Анат Гарари - Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой
– Ведущая группы попросила каждого участника рассказать об одном событии, которое резко изменило его жизнь. И я не могла выбрать между тем днем, когда я осиротела, и «днем рождения бабушки» – как я называю мое последнее превращение – двумя событиями, казалось бы, несравнимыми. В обоих, на мой взгляд, есть парадокс. С одной стороны, эти перемены очень резкие и происходят мгновенно, с другой – они тянутся долгое время. Моя мама внезапно скончалась два года назад, а моему внуку чуть больше месяца, но в обоих случаях я все еще в процессе привыкания, перехода из одного состояния в другое. Поэтому я не могу сказать, которое из них потрясло меня больше; ни с одним из них я еще окончательно не свыклась.
– Я тоже это пережила, – еле слышно произносит Элла, слегка откашлявшись.
– Я потеряла родителей уже давно. Моя мама умерла, когда мне было тринадцать, а папа – двадцать четыре. И вот сейчас – я вдруг бабушка. Мне потребовалось много времени, чтобы свыкнуться с тем, что я сирота, но к мысли, что я бабушка, я привыкла чик-чак.
Элла замолкает на миг, прежде чем продолжает с полуулыбкой:
– Иногда я подхожу к зеркалу и сама к себе обращаюсь: «Баба, бабуля…»
В комнате раздается смех; Элла продолжает улыбаться, машинально перебирая бахрому все той же зеленоватой шали.
Това ободряюще смотрит на нее, понимая, как тяжело она переносит всеобщее внимание.
– Мои родители еще по-прежнему со мной, – говорит она, обращаясь к Элле. – Правда, папа уже нуждается в постоянном уходе, но мама еще полна сил. Она необыкновенная женщина, моя мама… Всю свою жизнь, еще совсем маленькой, я думала о том дне, когда их не станет. Я готовлю себя к этому уже долгие годы, то есть думаю об этом, боюсь этого. И с годами это происходит со всеми вокруг меня, но не со мной…
Она смеется, но затем резко осекается и серьезно продолжает:
– И о том, что когда-нибудь стану бабушкой, я думаю уже давно. Мне кажется, что первый раз я подумала об этом в мою первую беременность. Как-то у меня появилась мысль, а что будет, когда я окажусь в положении моей мамы; что я буду чуствовать, когда моя дочь будет беременна? Длительное время я к этому не возвращалась, и эта тема начала занимать меня вновь, когда, повзрослев, я почувствовала, что уже готова стать бабушкой, что уже пора; когда у всех подруг, одной за другой, рождались внуки, а у меня все – нет… Я не могу объяснить до конца, но у меня появилось такое чувство, что должна быть причина, оправдание тому, что я все еще существую. Мне кажется, мы можем прожить долгое время, вообще не задумываясь о подобных вещах, как вдруг, в один прекрасный день, в нас начинает зреть неясное чувство, что «что-то надвигается»; и в голове начинают крутиться мысли, от которых невозможно избавиться. Словно в нас вселилось сознание, что что-то обязательно должно произойти; что так предусмотрено природой, и мы начинаем думать об этом беспрерывно. Страх потерять родителей сопровождает меня всю жизнь; иногда я думала об этом больше, иногда – меньше. Но мысли о внуках начали появляться только в последнее время, когда это уже вроде как стало напрашиваться. Будто в нас заложен специальный часовой механизм, который сверяет свой режим с жизненным циклом в природе, и подготавливает человека к плавному переходу в следующий этап.
– Я в точности знаю, о чем вы говорите, – соглашается с ней Рут. – Я тоже несколько лет назад начала вдруг чувствовать, что во мне просыпаются «гормоны бабушки». Эдакое внутреннее состояние, что уже пора, что это мне сейчас очень подходит… Возможно, и на меня повлияло то, что большинство моих подруг уже нянчат своих внуков.
– А я ничего подобного не испытывала, – говорит Анна как будто сама себе и поднимает глаза на Нири. – Не то что заранее, но даже, когда Наама позвонила мне сообщить, что она беременна, это прозвучало для меня как гром среди ясного неба. Мало того что она беременна, так еще в первый раз и – двойня! Это было так неожиданно! И первое, что мне пришло в голову, что она, Наама, будет матерью и какой именно матерью она будет. О себе, о том, что я стану бабушкой, я вообще не думала; да и сейчас эта тема меня не особо занимает.
Элла смотрит на Анну и думает про себя, что она действительно совершенно не похожа на бабушку. У нее стройная тонкая фигура, блестящие густые волосы и гладкое ненакрашенное лицо. «Хотя и я тоже не выгляжу бабушкой, и никто не верит, что у меня такая взрослая дочь», – невесело заключает она.
Клодин, слушавшая всех с большим вниманием, замечает:
– Я тоже никогда не думала о том, как стану бабушкой, – у меня были другие заботы. Когда у тебя семеро детей, тебе некогда мечтать. Но как только Лиат объявила, что она выходит замуж, я только об этом и стала думать. Я не предполагала, что у нее это займет столько времени; они женаты уже четыре года. Я была готова к этому намного раньше, хотя мне сейчас только сорок пять.
Я не могла себе представить, что мой муж не разделит со мной эту радость, но, к сожалению, это случилось слишком поздно.
Голос Клодин становится еле слышным, она смотрит в пол. После короткой паузы она продолжает уже более уверенно:
– В тот день, когда я узнала об этом, я была самым счастливым человеком на земле.
Ее лицо розовеет, в глазах появляется блеск; она выпрямляется, и от этого движения еле различимо звенят ее многочисленные браслеты.
– Я начала прыгать от радости – прыгать, плакать, – я не могу вам описать, что я чувствовала, когда она сообщила, что беременна. Вы не можете себе представить, что дома творилось… Все мне говорили: «Подожди, вот ты узнаешь, что это! Это совсем иначе, чем с ребенком!» Так что я уже давно ждала, когда у меня в доме, наконец-то, появится внук или внучка. Я вообще не думаю о том, что буду бабушкой, я думаю о том, что у меня будет внук. И уже сейчас, хотя он еще не родился, я только подумаю об этом, а у меня в сердце уже что-то екает. И это, когда я его еще не видела! Я себе представляю, что будет, когда я его увижу! – Клодин от возбуждения хлопает в ладоши. – Все меня предупреждают: «Ты даже не представляешь, как это, когда ты берешь его на руки». И я… я больше не могу терпеть! Я уже хочу его видеть! Я его обожаю!
Она счастливо улыбается, приглашая всех разделить с ней ее огромную радость.
Маргалит подается вперед и открывает рот, но Мики останавливает ее нетерпеливым движением руки:
– Я очень хорошо помню это «подожди, подожди», как я это ненавидела! Откуда они знают, как это будет у меня? Может, у меня это будет иначе? Но сегодня я точно знаю, что все они были правы. Если я не увижу его хотя бы один день, я сойду с ума! Я вам говорю, у меня налицо все признаки влюбленности, я себя чувствую, как в старые добрые времена! Я смотрю на часы, когда же, наконец, будет пять, и я увижу мою лапочку. А самый кайф я ловлю, когда остаюсь с ним: я могу с ним делать все, что хочу; он не сопротивляется и не огрызается.
Все в группе смеются, только Това остается по-прежнему серьезной.
– У меня такое впечатление, что из-за рассказов все тех же подружек, которые говорят: «Ты не понимаешь, что это, и не представляешь, как в одно мгновение изменится твоя жизнь», я не могу понять, что я чувствую по правде, а что – потому, что мне говорят, что это то, что я должна чувствовать.
– Это точно, – соглашается с ней Мики. – У меня, правда, все в порядке, можно сказать, отлично; я, что называется, счастливая бабушка, но я вижу, что творится вокруг. Я недавно слышала об одной с моей работы, очень известной, но я не буду называть ее имени, неважно, так вот, ее невестка не дает ей видеть внука. Они не ладят, и таким образом она ей мстит. Далеко не во всех семьях существуют такие хорошие отношения между всеми, как у меня, но никто не бежит об этом рассказывать, большинство держат это в секрете. Вот и эту историю я услышала через кого-то, из вторых рук.
– Я начинаю понимать, откуда взялось выражение «бабушкины сказки», – улыбаясь, добавляет Анна, а затем, перейдя на серьезный тон, продолжает. – Я думаю, что действительно к «бабушкиным сказкам» надо относиться снисходительно: они не всегда отражают настоящую картину. По-моему, можно их слушать, но не принимать на веру каждое слово. Мы сами увидим, как это будет у нас. По-моему, всему свое время: вот когда мы испытаем это на себе, тогда мы по-настоящему поймем, что это значит – быть бабушкой.
Она переводит взгляд на одну из картин на стене, но тут же поворачивается в сторону Клодин, которая резко вскакивает со своего места то ли от волнения, то ли из страха, что ее кто-нибудь опередит.
– Вы знаете, почему я записалась в группу? – говорит она взволнованно. – Потому что я чувствую, что скоро лопну, а поговорить мне не с кем. Иногда я пытаюсь заговорить с моими подругами; но стоит мне заикнуться о том, что Лиат беременна, как они сразу начинают рассказывать о своих внуках и о том, как изменилась их жизнь. Ну и что мне остается? Как только я открываю рот, чтобы рассказать, что я чувствую и с каким нетерпением жду, как они опять за свое: «Подожди, подожди, вот он родится!» – и вновь начинаются истории, которые я уже знаю наизусть. Их не особенно волнуют мои сегодняшние переживания; вот и получается, что мне не с кем поделиться. Поэтому, наверное, на прошлой неделе меня как будто прорвало: просто у меня нет другого места, где бы я могла говорить о себе.
