Наталья Олифирович - Семейные тайны: хранить нельзя открыть
Иногда тайна бывает настолько болезненной и страшной, что те, кто ее хранят, идут на огромные жертвы, чтобы никто не узнал правду.
Братоубийца
Надежда, 35 лет, пришла на консультацию с дочерью из-за ее поведения в школе. Девочка Даша, 13 лет, занимается тайским боксом, хорошо учится, но иногда бьет мальчиков – сильно и жестоко, при этом достается и ей самой. При выяснении всех обстоятельств Даша рационализировала проблему, пояснив, что бьет только тех мальчиков, которые обижают ее подруг.
Мы попытались разобраться, почему Даше так важно защищать девочек. Нашей первой гипотезой была идея о чувстве зависти к подругам – угловатая, коротко стриженная Даша была не очень женственной, и, возможно, для нее было важно внимание противоположного пола. Но оказалось, что поклонников у Даши хватает – более того, есть мальчик, с которым она дружит. Также удалось выяснить, что Дашина агрессия к мальчикам стала ярко проявляться, когда ей исполнилось девять лет. В семье в этот период, по словам Надежды, не происходило никаких особых событий. Даша была готова поработать со своей агрессивностью, и мы практически договорились о том, что она будет посещать терапевта. В конце сессии была составлена короткая генограмма. В ходе работы над ней вскрылись подробности непростых отношений между мужчинами и женщинами в семье. Дашина мать Надежда – младший ребенок, у нее есть старший брат. Отношения между ними в настоящий момент сложные – они не общаются уже пять лет. Дашина бабушка Евгения перед смертью завещала все имущество – дом под Минском и две квартиры – своему сыну Григорию. Дочери Надежде она не оставила ничего. Это показалось нам странным, и мы попытались понять мотивы такого поступка.
При жизни бабушка одинаково черство относилась и к сыну, и к дочери. Она работала в торговле, заведовала крупным универмагом, почти не бывала дома. Завещав всю недвижимость сыну, она фактически разрушила и без того хрупкие отношения между детьми.
Сама бабушка была старшей дочерью, в их семье был еще один ребенок, Гриша, но он умер в детстве. Надежда не помнила, что с ним случилось: родственники никогда о нем не говорили. Мы предложили Надежде узнать подробности семейной истории.
На следующей встрече она рассказала, что ей удалось созвониться с младшей сестрой отца, которая хорошо помнила события семейной жизни. Семья бабушки жила в деревне. Оказалось, что Гриша умер из-за того, что упал с дерева или с крыши дома в день рождения своего отца. Как было принято в то время, празднование дня рождения было многолюдным и шумным, с самогонкой и домашними закусками. Все гости были сильно выпившими, прабабушка Даши (бабушка Надежды) хлопотала на кухне. Она оставила четырехлетнего сына Гришу с дочерью Евгенией. Никто не знает, что произошло: когда мальчика нашли, он был уже без сознания. Во дворе было шумно, гости то и дело выходили из дома покурить и в туалет, который находился на улице. Один из них и увидел лежащего на земле ребенка. Евгения в это время куда-то ушла с соседскими девочками. То, что Гриша потерял сознание, поняли не сразу. Мать положила его в кровать, думая, что он набегался и уснул. Можно предположить, что она тоже выпила, потому что невозможно не отличить спящего ребенка и ребенка, который не реагирует на прикосновения и не приходит в себя.
Спохватились лишь на следующее утро. Гриша так и не очнулся. Только к обеду его повезли в поселковую больницу за 10 километров – в деревне было очень сложно с транспортом. Черепно-мозговая травма, переломы, обширное внутреннее кровоизлияние – диагноз был неутешительным. К вечеру ребенок умер.
Приехав домой, обезумевшая от горя мать набросилась на Евгению. Она била ее и кричала на всю деревню: «Убийца! Ты убила брата! Ты убила брата!» Родственница вспоминает, что после этого Евгению часто избивали и припоминали ей, что именно она виновата в смерти брата. Иногда мать рассуждала, что «может, Женька сама его откуда-нибудь столкнула», проецируя на дочь свою враждебность. Евгения часто приходила в школу с синяками. Поэтому в 14 лет она уехала поступать в техникум и больше не вернулась в родительский дом до смерти отца и матери.
Своего сына Евгения тоже назвала Гришей. Нам стало понятно, что завещание сыну всего имущества – это символический акт, связанный с виной за смерть брата. Однако неудачная попытка компенсации привела к тому, что через год после смерти бабушки Даша начала бить мальчиков.
Мы обсудили, как семья трансформировала реальность и создала миф. Правда заключалась в том, что родители оставили четырехлетнего ребенка на ненадежную няньку – на Западе их бы за это лишили родительских прав. Девятилетняя девочка не может нести ответственность за младшего брата. Но родители, вместо того чтобы признать и разделить вину («Мы праздновали день рождения, выпили, потеряли контроль и забыли о ребенке»), переложили ее на дочь. Она фактически оказалась козлом отпущения в семье. Сделав девочку ответственной за смерть брата, родители пытались избавиться от собственного чувства вины.
Однако это не помогло – отказ от признания и разделения вины привел к разрушительным для всей семьи последствиям. Отец Евгении всю жизнь пил и умер в 45 лет. Мать тоже страдала от алкоголизма и ненадолго его пережила. Дом после их смерти достался Евгении. Имея высокие доходы, она снесла его и построила на этом месте современный коттедж. Но ни символическое, ни реальное разрушение не помогло. Справедливость в семье вновь не была соблюдена, а проблема перешла в следующее поколение.
В первом поколении Евгению незаслуженно обвинили в смерти брата – она стала убийцей, а он умер. Похоже, это событие сильно травмировало Евгению, которая всю жизнь была черствой и отстраненной от собственных детей. Так в семье появился первый козел отпущения.
Во втором поколении таким изгоем стала дочь: она была несправедливо лишена наследства. Мать все оставила сыну Грише, которого звали так же, как покойного дядю, «убитого» сестрой. Евгения старалась с помощью имени Григорий и завещания сыну имущества компенсировать тот ущерб, который она якобы нанесла покойному брату.
И вот уже третье поколение – Даша – пытается восстановить баланс между мужским и женским в семье. Теперь она «мстит» за маму мальчикам. Брат бабушки случайно погиб, дядя получил наследство за счет сестры, Даша бьет одноклассников – на первый взгляд, эти события не связаны. Однако такие защитные механизмы, как смещение и идентификация (с агрессором), привели к появлению симптома у девочки через год после смерти бабушки-«убийцы». Она проявляет лояльность и к бабушке (как и она, бьет-«убивает» мальчиков), и к маме (мстит мужчинам за то, что ее маму-женщину посчитали недостойной наследства и оставили все дяде-мужчине).
Проработка, интерпретация и проговаривание всех аспектов симптоматического поведения позволили Даше изменить взаимодействие с одноклассниками. Ее мама Надежда продолжает приходить на индивидуальную терапию, где исследует свои отношения с матерью, которая никогда не рассказывала дочери, что произошло с ней и ее братом в детстве.
Мы знаем, но никому не расскажем
Члены семьи знают содержание тайны, но тщательно скрывают ее от окружения и психолога. На это у них могут быть разные причины и объяснения. Помимо классического страха и стыда работают защитные механизмы, чаще всего – рационализация. «Это не важно», «Это не имеет отношения к нашим проблемам», «Психолог, если нужно, сам все поймет» – типичные варианты отношения к известной, но тщательно охраняемой тайне.
Криминальное поведение
На протяжении нескольких лет моя клиентка Ангелина периодически демонстрировала асоциальное поведение. Она занималась не совсем легальными делами, которые могли привести к проблемам с законом. При этом у нее был еще один, вполне законный, бизнес, приносивший ей хороший доход. Я долгое время интерпретировала поведение Ангелины как желание получать яркие эмоции, адреналин и ходить по краю, но это не помогало, и она продолжала периодически рисковать репутацией, деньгами и социальным статусом.
В ее родительской семье с отцом-алкоголиком чередовались периоды спокойной и скандальной жизни, что тоже было использовано мной как объяснение ее тяги к риску. Долгое время мы говорили об ее отце и отношении к нему. За время терапии оно трансформировалось из ненависти в смесь злости, обиды, тепла, любви и понимания. Пришел день, когда в ответ на мои вопросы о рискованном поведении Ангелина вдруг сказала: «Я понимаю, что веду себя как отец». И после трех лет терапии она наконец открыла тайну.
Оказывается, отец провел несколько лет в тюрьме. Он сел пьяным за руль и врезался во встречную машину. Погибли люди… Учитывая, что на первых сессиях я всегда задаю вопрос о событиях в семье, которые важны для нашей работы (смерти, суициды, убийства, лечение в психиатрической клинике, наличие в семье людей с отклоняющимся поведением и т. п.), было очевидно, что эту информацию она скрыла. Когда я спросила о причинах утаивания информации, Ангелина ответила, что ей было стыдно рассказывать психологу, что ее отец не просто алкоголик и дебошир, но еще и находился в местах лишения свободы. Однако поведение Ангелины сигнализировало о том, что она лояльна к своему отцу. Чем больше она злилась на него и не принимала, тем более сомнительным становилось ее поведение. И лишь проработав свои злость и обиду, приняв отца таким, какой он есть, и примирившись с ним, она полностью отказалась от незаконного бизнеса.
