Валерий Хорев - Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата

Из оружия, о котором пойдет речь, можно одинаково легко попасть и по крупной, и по мелкой цели, будь она даже на расстоянии, превышающем три метра, потому что тромблон как раз и создавался для гарантированного поражения противника на малых и средних дистанциях в условиях, как принято говорить сегодня, скоротечного огневого контакта и стрессовой ситуации.

Как нетрудно заметить по фото (рис. 150), перед нами короткоствольное ружье большого калибра, рассчитанное на стрельбу дробью и картечью. Чтобы заряд не летел компактно, а на выходе из ствола тотчас рассеивался облаком, обеспечивая стопроцентное попадание, ствол примерно от середины расширяется раструбом. Контингент, для которого предназначалось необычное оружие, – кавалеристы и путешественники. Первые умело совмещали отчаянную рубку саблями и палашами со стрельбой в упор, а вторые лихо оборонялись от бандитов. Для пущего психологического эффекта и усиления поражающих факторов тромблоны почти всегда дополнялись откидным штыком. При этом последний зачастую играл гораздо более зловещую роль в судьбе жертвы: от попадания нескольких дробин в корпус редко кто умирал (если не пробиты сердце, печень и пр.), а вот укол граненым стальным прутом обычно детален.

Рис. 150

С конструктивной точки зрения тромблон прошел короткий эволюционный путь от моделей с бронзовым стволом и ударно-кремневым замком к тому, что стало предметом нашего разговора: стальной дамасковый ствол при капсюльном замке. На этом и развитие, и производство тромблонов завершилось где-то во второй половине XIX века, просуществовав около ста лет. Смертный приговор всему огнестрельному кремневому и капсюльному однозарядному оружию подписали унитарный патрон и стремительный рост числа многозарядных конструкций на его основе, в первую очередь – револьверов.

Экземпляр, попавший на реставрацию, был не просто в хорошем, а в идеальном состоянии, если не считать чуть-чуть оржавленного канала ствола и утраты зацепа защелки для фиксации штыка в откинутом (боевом) положении.

Выброс штыка происходил автоматически под действием пружины, фиксация – посредством защелки, зуб которой заходил в прорезь пенька, посаженного в «ласточкин хвост» на срезе ствола (см. далее). Кстати, злосчастный пенек был утерян не просто так, потому что констукция явно неудачна: при работе штыком нагрузка на мелкую деталь слишком велика, а закреплена она достаточно слабо.

Чтобы откинуть штык, следовало сдвинуть назад ползун фиксатора, расположенный у казенника, рядом с курком – он удерживал клинок за его острие, а возврат производился вручную после нажатия кнопки переднего фиксатора, являющегося частью штыка (рис. 151–154).

Рис. 151

Перед нами классический капсюльный замок, в котором поджог заряда происходил от удара курка по насаженному на «пенек» медному капсюлю с гремучертутным составом внутри. Форс пламени проникал через продольное отверстие в пеньке прямо к заряду. В отличие от сравнительно капризных, а главное – зависимых от погодных условий кремневых замков, капсюльные гарантированно обеспечивали выстрел даже в проливной дождь и туман.

Рис. 152

Рис. 153

Чтобы осколки капсюля не летели в глаза стрелку, курок имел вогнутую ударную поверхность с прорезью вверху для отвода прорвавшихся газов, а также дополнительный отбойник – что-то вроде небольшого козырька (рис. 155, 156).

Рис. 154

Рис. 155

Для насадки капсюля курок оттягивался наполовину, становясь на так называемый предохранительный взвод (полувзвод). Затем, нажав спуск, его возвращали обратно. Конструкция была такова, что курок не давил на капсюль, угрожая случайным выстрелом, а зависал над ним, едва касаясь. «Клюнуть» до конца он мог только при нажатом спусковом крючке. Для выстрела курок взводился максимально назад на боевой взвод.

Рис. 156

Ствол и ложа соединялись в двух местах: шурупом через «хвост» казенника и подствольной чекой – классическая, испытанная конструкция. Как и следовало ожидать, после неполной разборки обнаружилось, что ствол дамасковый, в первозданном, буквально заводском состоянии, с клеймами, атрибутировать которые я предлагаю тем, кому это интересно (рис. 157).

Рис. 157

Собственно, реставрация заключалась в легчайшей косметической расчистке и смазке, а главное – в изготовлении, подгонке и закреплении на месте зацепа защелки, чтобы штык оставался в боевом положении.

Рис. 158

Ход работы был прост: сначала сделана габаритная болванка и подогнана так, чтобы легко садилась (точнее, вдвигалась) в паз «ласточкин хвост», как крепится большинство подобных деталей на оружии по сей день. Затем сопрягаемые поверхности были залужены оловянным припоем, заготовка вбита на место, прогрета и, таким образом, припаяна (рис. 158).

И только теперь, то и дело опуская на нее штык, неторопливо и тщательно надфилями была получена форма, которую вы видите. При этом приходилось отслеживать два основных момента: чтобы фиксация происходила легко, но без «болтанки», и чтобы штык зависал не слишком низко и не слишком высоко, а гармонично продолжал линию ствола[28].

Это удалось – при сдвиге фиксатора ужасный клинок описывал дугу и с приятным щелчком становился, куда положено. Колите разбойника прямо в черное сердце!

Не могу не обратить внимания на один нюанс, характеризующий скрупулезность тогдашнего подхода к проблеме качества: чтобы процесс открывания штыка происходил легче, а также во избежание износа от трения, конец откидной пружины оснащен маленьким роликом, который скользит не прямо по стволу, а по специальному криволинейному наплыву в виде трамплинчика продуманной формы, призванной оптимизировать усилия при взаимодействии деталей. И ролик, и наплыв закалены (рис. 159).

Рис. 159

Конечно, маленький современный пистолетик калибра 5,6 мм с полной обоймой золотистых патрончиков куда эффективнее в самообороне, чем такой вот тромблон. Но согласитесь: когда вам в лицо (если вы бандит) смотрит черная дыра, в которую войдет куриное яйцо, а поверх ствола ясно виден трехгранный клинок штыка, как-то не хочется прикидывать шансы на победу, напротив – возникают мысли о стоимости игры и свечей, бренности бытия, превосходстве добра над злом и тому подобные благочестивые ассоциации.

Всяко-разно

Так или примерно так, похоже,

В лавке сувениров и безделиц

Из фаянса, воска, камня, кожи…

Старинное выражение «Всяко-разно», взятое названием данной главы, как нельзя лучше передает ее содержание, потому что разговор пойдет о предметах, не относящихся ни к дереву, ни к металлу. В реставрационной практике то и дело приходится сталкиваться с такими, обычно мелкими, изделиями из стекла, керамики, кости, поделочных камней и тому подобных материалов, каждый из которых располагает полным набором оригинальных свойств и демонстрирует собственное понимание правил работы с ним.

Учитывая великое множество нюансов даже в пределах одной-единственной субстанции, например, кости, попытка рассмотреть и описать все варианты была бы неблагодарной и трудновыполнимой задачей. Безусловно, существуют подробно разработанные комплексы реставрационных технологий для каждого материала, практикуемые профессионалами высокого класса в сфере музейной реставрации, однако для наших целей достаточно коснуться лишь базовых моментов и дать общее представление о способах работы.

Стекло, фарфор, керамика

В эту хрупкую категорию входят красивые вещицы, сочетающие в себе два диаметрально противоположных качества: почти абсолютную долговечность во времени и столь же удивительную недолговечность. Предоставленные самим себе где-нибудь во чреве сырого могильника, они спокойно дремлют века и тысячелетия, никак не изменяясь ни внешне, ни внутренне. Но в суете повседневной жизни достаточно неосторожного контакта с твердой поверхностью, чтобы звонкое творение гончара или стеклодува обратилось в жалкую кучку хлама, неважно, сделано оно вчера или при Навуходоносоре. Увы, страстное желание потрясенного владельца немедленно восстановить реликвию любой ценой наталкивается на естественный природный, а потому необоримый закон, гласящий:

«Расколотые стеклянные и керамические предметы не могут быть отреставрированы в прежнем виде так, чтобы не осталось следов!»

Чем грубее материал и фактура поверхности, тем проще замаскировать клеевые швы (например, работая с горшком из обожженной глины). Даже отбитую ножку фарфоровой балерины, худо-бедно, можно приладить на место так, что не сразу и разглядишь, но более или менее заметного стыка все равно не избежать, и его заметность возрастает одновременно с ростом прозрачности и глянца. Так, зеркальная глазурь на упомянутой балерине или пастушке с овечкой (частые «пациенты» ввиду распространенности в народе и досадной хрупкости конечностей) оказывает реставратору медвежью услугу.