Александр Филатов - Маршрут в прошлое - 2. (Будни НИИ Хронотроники.)
– С добрым утром, муженёк! – прошептала Вика, нежно целуя мужа.
– Здравствуй, родненькая! – ответил тот.
– Ну, растолкуй мне мой давешний кошмар.
– Давай после завтрака, – потягиваясь и зевая предложил Алексей, – Что-то у меня голова несвежая.
– Ещё бы! При таких-то нагрузках! Угробишь ты себя, а мне этого не нужно! – тормоша мужа за плечо проговорила Виктория.
– Неужели никто не может тебя разгрузить? Нельзя же так надрываться!
– Некому, Викушка. Приходится! – всё ещё зевая, ответил Алексей и энергично поднялся с постели.
Было уже около десяти утра, когда старшие Фёдоровы за мирной неторопливой семейной беседой заканчивали завтрак. И тут у входной раздался двери звонок. Вика вскочила, подошла к двери и, спросив традиционное „кто там“, отперла её.
– Виктория Петровна Фёдорова? – спросил вошедший, одетый в гражданское, но, как будто бы, с военной выправкой.
– Да, это я, – ответила Вика.
– Ваш паспорт, пожалуйста! – вежливо и строго попросил вошедший.
– Вот. Смотрите! – с нарастающей тревогой в голосе сказала Виктория, мигом сбегавшая за паспортом и протягивавшая его теперь непрошенному гостю.
– Так. Всё верно! Вам пакет. Распишитесь… вот тут… пожалуйста! – показал строку в журнале курьер и передал Виктории пакет с надписью „Фёдоровой Виктории Петровне строго лично“.
– Викушка! – Фёдоров понял, кто и зачем приходил, – Я готов тебе растолковать твой сон.
– Ой. Подожди. Тут какое-то странное послание… строго лично… – с тревогой, всё ещё из прихожей отозвалась Виктория.
– Ничего странного – в среду сходишь к генералу, а с августа выйдешь на работу в нашем НИИ.
– Так, тебе всё известно?!
– Ну, конечно! Ведь формально он – мой подчинённый. Обязан докладывать!
Такое объяснение и успокоило, и обрадовало Вику:
– И это – всё? И больше ничего?
– Есть ещё кое-что. Тоже приятное…
– Ладно! Тогда давай, расскажи мне про мой сон.
– Что там ещё за сон такой? – полюбопытствовала Ольга Алексеевна.
– Да, мама, извини. Дело сугубо супружеское. Ты ведь не обидишься, верно?
– Идите, уж. Секретничайте. А я пока в кухне приберу.
Фёдоров усадил жену в маленький диванчик, стоявший в спальне, и обняв её за плечи, тихо, серьёзным, строгим тоном произнёс:
– Родная! Мы сейчас действительно с тобою посекретничаем. В самом прямом смысле. И о том, что ты сейчас услышишь не вправе знать никто, даже генерал Сорокин. Только председатель КГБ Шебуршин и его заместитель. А поскольку его заместителем являюсь здесь я…
– Ты – заместитель Шебуршина?! – с изумлением перебила Виктория.
– Я. Я! Не перебивай, пожалуйста. Всё это – крайне серьёзно! Так вот. В среду ты получишь у Сорокина назначение, дашь подписку о неразглашении…
– Я уже давала, – опять перебила Вика.
– Давала, но это – другое! Имейте терпение и не перебивайте старшего по званию, старший лейтенант!
– Извините. Я – младший лейтенант…
– В среду узнаешь, что в связи с блестящей защитой и „красным дипломом“ ты аттестована на внеочередное звание. Всё – строго по инструкции… и по заслугам. Пока, правда, чуть-чуть авансом. Итак, в среду даёшь подписку, а с первого августа вступишь в должность руководительницы юридической службы нашего НИИ. Но это – официально. А на деле твоей главной заботой станет обеспечение режима секретности. Так что, ты будешь знать все наши тайны. Станешь двенадцатой среди тех нескольких человек на земле, которые посвящены в Секрет. В главный Секрет!
– Какая ответственность… Смогу ли я? – как бы про себя прошептала Виктория. Но Фёдоров её услышал:
– Сможешь! Более того – обязана смочь. Мы не вправе расширять круг посвящённых!… А твой сон таков: всё, что ты в этом сне видела – правда! Это было на самом деле! Только – в другой реальности А мы, а я в НИИ занимаюсь тем, чтобы полностью преодолеть ту, прежнюю реальность. Чтобы не дать вне- и надгосударственным силам, силам международного масонского зла ещё раз осуществить их планы… Я перемещаюсь во времени. Сейчас готовим возможности повторения этого и другими – особо надёжными, одарёнными людьми. Вот почему я академик и генерал. А теперь – с августа и ты станешь причастной к великому делу. Делу сохранения нашей страны, нашего народа. Да, что там – самой жизни человечества на Земле!
– Это всё – правда?!
– Это – не только правда. Это – судьба. И мы обязаны сделать всё, чтобы здесь никогда – слышишь – никогда не было ни НАТО, ни другой оккупации. Чтобы сохранить жизнь и Алиске, и миллионам других детей. Главным образом – русских! Именно русские подлежат уничтожению в первую очередь!
– Да. План Аллена Даллеса! Я знаю!
– Так! И, чтоб ты знала, это я – с помощью Шебуршина – запустил меморандум Даллеса в оборот. Довёл его до широкой публики. Это мы с Леонид Иванычем разоблачили перед всем миром провокации вроде Лунной афёры США с мнимым прилунением или трагедии „южнокорейского авиалайнера“. Это мы провели на должность генерального секретаря ЦК КПСС Романова. Это мы разоблачили, добились наказания завербованных США негодяев вроде Яковлева и Шеварднадзе!
– Какой ужас! Значит, сон – не сон, не deja vu, а правда! – с дрожью не только в голосе, но и во всём теле молвила Вика.
Увлёкшись своим рассказом, ввергшим его в мрачные воспоминания, как бы вновь ставшие явью, Фёдоров незаметно перешёл грань допустимого для первого рассказа. Молодую женщину надо было выручать. Так академик и прервал свой, в общем-то, уже законченный рассказ. Пришлось прибегнуть к „технологии Вольфа Мессинга“. Фёдоров сел на стул напротив свой супруги, мягко положил ей ладони на плечи и, пристально глядя ей прямо в глаза, дождался, пока Виктория ответит на его гипнотический взгляд. Тогда он собрал все свои силы в один кулак и особым, твёрдым, уверенным внушительным тоном произнёс:
– Виктория! Всё, что ты сейчас слышала – правда. Всё, услышанное тобою – самая важная государственная тайна. Эту тайну ты будешь хранить всегда. Об этой тайне ты никогда, ни с кем не станешь говорить, ни с кем – кроме меня и генерала Шебуршина. Тебе будет легко хранить эту тайну. Отныне мы связаны с тобою не только супружескими узами, не только нашим ребёнком. Мы связаны также Тайной, обеспечивающей жизнь нашей стране. Всё! Ты поняла! Ты запомнила! Ты будешь верна клятве!
– Клянусь! – в гипнотическом трансе почти шёпотом произнесла Вика. Лицо её разгладилось, появился лёгкий румянец. На лице вместо тревоги возникло выражение покоя, уверенности и… причастности.
– Спать! – приказал Фёдоров.
И Виктория послушно свернулась калачиком на кушетке. Сам же Алексей, чувствуя дрожь во всём теле от усталости, от напряжения в только что проведённом сеансе внушения, упал на пол и мгновенно уснул. Ольга Алексеевна тихонько постучала в дверь. Ответа она не дождалась. Тогда она осторожно приотворила дверь спальни супругов и увидев их спящими, решила:
– Намаялись, бедные. Пусть отдохнут как следует. А тогда сами встанут. Вот только Алиску будет трудно удержать, чтоб не потревожила она сон родителей…
А Алиса была уже тут как тут. Бабушка тихонько шикнула на неё и шёпотом сказала:
– Мама с папой очень устали. Посмотри, только тихо!
Ребёнок прильнул глазиком к щели от чуть приоткрытой двери. Потом дверь закрылась, и девочка спросила:
– А почему папа на полу?
– Устал очень, очень. Не смог до кроватки дойти.
– Ну, тогда, пусть спят! – приняла решение девочка и тихонько отошла от двери.
– Бабулик, а можно я во двор пойду?
– Иди, конечно, милая!
________________
Было уже далеко за полдень, когда Виктория проснулась. Она окинула спящего у её ног супруга особым взглядом, в котором кроме любви теперь светилось безмерное уважение, даже – почтение. Желая сделать глубокий сон супруга более удобным, она попыталась подложить ему под голову подушку, но едва прикоснулась к его волосам, как он проснулся. Увидев Викторию, поняв весь смысл её движения, взгляда и выражения лица, Алексей улыбнулся и, обхватив Вику за талию, шутливо повалил её на себя.
– Ты мне всё платье помнёшь! – с мнимым негодованием произнесла жена, – А ещё генерал!
– Ну, во-первых, я – дома. Во-вторых, платье у тебя и без того всё измятое… от сна на кушетке.
– Ой! Точно!
– Ну. Тогда – пошли во двор, а то Алиска без нас скучает!
