Анат Гарари - Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой
Рут смотрит на Нири своими необыкновенными золотисто-карими глазами, и ее лицо вновь становится серьезным.
– Вне всякого сомнения, эти встречи были для меня очень интересными: я встретила женщин с такими разными судьбами и характерами, открыла для себя вещи, о которых не услышала бы ни в одном другом месте. Я думаю, что еще не раз мысленно вернусь к тем вопросам, которые мы здесь обсуждали.
– То есть, вы хотите сказать, что наши встречи, в первую очередь, удовлетворили ваше интеллектуальное любопытство, ваш интерес к человеческим судьбам. Вы любите думать, анализировать, поддерживать других. В общем, вам здесь было хорошо, – заключает Нири.
– Абсолютно точно, – отвечает Рут. – Мне действительно жаль, что наш курс кончается. Я могла бы еще продолжать и продолжать, – смеется она.
– Возможно, есть что-то, чего вы так и не коснулись здесь, в группе, о чем вы хотели бы поговорить и так и не решились, а теперь уже поздно, – не успокаивается Нири. – Может, именно поэтому вы и хотели бы продолжить?
Рут на мгновение задумывается, а затем отвечает вопросом на вопрос:
– Да нет… я не думаю… Почему вам так кажется?
– Я хочу поделиться с вами моими наблюдениями. Возможно, я ошибаюсь, но… – Нири замолкает, но Рут делает ей нетерпеливый знак рукой. – У меня сложилось впечатление, что несмотря на то, что вы были очень активны в группе, вы вряд ли выходите отсюда с какими-то новыми для себя выводами, в отличие от других. Когда я припоминаю наши предыдущие встречи, мне кажется, что все, о чем вы говорили (и это было очень интересно), уже было сформулировано вами до этого, дома, и у вас просто возникла потребность поделиться своими мыслями. Вы посвящали нас в то, что с вами уже произошло, а не в то, что с вами происходит в настоящее время. Вы понимаете, что я имею в виду?
Рут молча кивает ей головой.
– Я хочу что-то сказать Рут, – вступает в беседу Това. – Я не думала об этом раньше, мне пришло это в голову только сейчас благодаря Нири. У меня такое чувство, что вы все время держали себя под контролем. Может, за исключением того раза, когда вы поделились тем, что Талья как-то отошла от вас; что, к сожалению, родители больше привязаны к детям, чем дети к ним. Может, тогда вы чуть-чуть приоткрылись, а так вы как будто играли роль наблюдателя или психолога.
– Не только у вас я оставляю такое впечатление, – смеется Рут. – Может, поэтому совершенно незнакомые мне люди, которые случайно оказываются рядом со мной в электричке, вдруг начинают посвящать меня в свои проблемы.
– Это мне знакомо… – говорит ей Нири. – И, вне всякого сомнения, это очень льстит. Более того, я даже не сомневаюсь, что эти люди благодарны вам, потому что вы действительно всегда готовы помочь. Но я спрашиваю: а что же происходит с вами? Позволяете ли вы себе обратиться за помощью к другим, или и со своими заботами вы справляетесь самостоятельно, в одиночку?
Анна поднимает руку, прося слова, и произносит, обращаясь к Нири:
– Вы обратили внимание на очень важную деталь.
А затем переводит взгляд на Рут:
– Я тоже замечала не раз, что обычно ты та, которая слушает, помогает, советует, но ты почти никогда не обращаешься ко мне за помощью. Ты почти никогда не посвящаешь меня в свои затруднения, в то время как я так откровенна с тобой; ничего практически не скрываю от тебя; рассказываю порой очень личные вещи; делюсь с тобой самыми сокровенными мыслями. Ты же о своих проблемах рассказываешь уже задним числом, когда они уже в прошлом или ты уже смирилась с ними. Ты ни разу не обратилась ко мне именно в тот момент, когда у тебя действительно были неприятности.
– Я не думаю, что ты права, – даже несколько резковато отвечает ей Рут, – К примеру, я рассказывала здесь в группе о Талье, о том, что меня в ней раздражает и даже причиняет боль.
– Правильно, но ты рассказывала об этом уже после того, как серьезно все обдумала дома. Ты пришла сюда с уже принятым решением. Мы тебе были не нужны, я не была тебе нужна для того, чтобы вместе обсуждать и принимать решения, – с болью в голосе добавляет Анна.
Рут вновь смотрит на Нири, как бы призывая ее вмешаться, и Нири прерывает их диалог:
– К сожалению, у нас уже не осталось времени для того, чтобы остановиться на этом вопросе подробнее, но у вас, Рут, есть Анна, с которой вы можете вернуться к этой теме. Кроме того, мне кажется, что именно сегодня вы наконец-то приобрели кое-что и для себя, а не только дали другим, не так ли? Рут, улыбаясь, берет Анну за руку:
– Ну так что, нам будет о чем поболтать?
Анна смеется, согласно кивая головой.
В комнате опять устанавливается тишина.
Переждав примерно минуту, Нири обращается к группе:
– Вот и эта встреча тоже подходит к концу.
Элла выпрямляется на стуле и решительно вступает в беседу, словно боясь, что ее опередят:
– Когда я слушаю все, о чем вы здесь говорите, мне становится жаль, что я не участвовала в предыдущих занятиях. Я не сомневаюсь, что эти встречи помогли вам в той или иной степени лучше понять себя. Но и для меня это время не прошло зря: я тоже «была в положении», и эта беременность была далеко не легкой, – смеется она. – Я прошла… это как процесс взросления, созревания, если хотите. Я попала в водоворот, и меня затягивало еще и еще, я почти утонула. Но, по-видимому, желание жить оказалось сильнее.
Она продолжает, глядя на Рут:
– Я вспомнила вдруг, как вы говорили, что ощущаете свою связь с природой, что вы часть жизненного круговорота.
– Да, я помню, и это как раз вполне совпадает с тем, что я написала в своей записке, – с улыбкой отвечает Рут. – Я написала, что беременность Тальи для меня – это цветок, а из него вызрел плод.
– Вот и я вижу, как внешние силы встряхивают нас и заставляют меняться, – взволнованно продолжает Элла. – Я чувствую, что беременность Эйнав повлияла и на меня. В последнее время я думаю, что и этот процесс подходит к концу. Мне кажется, что я стала, пусть незначительно, но другой. Я «выплыла», возможно, в последнюю минуту и не без вашей помощи. Я хочу вас поблагодарить за то, что вы мне напомнили, что жизнь состоит не только из отношений между мамой и дочкой.
– Как я рада это слышать, – вступает в разговор Това, – хотя… – добавляет она, – мы только тем и занимались в группе, что обсуждали наши взаимоотношения с дочками!
– Правильно, – отвечает Элла, – но это была группа женщин, которые вместе обсуждали и переживали то, что с ними происходит. Я уже не помню, когда в последний раз по-настоящему общалась с людьми так, чтобы излить душу, слушать, вместе думать, спорить, волноваться. Я вся погрузилась в то, что происходит или не происходит между мной и Эйнав, ничего другого для меня не существовало. И вот, я оказалась здесь, и кто-то из вас заговорила о муже. И мне вдруг опостылело мое одиночество. Я почувствовала ваше сочувствие ко мне и задала себе вопрос, где все друзья, которых когда-то у меня было немало? Вы понимаете? Глядя на вас, я еще сильнее ощутила свое одиночество, но, с другой стороны, поняла, что в моей власти это изменить: не только люди отдаляются от меня, но и я избегаю их.
Элла замолкает, но вспоминает о красных бумажках и вновь обращается к Нири:
– Я не была на вашей первой встрече и не получила записки, но если вы спросите сегодня, чем была для меня беременность Эйнав, я отвечу, что это был процесс моего рождения заново, со всеми страхами и страданиями, свойственными беременности и родам.
Она с трудом удерживает слезы. Женщины пытаются ее утешить – кто взглядом, кто словом.
Нири украдкой смотрит на часы, затем поднимает глаза на Эллу и подводит итог всему сказанному:
– Вы говорите о беременности как о процессе творения, созидания, процессе длительном, в котором соседствуют боль, неопределенность и тревога. В принципе, вы повторяете уже сказанное вами ранее, что беременность дочери не проходит бесследно и для матери. Это напоминает мне о вас, Маргалит, – она поворачивается к ней. – Исходя из ваших слов, и вам тоже пришлось нелегко: вы стали намного более ранимой, потеряли покой и уверенность в себе. Вот и сегодня вы что-то притихли…
– Да, это так, – отвечает Маргалит, смущенно улыбаясь. – Я не очень хорошо себя чувствую: осенью и весной у меня сильная аллергия. Кроме того, я уже как-то привыкла к нашей группе и мне жаль расставаться. Я даже хотела предложить, может, мы продолжим наши встречи, хотя бы раз в месяц. Очень хотелось бы знать, что будет с каждой из нас, с внуками, дочками. Как-то странно, что через несколько минут мы разойдемся навсегда.
– Так давайте назначим встречу у меня, скажем, перед Новым годом! – тут же откликается Орна. Судя по всему, она была готова к этому заранее и просто ждала своей очереди. – Нири, вы ведь придете?
– Конечно, – отвечает Нири, – сообщите мне, где и когда, и я обязательно буду. Но вернемся к Маргалит: вы ведь так и не зачитали нам, что написано на вашей бумажке.
