Галина Николаева - Записки мудрой стервы
Соблюдающий дистанцию. Вы встречаетесь уже несколько месяцев, но он до сих пор не представил тебя своей семье, прячет тебя от друзей. Это означает, что он тебя недостаточно уважает, чтобы сделать частью своей жизни. Когда ты просишь его объяснить причину этого укрывания, он отвечает, что ничего плохого не происходит или, на худой конец, что ты сама виновата – ты не особенно симпатична, не очень подходишь для его круга. При этом он считает вполне нормальным тусоваться в компании твоих знакомых.
Не тот парень. Если какая-то муха сомнений покусывает твое сознание, задай себе вопрос: «А не было ли мне лучше до того, как встретила его?»
Если однажды ты обнаружишь, что тебе неинтересно го, что развлекало раньше, что ты избегаешь своих старых друзей и семью – тебе надо произвести разбор полетов на любовном фронте. Ваше общение не должно стать для тебя непосильным трудом. Ты должна понять, что можешь дать и что хочешь получить, как с тобой должны обращаться.
И не теряй времени, пытаясь исправить парня, который относится к тебе кое-как. Чем больше времени ты проводишь с «неподходящим», тем больше ты упускаешь счастливых минут, которые могла бы провести с тем, кто тебе подходит!
Безусловно, возможность пожить какое-то время вместе дает определенные гарантии того, что с меньшим риском можно будет потом все же подать заявление в загс. Кто-то из западных психологов подсчитал, что для выбора правильной, единственной возможной половинки девушка должна иметь возможность выбирать из 84 парней – потенциальных женихов. Что, у вас наберется столько хотя бы просто знакомых мужчин? Наоборот, вы скорее склонны сделать трагедию из того, что выбирать приходится из двух. И еще, наверное, вы готовы заклеймить упреками в распущенности свою подругу, встречающуюся одновременно с двумя.
…Лет восемь назад мой приятель, вернувшись из какой-то деловой поездки в маленький райцентр, рассказал со смущенной улыбкой, что пережил там маленькое любовное приключение. В течение недели он снимал квартиру у местной жительницы, у которой оказалась 18-летняя дочь. Было лето, мой знакомый весьма приветливо обошелся с девушкой, и та предложила ему вместе пойти вечером купаться. Судя по нежному румянцу, с которым мой Алексей рассказывал об обольщении его юной Леночкой, эпизод этот действительно был трогателен и прекрасен. Приятель мой Леша говорил, что девочка ему рассказывала о себе, говорила, что ждет из армии своего парня, переписывается с ним и, конечно же, выйдет потом за него замуж. Но Лешу она просто умоляла после первого же поцелуя сделать ее женщиной. Его это сначала обескуражило, он мягко пытался объяснить девушке, что следовало бы хорошо подумать о своем странном желании, но она настаивала на том, что именно с ним, на этом вечернем берегу маленького озерца, хочет познать манящее и запретное «это». Леша был растроган, собирался даже в один из ближайших выходных съездить повидать эту девочку. Правда, он так больше в этот городок и не попал, но очень долго носил на серебряной цепочке с крестиком и амулетом, который подарила ему его любимая девушка, тоже моя подруга, маленькое медное сердечко, которое, прощаясь, надела на его цепочку эта девочка из райцентра. Очень долго потом не шла у меня из головы эта история, и лишь недавно я осознала, насколько богатый спектр женских чувств крылся, наверное, в ее душе, насколько тонко и пронзительно ощущала она женское в себе, насколько давили ее, наверное, оковы невозможной в ее реальности полной женской реализации. Видимо, это девочка интуитивно ощутила, что именно сейчас, в ситуации с моим знакомым, она переживет куда более полно такой психологически важный для девочки момент.
Что до ожидания парней из армии, то здесь, как мне видится, зарыты невидимые мины замедленного действия. Девочки, ждущие из армии своих мальчиков, напоминают мне Машу Троекурову из пушкинской повести «Дубровский», а также многих литературных героинь классических произведений, сговоренных едва ли не с дня рождения заботливыми родителями. Те с пеленок присмотрели и утвердили дочери жениха, и девушка просто скована наложенными на нее обязательствами. В нашем же случае эти обязательства девушка налагает на себя сама, руководствуясь стереотипами, принятыми в определенной молодежной среде.
Все мы в большей степени состоим из атавизмов, чем даже сами об этом подозреваем. Точно так же как готовность к флирту и хорошему сексу заложена в человеческой природе, так же заложена в ней и генетическая тяга к программным состояниям. Нормальное состояние мужчины – это война. Нормальное состояние женщины – ожидание. Мужской мир исполнен ведения непрерывных войн – за тотемы карьеры, большего заработка, женщины. Воплощением своего рода, приземленной реализацией этой войны, необходимой мужскому «эго», является служба в армии. Запрограммированная же на ожидание девушка, женщина поневоле включается в эту игру еще и потому, что ее возрасту свойственно стремление к апробированному веками канону Ромео и Джульетты, в который входят ожидание, испытание разлукой, культивация этого ожидания, опыт сосредоточенности на своих чувствах, не могущих немедленно выплеснуться на того, кто является их объектом. Ведь больше, согласитесь, у женщины не будет уже возможности писать своему избраннику письма – что-то я не замечала, чтобы обремененные детьми матери семейств писали письма своим мужьям, уезжающим на «шабашку». Да и только в юном возрасте наша закомплексованная и сексуально закрепощенная современница решается говорить о своих желаниях, скуке без интимных отношений. Кстати, это еще одна сторона проблемы так называемых ранних половых связей, из-за которой бьют тревогу подростковые врачи и психологи. Девочки, выросшие в среде, где секс ассоциируется с низменным и неприличным, подсознательно готовятся принять его именно таким, и только в подростковом, тинейджерском возрасте у них достает решимости вопреки взрослым поприветствовать право на сексуальную жизнь всем своим естеством. (Потом, как правило, на голову девочку обрушивается шквал принятых в ее обществе условностей, и она принимает взгляды на интимную жизнь своих родителей, переходя от своеобразной формы бунтарства к традиционной морали со всеми ее ханжескими отклонениями.) Так вот, мы говорили о девочках, ждущих из армии своих мальчиков. В огромном количестве случаев девочка любит не своего мальчика, а свое ожидание этого мальчика, заманчивые слова «поехать на присягу», щелчок ключика, которым открывается почтовый ящик и, главное, реноме в глазах ровесников. Ведь с каким пафосом подчас девушка, изнывающая от желания пойти на дискотеку, запирается в четырех стенах и с чувством превосходства говорит своим ровесникам, что «Вася запрещает» ей ходить на дискотеки. При этом девочка испытывает восторг от дремлющего внутри женщины атавизма поклонения и подчинения, однако же… чудная и нежная эта игра перестает быть игрой, когда Вася возвращается из армии и ставится вопрос о скорейшем бракосочетании. Ведь и родители Васи считают, что сына надо скорее пристроить, чтобы не шатался допоздна по двору, потягивая дешевые вина со сверстниками, да и девушка принимает неотвратимость наползающей на нее необходимости замужества. А больше-то и не за кого. Ведь полтора года исправно ждала Васю, и пусть даже слова любви говорились без малейшего намека на истинный шквал чувств и страстей – другого Васю взять вроде бы и неоткуда. Во-первых, боязно все начинать сначала, опять же, страшно «не успеть» найти себе достойного партнера за время, отведенное социальными предрассудками для молодости и устройства своей будущей жизни. Во-вторых, а кто даст гарантию, что новый Вася откроет неизведанные глубины чувств и вообще ответит взаимностью? Дальше свадьбы и празднований обычно размышления девушки не заходят. Насколько могу я судить по своим университетским подругам, практически никто из них не задумывался о том, что происходит в семьях их потенциальных женихов, насколько малоприятные или приятные люди родители парня – ведь ясно, что так или иначе он окажется их повторением.
И еще одно удивительное обстоятельство – большинство девушек, вступая в брак, который в дальнейшем оказывается вопиюще неудачным, не задаются вопросом: что же мы с моим избранником будем делать еще кроме того, что жить вместе?
Именно этот вопрос я дерзнула задать себе, находясь в состоянии первой влюбленности, и именно отсутствие внятного ответа на него свело на нет перспективы моего первого потенциального брака.
Разумеется, мне были скучны мальчики-одноклассники, никому из них я писем в армию писать не собиралась, и если бы сейчас, по зрелому размышлению, меня попросили сформулировать одним предложением нечто эфемерное, вокруг чего вертелись мои девичьи мечты, я бы ответила, что это были Огни Большого Города. Нет, я и тогда не считала, что город, столица, есть ценность, за которую стоит побороться. Скорее, я подразумевала масштаб. Масштаб страсти, масштаб мужского дела, которым занимается мой избранник и которому я, конечно же, всемерно помогаю, избрав для себя ту сферу деятельности, которой посвятил себя он. Слава Богу, изучать технологии строительства мостов мне не пришлось, потому что первым моим бой-френдом стал экскурсовод местного краеведческого музея. «Сумасшедший краевед», как иронически называю я его сейчас, убедившись по прошествии пятнадцатилетнего с ним приятельствования, что он и впрямь превратился в чуточку тронутого, которому скучны во время наших редких встреч мои столичные новости и который только и ждет, когда я заткнусь, чтобы продемонстрировать мне фотографии из своей последней этнографической экспедиции и какие-то странные предметы из глубины веков, которые он выкопал из земли и по поводу которых уже успел съездить с докладом на какую-то очень важную международную конференцию таких же сумасшедших краеведов. Я была безумно влюблена в него в 17 лет, а также в18ив19. И, уехав учиться в университет, напоминала, наверное, ту самую недалекую девочку, пишущую письма своему случайному мальчику в армию затем, чтобы потом так же случайно выйти за него замуж. Пока мои однокурсницы вытаскивали магнитофон на лестничную общежитийную площадку, чтобы устроить танцы-попрыгушки с мальчиками со старших курсов и таким образом расширить свой круг из требуемых 84 парней, необходимых для выбора самого-самого, я демонстративно открывала набор почтовой бумаги и начинала строчить Вячеславу очередное абсолютно неинтересное ему письмо о том, как прошел мой день, какие умные мысли сегодня я услышала от преподавателей и какие фильмы будут показывать на следующей неделе в ближайшем кинотеатре. Я умилялась этому лубку на тему будущей интеллигентной семьи, живущей высокими идеалами образованности и сумасшедшего краеведения. Правда, мой учитель из провинции, на глазах которого развивалась в течение нескольких лет эта наша сентиментальная история, над ней посмеивался, но я тогда не понимала, почему. Впрочем, он частенько спрашивал: «Что же все-таки ты хочешь, удачно выйти замуж за этого зануду или небо в алмазах?»
