к нам уже приходят 18-19-летние. Моему сыну уже 23… Но возраст не важен. Нужно просто быть самим собой. И стараться их понять. Всегда отдавать себе отчет, что они — люди, а не машины. И, как бы ни хотели добиться цели, тоже вправе ошибаться. И у них могут быть какие-то нелепости, дурачества, выходки. Это жизнь! А в реальной жизни невозможно всегда быть правильным и хорошим.

— Третьяк рассказывал мне, что и на вас, и на него оказывалось давление, чтобы не брать Ковальчука на чемпионат мира в Москве. Можете рассказать — с чьей стороны?

— Такого не было. Абсолютно.

— Но ведь была пауза, прежде чем вы пригласили его в сборную.

— Да, пауза была. Илья появился в составе не сразу. Спустя какое-то время я ему позвонил, и контакт произошел моментально. Нам оказалось очень легко общаться. «Все, я еду. Я готов. Я все понимаю», — этими словами закончился тот разговор.

— А паузу-то вы почему выдержали? Хотели проверить, как Ковальчук на нее отреагирует?

— Нет, никакого искусственного создания ситуации не было. Просто так складывались обстоятельства на тот момент. Мы еще не были уверены в правильности решения врать или не брать. Мой отец, царствие ему небесное, был портной, и он всегда говорил: «У нас, портных, есть правило: семь раз отмерь — один раз отрежь». Я хоть и не портной, всегда стараюсь этому правилу следовать и все тщательно продумывать. Иногда какие-то шаги нужно делать быстро, но все равно продумав. Вот и решение пригласить Ковальчука заняло какое-то время.

— А что вызывало сомнения?

— Состав еще был не до конца определен. Нам не было полностью ясно, как Илью использовать. Это ведь как пазл, который надо составить так, чтобы каждая его часть находилась на своем, необходимом месте. И поначалу мы не могли найти там место для Ильи. Но в конце концов положительное решение было принято. И слава Богу.

— Больших душевных сил вам стоило не спустить на него всех собак в Квебеке, после матч-штрафа в игре со шведами?

— У меня даже мысли такой не было.

— Но ведь он к тому времени не забил ни одного гола, зато по ходу турнира получил два удаления до конца игры!

— Мы видели его желание. Как он «горел», как бился! Если бы человек был равнодушен, бесцветен, мы для себя признали бы: да, ошиблись. Всякое бывает. Но тут-то — море старания и эмоций! Просто у каждого хоккеиста бывают такие моменты, когда не прет. Вера в то, что Илья должен выстрелить, у нас не ослабевала ни на секунду. Это даже могло произойти не в последнем матче Квебека, а на следующем чемпионате мира, куда мы бы его в любом случае пригласили. Но это обязательно бы случилось. Потому что, во-первых, он игрок от Бога, а во-вторых, ему не безразлична сборная.

Ковальчук от хоккея без ума. И обвинять его в каких-то грехах, значит не просто сделать ему больно, а проявить несправедливость. Тем более что та ситуация с удалением для меня очевидна: оно было неправильным. Защищая Морозова, он не снял перчаток, а потому по правилам не заслуживал матч-штрафа и дисквалификации. Мы старались его защитить и ни на секунду даже не задумывались о том, чтобы в чем-то его упрекнуть.

Потом меня стали расспрашивать на эту тему, и я даже удивился вопросам. Ведь для меня было очевидно: это — наш игрок. Ни о каких санкциях не было и речи.

— После двух своих исторических голов Канаде он сказал вам что-то такое, что запало в душу?

— Нет, чего-то особого не было. От того момента все были в такой эйфории, что ни для чего другого, кроме благодарностей друг другу, места просто не осталось. Мы были одним целым, добивались всего вместе и страдали тоже. Но сам факт, что он забил эти голы… для меня это было просто здорово.

— Вы хотели, чтобы именно он забил?

— Да. Илью приходилось много защищать. Мы от игроков не скрываем ничего, и ту же прессу они читают. Он сам тоже переживал. И чтобы хоть как-то отвести удар, мы старались отстаивать его, как могли. И здорово, что так все получилось. Это, видимо, судьба.

— То, что Ковальчук провел фантастический чемпионат мира в Швейцарии и был признан самым ценным его игроком, — логическое продолжение концовки матча с Канадой в Квебеке? Что называется — прорвало?

— Может быть. Но думаю, что он еще будет прибавлять.

— Капитанство в «Атланте» на это влияет?

— Да. Роль капитана — это вообще такой момент, который можно использовать, она способна заставить игрока прогрессировать. Но не для всех. Кого-то, наоборот, это может прибить. Илья, впрочем, к последним не относится.

— У вас были примеры, кого прибивало?

— Да. Но таких примеров немного, потому что мы стараемся подобные вещи просчитывать. Нужно знать характер человека и предполагать, как может сказаться на его игре та или иная наша фраза. А также буква «С» на свитере.

— До Морозова вы же пытались и Сушинского в этой роли использовать.

— Макс по сути своей — капитан, лидер. У него есть этот дух. Инея это придумал — он и до меня был капитаном. Это очевидно. Не использовать его в роли капитана или его ассистента — сложно. Если он не находится в одной из этих ролей, нужно с ним правильно построить диалог, объяснить, почему. А Лешка Морозов — настоящий русский парень. Он на роль капитана подходит как нельзя лучше. Хотя бы в силу своей коммуникабельности.

— Но вы не находите, что он слишком корректный и воспитанный для раздевалки с двумя десятками хоккеистов?

— У него огромный авторитет. Ребята его очень уважают. Это тоже нужно брать в расчет.

— Ковальчука видите в роли будущего капитана сборной — может, через несколько лет?

— Почему нет? Сейчас же он в «Атланте» капитан. И не просто так. Повторяю: он растет как личность. Меняется, мужает. Мне очень приятно с ним общаться как с человеком.

— Овечкин, Малкин, Ковальчук, Дацюк, другие звезды… В Ванкувере все они захотят много игрового времени, а оно не резиновое. Как будете «разруливать» эту проблему?

— Думаю, ребята все прекрасно понимают. Мы решим этот вопрос. Просто то время, которое будет им отведено, каждый должен использовать по максимуму.

— В Москве-2007 Овечкин был в четвертом звене. И его мама, в прошлом знаменитая баскетболистка и тренер, публично сказала после той бронзы: «Выигрывает команда, проигрывает тренер»…