Г. Семга - Блатные и уличные песни
СЫНОВЬЯ
«Не шелестите, каштаны!», —ветер доносит с полей.Хочется матери старой вновь увидать сыновей.Кто это в серенькой кепке робко стучит у окна?«Сын это твой». — «Неужели?..»Счастья дождалась она.
«Что ж ты стоишь у порога, не зажигаешь огня?Ты постарела немного, милая мама моя!»Свечи горели рубином, праздничный стол был накрыт.«Вот и дождалась я сына…» —ласково мать говорит. —
Вот бы дождаться второго,счастье бы вновь обрела…»Сын отвернулся, ни слова…Взгляд свой отвел от стола.Вспомнил он лагерь суровый,вспомнил звериный оскал,Вспомнил убитого брата и ничего не сказал.
Запах увядшей полыни.Мусор, пройди стороной!Спи, мой братишка любимый,спи, мой брательник родной…«Не шелестите каштаны», —ветер доносит с полей.Хочется матери старой вновь повидать сыновей.
ТЫ ОТЗОВИСЬ, МОЯ ОТРАДА
Нависли тучи, словно грозди винограда,Над моей больною головой.А где ж ты, где? Ты отзовись, моя отрада!Хочу по-прежнему я слышать голос твой.
Я помню суд — там приговор выносят,Хотят лишить свободы на пять лет.Ты опустила свои черные ресницы,А слезы капали на шерстяной жакет.
В этап далекий ты меня сопровождалаИ вслед этапу махнула мне рукой,А на прощанье крепко в губы целовалаИ говорила: «До свиданья, милый мой!»
На Волге лед давно уж поломался,И с первым рейсом ушел наш пароход.Побег из лагеря весной не состоялся,Не жди, любимая, меня ты у ворот.
Прошло пять лет, но я не изменился.Прошло пять лет, и кончился мой срок.И вот теперь домой я воротился,Покинул хмурый, пасмурный Восток.
Июньским вечеромэкспресс к Москве подходит,И из вагона выхожу я на вокзал.Мой взгляд упорен, но любимой не находит,И тут я понял, что немного опоздал.
Свобода — милая, чудесная награда.Прошел мой срок, тяжелый и большой.Ах, где ж ты, где? Ты отзовись, моя родная!Хочу по-прежнему я слышать голос твой.
ЖИЗНЬ МОЯ ЖИГАНСКАЯ
На свет родился я маленьким ребеночком.Отец работал, работала и мать.А я, мальчишечка, без всякого надзорищаПошел с блатными углы я принимать.
Так потекла жизнь моя жиганская.Отец работает, работает и мать.А я, мальчишечка, без всякого надзорищаВсе дальше-дальше ходил я воровать.
Отец узнал про жизнь мою пропащую,Он пригорюнился, ни слова не сказал.А мать, узнав про жизнь мою проклятую,Вдруг заболела и в больнице умерла.
Остался в свете круглым сиротою,В вине я радость и горе утолял.Так, наливай же ты, братишка, русской горькой.Сначала выпью, потом на бан пойду!
На свет родился я маленьким ребеночком.Отец работал, работала и мать.А я, мальчишечка, без всякого надзорищаПошел с блатными углы я принимать.
ВАНИНСКИЙ ПОРТ
Я помню тот Ванинский портИ крик парохода угрюмый.Как шли мы по трапу на борт,В холодные, мрачные трюмы.
От качки страдали зека,Ревела пучина морская;Лежал впереди Магадан —Столица Колымского края.
Не крики, а жалобный стонИз каждой груди вырывался.«Прощай навсегда, материк!» —Ревел пароход, надрывался.
Будь проклята ты, Колыма,Что названа Черной Планетой.Сойдешь поневоле с ума —Оттуда возврата уж нету.Пятьсот километров тайга,
Где нет ни жилья, ни селений.Машины не ходят туда,Бредут, спотыкаясь, олени.
Я знаю, меня ты не ждешьИ писем моих не читаешь.Встречать ты меня не придешь,А если придешь — не узнаешь.
Прощайте, и мать, и жена,И вы, малолетние дети.Знать, горькую чашу до днаПришлося мне выпить на свете.
По лагерю бродит цинга.И люди там бродят, как тени.Машины не ходят туда —Бредут, спотыкаясь, олени.
Будь проклята ты, Колыма,Что названа Черной Планетой.Сойдешь поневоле с ума —Оттуда возврата уж нету.
ЗДЕСЬ, НА РУССКОЙ ЗЕМЛЕ
Здесь, на русской земле, я чужой и далекий,Здесь, на русской земле, я лишен очага.Между мною, рабом, и тобой, одинокой,Вечно сопки стоят, мерзлота и снега.
Я писать перестал: письма плохо доходят.Не дождусь от тебя я желанных вестей.Утомленным полетом на юг птицы уходят.Я гляжу на счастливых друзей-журавлей.
Расцветет там сирень у тебя под окошком.Здесь в предсмертном бреду будет только зима.Расскажите вы всем, расскажите немножко,Что на русской земле есть земля Колыма.
Расскажите вы там, как в морозы и слякоть,Выбиваясь из сил, мы копали металл,О, как больно в груди и как хочется плакать,Только птицам известно в развалинах скал.
Я не стал узнавать той страны, где родился,Мне не хочется жить. Хватит больше рыдать.В нищете вырастал я, с родными простился.Я устал, журавли, вас не в силах догнать.
Год за годом пройдет. Старость к нам подкрадется,И морщины в лице. Не мечтать о любви.Неужели пожить по-людски не придется?Жду ответ, журавли, на обратном пути.
СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
Облетели листья, клен стоит опавший.Осень наступила, налетели холода.Я сижу, скучаю… Твой платочек алыйМне напомнил ясные глаза.
Где же ты теперь, мой цветок прекрасный?Розы, маки, губы, блеск волны, твои глаза?Так скажи, зачем с тобой мы повстречались?Было мне семнадцать, я не знал, что навсегда…
Помнишь, мы бежали, волны нас сбивали,Дождик лил нам в лица, на ресницы и глаза.А теперь русалкой в море показалась,Обнимая волны, плача, уплыла…
Вот прочел в письме я, что ты выходишь замуж.Год сидеть осталось — подожди…Как мне жаль, поверьте, в этот год последнийМного потерял надежд я и любви.
Так не верьте, парни, в девичьи слезинки.В них обмана много, много лжи.Так скажи, зачем с тобой мы повстречались?Было мне семнадцать, я не знал что впереди…
МИЛАЯ, ПРОЩАЙ
Заиграли жалобно аккорды,Побежали пальцы по ладам,Помню я глаза твои большиеИ твой гибкий, как у розы, стан.
Я напрасно счастья добивался,Мое счастье где-то за луной.Доставать мне, детка, его надоНе моей преступною рукой.
Строил я канал Белобалтийский,В Мурманске я тоже отбывал.Тяжкий труд ведь не для всех полезен.Он мне исправимости не дал.
И теперь как тип неисправимыйЯ бреду в этап в Колымский край.Этот путь, наверное, последний,До свиданья, милая, прощай.
ПЬЮ ЗА МАТЕРЕЙ
Осенний шептал ветерок.Падая, листья шуршали.Я выхожу на перрон,Где меня долго так ждали.
Пусть не пришлаТы к поезду встретить сыночка,Я сам могу тихо дойтиДо милого мне уголочка.
Но, оказалось, пришла!Что тут скрывать, скажу прямо:Долго ты сына ждала,Милая, родная мама!
Нежные глазки твоиБлеснули тогда на закате,Когда к материнской грудиПрижался сынок твой в бушлате.
«Сын мой родной! —Ты, вся в слезах, прошептала, —Сын мой вернулся домой,И жизнь моя радостней стала!»
Скажу я ей тихо: «Веди,Веди меня в ту же избушку,Где в детстве я плакал тайком,Когда затеряю игрушку.
Где вырос я,Где лаской твоей был согретый,Где в детстве гонял голубейПорою на крыше раздетый».
За круглым семейным столом,Полнее бокал наливая.Шипучим «Шампанским» вином,Я пью за тебя, мам родная!
Пью за матерей,Что сына с тоской провожают,Ну а потом с лагерейСедых на перронах встречают.
ЕДЕТ КАРЕТА
