Игорь Гришин - Клуб любителей Го
Успевшие войти попали в узкую, освещённую настенными канделябрами, гардеробную. Девушки в белых кружевных передниках и перчатках помогали гостям снять пальто и поставить зонты. Прибывшие снимали обувь и примеряли одноразовые тапочки с эмблемой. Тапочки были сделаны на редкость добротно и навевали мысли о том, что их неплохо было бы забрать с собой. На стенах гардеробной висели тёмные зеркала, здесь же были двери в уборную и несколько картин европейских художников. На одной из них в стиле карандашной графики была изображена худая обнажённая сорокалетняя женщина с жилистыми крыльями за спиной. Её крупный острый нос был неприемлем с точки зрения японского канона красоты. Более подробно разглядеть картины времени не оставалось. Гостей уже звали туда, где должна была состояться речь Инструктора Клуба.
В зале стояли русские антикварные стулья с высокими спинками. Ровно в 19: 20 передняя стена задрожала, и начала расходиться в стороны. Когда занавес раздвинулся, все увидели полного молодого человека, полулежащего в широком кресле. Что–то в его облике было очень подозрительным.
— Коротышка! — прозвучал чей–то удивлённый шёпот.
«Человек в кресле» оглянулся и строго посмотрел в зал. Сцена была освещена розоватым светом, который подчёркивал жирные волосы «полулежащего».
— Кхе, кхе, — откашлялся освещённый человек.
(Зал затаённо примолк.)
— Все, кто пришёл сегодня в Клуб, поступили правильно!
(Оживление.)
— Наш клуб особенный. Все должны это хорошо понимать! Я думаю, вы уже успели заметить некоторые детали, — говорящий улыбнулся и обвёл зал странным взглядом.
В первом ряду сидел высокий японец с тростью. Набалдашник из чистого серебра был выполнен в виде головы лягушки–каппа[110]. Обладатель жирных волос улыбнулся обладателю трости.
— Мы не соревнуемся ни с кем в крутости и дизайне. Мы сосредоточены на том, чтобы понять, где в Го стратегия и что такое стратегия. Мы хотим научиться объяснять стратегию Го десятью разными способами. Десятью! А на меньшее мы не согласны. Мы хотим разобраться, почему чёрные камни — чёрные, а белые — белые, — выступающий еле заметно кивнул высокому японцу в первом ряду. — Но нам нужно понять не только белые и чёрные, но и красные и зелёные камни. Какие камни отвечают за порядок, а какие — за хаос! Кто знает ответы на эти вопросы?
— Но стратегия только для высоких данов? Не так ли? — спросил голос, раздавшийся среди молчания.
— В Го каждый ход — новая стратегия! — Инструктор обвёл глазами присутствующих. Его юношеские бакенбарды победно курчавились, одна из них казалась гуще другой.
— Скажите, каково первое правило Го? — спросил молодой японец аскетического вида.
— Первое правило в том, что в Го с тобой играют двое людей. Это первое и главное правило Го!
— Сумимасэн! — раздался голос из заднего ряда, — Ватаси–ва, Сюсаки дэсу. Сицумон ни котаете кудасай[111]!
Несколько голов повернулось, пытаясь разглядеть того, кто вступил в разговор. Задававший вопрос не был похож на великого игрока прошлого. Скорее, на преподавателя одного из колледжей.
— Да?
— В Вашем клубе будут играть профессионалы?
Молодой человек прошёлся по сцене в своих красных плюшевых туфлях. Зал молчал, тишина становилась давящей.
— Вы сравниваете нас с клубом Нихон Киин? Но что представляет собой клуб Нихон Киин? — Он сделал драматическую паузу, но никто не решился заполнить её своим ответом.
— Группу прилавков в китайском стиле? — Инструктор сделал ещё одну паузу, и обвёл глазами зал. — Так ведь?
Японец с тростью разговаривал с японкой средних лет. Женщина кивала, держа в руках маленькую белую собачку с живыми подвижными глазами. Заметив, что Инструктор нуждается в помощи, господин подмигнул выступающему и, повернувшись вполоборота к залу, заговорил вслух. Большинство присутствующих не поняло, кто говорит и почему. Но его это совершенно не волновало. Он говорил медленно, растягивал слова, создавалось впечатление, что он долго прожил за границей.
— Не могу не согласиться с молодым человеком. Нашему поколению тяжело видеть, как мелочная торговля проникла в некогда могучий и приближённый к традиции организм. Дух наживы и стяжательства вытеснил всё здоровое из некогда знаменитого места. А люди? Что же произошло с людьми? Вы называете их профессионалами? А с какой стати, позвольте Вас спросить? Вы знаете этимологию этого слова?
Говоривший поднялся, и зал подивился его высокому росту. Опираясь на трость, он держался весьма вальяжно, играя роль аристократа–инкогнито. Никто из сидящих не знал «этимологии слова профессионал», поэтому высокий господин продолжил своё выступление, не перебиваемый никем.
— «Профессионал» — слово людей Запада. Оно родилось в недрах католической конфессии. Поэтому возникает вопрос, какое отношение имеет «профессионал» к традиции Го? В чём может быть профессия, когда за пределами дворца за Го рубили головы?
(Молчание зала.)
— Вы говорите, профессионалы! — господин–инкогнито обращался не только к Сюсаки–сану. Казалось, он ведёт диспут со своими старыми идеологическими противниками. — Это руины человеческих существ. Руины, носящие на себе знаки материальной и духовной отверженности. Но история учит эволюции. История учит нас тому, что Великие сущности не исчезают бесследно! Они перемещаются туда, где их ценят и чтут. Клуб Великий Порядок И-Го — место, которое можно создать собственными руками. Я лично решил играть здесь и предлагаю другим присоединиться и оставить всё мелочное, всё преходящее за дверьми этого додзё. Такое же решение принял мой сын. Он намерен посещать клуб вместо занятий в университете. — Господин поискал глазами кого–то в зале, но не найдя, продолжил свою мысль. — Откуда берётся отвага, решимость, мужество? Почему для одних что–то возможно, а других — нет? Я предлагаю думать над этими вопросами. Размышлять над ними. Пусть они помогают нам выйти на истоки понимания. Ведь понимание не даётся автоматически. Это подобно тому, как простое заучивание игровых комбинаций ни к чему не привело японских профессио налов. Все они, все до единого, — выступающий сделал ударение на последнем слове, — потерпели сокрушительное поражение от молодых корейских игроков и что самое страшное — навсегда отказались от дальнейших попыток борьбы! Духовный и энергетический онанизм, внутреннее бессилие, уклонизм, жажда мелкой наживы — вот та питательная среда, в которой расцвели ядовитые бациллы интеллектуального поражения Японии. Прочь толстую мозговую кость! Я спрашиваю вас, вы хотите, чтобы Япония продолжала двигаться по пути деградации?!
— Нет, нет! — раздалось из зала несколько неуверенных голосов.
Выступающий перевёл дух.
— Продолжайте, юноша! — господин с тростью обернулся к сцене. Получив команду, Инструктор вскочил, и заговорил быстро и напористо.
— Почему мы решились на такой акт, а другие не смогли на него решиться?
(Затаённое молчание зала.)
— Я тоже спрашиваю вас! Вы хотите, чтобы Япония стала интеллектуальной и духовной рабыней своих соседей?
— Нет! — раздались более уверенные голоса.
— Вы хотите, чтобы ваших детей и внуков называли слабаками Азии?!!
— Нет!!! — взорвался зал целым хором голосов.
— И я не хочу этого также сильно, как не хотите этого вы! — Выступающий встал во весь свой небольшой рост, а затем резко сел обратно, положив ногу на ногу. В этот момент гости снова обратили внимание на ярко–красные туфли и молодые курчавые бакенбарды. Он массировал брови кончиками указательных пальцев. Казалось, Инструктор устал или испугался произнесённого. Неожиданно он поднялся, и голосом конферансье провозгласил. — Поэтому мы собрались здесь, в этом зале! И именно здесь японская идея начнёт своё новое Восхождение! Здесь, в этом возрождённом Клубе, мы отольём новый гобан, здесь поставим заново отлитые камни!
(Тишина.)
— И ещё пара советов напоследок. Совет первый, никогда не пытайтесь разрезать «бамбу–соединение»! — напутствие совершенно диссонировало с пафосом воззвания, и лишь некоторые из слушателей догадались, что речь идёт об игре на доске, а именно о разделе ката[112]. — Это бесполезно, — продолжил Инструктор Клуба, — и скорее всего, ни к чему не приведёт, — он обвёл взглядом зал, и сделал драматическую паузу. — Далее! Если вы имеете один камень на третьей линии, добавьте ещё один, а затем… — казалось, Инструктор ждёт выкриков с места или неверных подсказок, — а затем, отдайте их оба! Хадзимэ [113]! Образуйте пары и начните игру между собой!
При этих словах распахнулась ещё одна стена. За ней оказался игровой зал, не похожий ни на один, виденный раньше. В зале не было столиков в привычном понимании этого слова. Не было и кресел, в которых могли расположиться играющие. Гости клуба с недоумением и опаской рассматривали странные тренажёры, представшие перед ними. Это были хитроумные парные конструкции, соединявшие в себе сложный дизайнерский вымысел и мрачную фантазию. Специальные таблички поясняли смысл. Гости клуба превратились в посетителей музея. Они проходили между игровыми стендами, показывали пальцами и читали вслух описания. Все игровые места символизировали момент подвига пилотов прошедшей войны. Вот конструкция, «застывшая» в момент удара кайтэна[114] в борт эсминца. В ней был запечатлён начинающийся взрыв. Играющий за эсминец помещался выше, и видел игровую доску сверху, а играющий за кайтэн мог лежать и рассматривать её вблизи. Самолёты и катера–камикадзэ, человеко–управляемые бомбы, человеко–торпеды и человеко–ракеты вонзались в разные типы воздушной и морской техники. Все игровые поля были выполнены из толстого прозрачного оргстекла. Неся на себе лазерную разметку 19 на 19 линий, на своей нижней поверхности игровое поле имело 3-D изображение других операционных пространств. Пилотам- камикадзе представали бухты Окинавы и залива Лейте, а также корабли противника, находящиеся в них. А люди–мины и водолазы с шестовыми бомбами видели те же корабли, но снизу. Мир оказывался для них перевёрнутым наоборот. Тон стекла соответствовал либо изумрудной толще океана, либо синеватой дымке неба, а в некоторых игровых конструкциях он напоминал дождевой шквал. Волонтёры клуба предлагали гостям, которые уже определились с выбором тренажёра, пройти в специальные кабинки, и одеть форму американских лётчиков и моряков. Выбравшим же японскую сторону, помимо одежды, предлагались хатимаки и другие специальные аксессуары.
