Хлеботерапия. Искусство осознанного выпекания хлеба - Полин Бомон

Существует теория, согласно которой нормальное функционирование ума основано на определенного рода абстрагировании и «зачарованной» жизни: мы остаемся бодрыми и позитивными благодаря здоровому отрицанию таких явлений, как болезни, несчастные случаи или смерть. Согласно этой теории, если бы мы проводили свои дни, полностью осознавая вероятность бедствий, скрывающихся за каждым углом, мы постоянно находились бы в состоянии депрессии и, вероятно, вообще не вставали бы утром с постели. Как и большинство людей, я жила с подсознательным убеждением, что серьезные проблемы со здоровьем, автомобильные аварии, пожары или землетрясения случаются с другими, только не со мной. Затем, когда произошло нечто очень серьезное, земля буквально ушла у меня из-под ног. «Если это пошло не так, значит, все может», – думала я. Мне потребовалось много времени, чтобы возродить в себе нечто напоминающее оптимизм. Помню, как тогда считала, что никогда больше не стану счастливой: ведь, даже если со мной случится что-то новое и прекрасное, оно всегда будет испорчено воспоминаниями о произошедшем.

Я была неправа.

Меня ждало много чудесного: обожаемые малыши, отношения, учеба, любимая работа, и все это я переживала (пусть и не всегда) с неподдельной радостью. Вместо того чтобы оставаться постоянным препятствием к счастью, проблемы моей дочери стали частью того, кем я являюсь, и частью того, кем является она. Когда дочь немного повзрослела, один мой друг сказал кое-что, оказавшее на меня огромное влияние: «Я бы не хотел, чтобы она была другой, мы ее любим, она хороша такая, какая есть». Я думаю, что это был поворотный момент, побудивший меня двигаться к принятию и будущему.

Я ни в коем случае не сравниваю серьезные жизненные проблемы с мелкими неприятностями, связанными с выпеканием хлеба, или, что было бы еще абсурднее, инвалидность – с неудавшейся буханкой. Я просто обращаю ваше внимание на фундаментальную истину: все мы несовершенны, и красота заключается в наших различиях и индивидуальности. Верно и то, что нашу стойкость, способность справляться с проблемами и идти дальше можно тренировать, над этим можно работать. Научившись терпимо относиться к мелочам, которые идут не так, мы открываем для себя широкие возможности. Когда мы печем хлеб, мы обучаемся навыкам, помогающим нам перенести серьезные невзгоды. Никто из нас никогда не сможет получить иммунитет от страданий, но мы можем научиться облегчить себе восстановление.

Занятие хлебопечением, особенно в периоды, когда все остальное идет не так, становится формой обучения искусству принимать, оно позволяет навыкам принятия войти в привычку. А привычка принимать – это то, что позволяет нам лучше справляться с реальными невзгодами.

Кинцуги: празднование несовершенства

Когда я предавалась отчаянию из-за разбитой чаши и всего, что она символизировала, мысль о том, что поломка не является перманентным состоянием, не могла прийти мне в голову. В теории я знала, что все можно исправить, но почему-то не верила, что это имеет отношение ко мне. Я думала, что, если что-то сломалось, это конец: «Вся королевская конница, / Вся королевская рать / Не может Шалтая, / Не может Болтая, / Шалтая-Болтая, / Болтая-Шалтая, / Шалтая-Болтая собрать!» [1] Сломалось – значит, испортилось, утрачено безвозвратно. Эхом из детства до меня долетали упреки: «Ну, все теперь», «Что ты наделала!», «Глупая девчонка».

Думаю, даже в детстве я подозревала, что как-то не очень правильно стыдить меня, если я сломала или потеряла то, что действительно любила. Прошло много времени, прежде чем я поняла, что ломать что-то, совершать ошибки и поступки, о которых будешь потом жалеть, – это нормально. Со всеми бывает. Это часть человеческого бытия, и, более того, все можно исправить, сломанные вещи можно починить – восстановление возможно. Ошибки не означают, что жизнь разрушена, это просто признак того, что вы – нормальный человек. Осознание того, что, как я понимаю, для некоторых очевидно, помогло мне начать проявлять к себе немного сострадания и перестать винить себя, как в прошлом. И стать лучше.

Кинцуги – это японское искусство реставрации разбитой керамики с помощью швов, заполненных составом, включающим драгоценные металлы, золото или серебро. Тогда я не знала о кинцуги и о его способности невероятным образом преобразить разбитый фарфор. Возможно, сама идея была настолько далека от моего сознания, что я не смогла бы воспользоваться ею ни буквально – для починки чаши, – ни восприняв ее как символ того, что меня тоже можно исправить. Но применительно к обоим случаям это было именно то, что мне следовало услышать. Кинцуги – концепция преображения. В противоположность невидимому ремонту, из того, что было разбито, создается нечто особенное. Сломанный объект становится лучше нового, а факт, что что-то было сломано, в буквальном смысле выделяется и подчеркивается – с помощью акцента на трещинах. Этот впечатляющий подход к реставрации разбитой керамики является мощнейшей метафорой и руководством к тому, как справиться с нашими эмоциональными шрамами. Мы все по-разному переживали страдания или эмоциональную боль, но нас может объединить то, что мы нашли способ выжить, мы все еще здесь. Эмоциональных шрамов, которые мы несем на себе, не стоит стыдиться; их нельзя прятать – их можно позолотить, ими можно гордиться. Мощное влияние этого подхода сейчас проявляется в растущем числе активистов кампании за психологическое здоровье, которые решили показать свои собственные эмоциональные шрамы. Тем самым они вдохновили многих почувствовать освобождение, которое приносит принятие.

Важно помнить, что пережитые нами страдания, обиды, предательство людей, которым мы доверяли, презрение, одиночество или жестокое обращение не являются признаками нашей слабости или чем-то позорным. Да, в нашей душе остались шрамы, но мы можем рассматривать их как знак того, что нам удалось выжить. Мы можем напоминать себе:

Мы можем «отполировать» свои шрамы, относиться к ним с почтением, как к свидетельствам пережитого, метафорически позолотить их.

Спустя десятилетия после того, как осколки отправились на свалку, я все еще мысленно вижу ту хрупкую чашу, которую разбила, и могу ее представить сейчас: ее осколки соединяют толстые золотые прожилки. Кажется, я несла ее с собой все эти годы, и теперь она наконец выполнила свою задачу, рассказав свою историю.

Разрыв цепной реакции