Григорий Лапшин - Автостопом через Африку
Начальник достал из кармана …фотоаппарат-мыльницу и щелкнул меня в профиль и в фас с набитым орехами ртом. Когда я попытался проделать ответный жест своим фотоаппаратом, он закричал что в полицейском участке фотографировать строжайше запрещено. Двинув меня на прощанье кулаком в грудь, на глазах у всех заявил «Ю — гуд бой!» и выскочил на улицу в ожидавшую его машину.
Больше испытывать судьбу не хотелось — вдруг он опять вернется? Надо уносить ноги из этого города! Взвалив рюкзак, пожал всем руки и вышел на улицу.
Взрыв ликования раздался из камер, когда арестанты увидели меня с рюкзаком, без конвоя, с пакетом арахиса в руках. Я быстро подбежал к окну и протянул сквозь решетку весь пакет.
То-то у них будет праздник!
Пока шел по длинной улице от полицейского участка, несколько раз останавливался, пил воду, поправлял рюкзак. Всякий раз, оглядываясь, видел одну и ту же картину: На крыльце ГОВД столпились все сотрудники и машут мне руками, только что цветов в руках не хватает. А рядом, сквозь прутья решетки машут мне руками арестанты. А я улыбался столь единодушному счастью и тех и других.
В 23 часа, этого же дня, микроавтобус подвез меня прямо к воротам РКЦ.
Утром, отмытый и выстиранный, приехал к нашему консулу рассказать о произошедшем.
Но господин Амелин на этот раз ко мне даже не вышел, ограничившись только разговором по телефону с КПП:
— … Ну, так и чем все кончилось?
— Отпустили, я же приехал к Вам!?
— Деньги и паспорт вернули?
— Да. Все в полной сохранности…
— Ну и радуйся что все хорошо!
— Вы считаете, что это «хорошо» — спать в темном карцере на бетонном полу?!
— Ну, так ты же знал, куда ехал. Это же Африка! Могло быть и хуже…
— Но они даже не дали мне позвонить Вам!
— Ничего-ничего! Все хорошо, что хорошо кончается. Счастливого пути! …да, если еще кого из ваших арестуют, — звоните. М… м…Попробую что-нибудь сделать…
Глава 33-я
Отказ из Москвы. — Встреча с русским журналистом и ее последствия.
— Сезон дождей и судьба восходителей. — Дорога в Замбию. — Малавийцы.
— На перекрестке трех дорог и трех стран. — Девятая таможня.
Приехал Кирилл, решили съездить навестить посольство ЮАР, прошло восемь дней, а они обещали ответ из Претории через неделю.
В окошечке все та же самая туповатая тетка:
— Ответ на ваши анкеты еще не пришел.
— А когда придет?
— Завтра придет.
Откуда такая уверенность? Надо задать еще один провокационный вопрос!
— А откуда придет ответ?
— Из Москвы.
— Как же так!? Вы же обещали из ЮАР?!
— Yes. — Сразу подтверждает тетка. — Из Москвы, из ЮАР… — Видно, что совсем завралась.
— Можно поговорить с консулом?
— Нет. Он занят.
На сведущее утро мы снова у окошечка:
— Вам пришел отказ.
— Покажите бумагу. Откуда она?
— Не могу. Не имею права. Это может сделать только консул.
— Так мы к нему уже четвертый день просимся! Сведите нас с консулом!
— Посидите, подождите.
Сидим больше часа.
— Сегодня консул вас не примет. Приходите в понедельник к 11-ти часам.
В понедельник опять ждем неизвестно чего. Уж за 400 долларов консул бы мог найти время для разговора?! Вместо консула к окошку выносят бумажку на имя Олега Костенко.
Смысл переводиться на русский так: «Ваши анкеты были отправлены в Москву. В визе отказано по причине неблагонадежности» И все. Такое впечатление, что к ним каждый день ходят десятки кругосветных путешественников, и из Москвы в ЮАР автостопом ездят!
Консул нас сегодня опять не принял, нас записывают в специальный журнал на завтра в 11–00.
Сообщили грустные новости в интернет, сижу в библиотеке РКЦ, пишу письма. Заходит сотрудник нашего посольства: «Иди в комнату, там к вам журналист приехал из „Комсомольской Правды“».
В комнате-предбаннике уже общаются Кротов, Мамонов и Степанов. «Игорь АлексеевичЧерняк. Зав. Отделом политики „Комсомольской правды“» — Читаю на визитке, даю в обмен свою. К удивлению, Игорь Алексеевич общается без диктофона, не делая никаких записей. Это меня сразу настораживает.
— Может мы к вам завтра зайдем, чтобы Вы на диктофон что-нибудь записали. Потом статью про нас сделаете…
— К сожалению, я уже завтра улетаю в Москву. Совершенно нет времени.
— Очень жаль. Я уважаю «Комсомолку» и был бы рад видеть в ней публикацию про нас.
— Нет проблем. Когда вернетесь в Москву, мы про вас целый разворот напечатаем.
— Заметано. Как возвращаюсь — сразу к вам.
После этой договоренности, разговор стал носить обычный и непринужденный характер.
Черняк задавал вопросы, которые уже набили оскомину каждому из нас. Чтобы хоть как то разнообразить повторение сто раз пересказанного, мы, время от времени, подшучивали друг над другом, изображали напуганных работников посольства и, шутя, говорили о малярии и прочих болезнях. Во время беседы на один и тот же вопрос зачастую каждый из нас отвечал по-разному, ибо все ехали разными маршрутами и впечатления разные у всех.
Игорь Алексеевич похвастался, что посетил уже 96 стран. На что мы заметили, что, ночуя только в гостиницах и посольствах, посещая лишь туристические места, нельзя сформировать истинное впечатление о стране.
Мы передали в Москву отснятые пленки и мелкие сувениры, письма в российских конвертах. Черняк попросил нас приобрести денежные купюры экзотических стран для своей личной коллекции и выделил на эти цели 40 долларов. Как минимум месячный бюджет каждого из нас! После его ухода мы посовещались и разделили деньги каждому по десятке.
Пленки и письма были благополучно доставлены адресатам. А вот дальше получилось такое, чего мы совсем не ожидали.
В «пятничном» номере «КП», тиражом в девять миллионов экземпляров, И. А. Черняк рассказывал, как он целых две недели(!) тусовался в Танзании. Конечно, там больше всего было про рестораны с крокодильим мясом, про русских танцовщиц в ночном клубе Дара, немножко про моряков и «изюминка» — оказывается в Танзанию можно доехать автостопом! Далее помещался некий диалог с указанием настоящих имен и фамилий, но с абсолютной путаницей в событиях и фактах. После прочтения создавалось впечатление, что мы тут только и делаем, что сидим по тюрьмам, страдаем от болезней и паразитов, и что скорее всего мы все здесь и сгинем, если только российский консул Андрей Амелин нас не спасет в последний момент.
Мы недоумевали:
1. Почему за две недели в Танзании, г-н Черняк зашел к нам только в последний момент, перед отлетом? В Даре вряд ли остался хоть один русский человек, не знающий о нашем приезде.
2. Почему журналист такой солидной газеты оказался без диктофона?
3. Почему он решил публиковать «интервью» с цитированием наших слов и событий по памяти?
4. Почему он не прислал нам электронный вариант «интервью» для уточнений?
Когда я задал этот вопрос в кабинете № 24 в редакции «КП» в феврале 2001-го года, то господин Черняк, в ответ на эти вопросы, только и нашел что заявить: «Я хотел как поинтереснее».
А бабушка Кирилла Степанова, прямо спросила горе-журналиста: «Если бы Вы были автостопом в Африке, а Ваши родители прочитали бы в газете о том, что их сын умирает от малярии, что бы Вы почувствовали? Повеселились?»
Сомневаюсь, что нашим друзьям и близким стало «весело» в момент выхода статьи.
Так что, уважаемые журналисты и публицисты, знайте, что теперь лично я, буду давать интервью только при условии, что материал Вы пришлете мне на проверку ПЕРЕД публикацией. Лучше уж никакой известности не иметь совсем, чем распространять такие «интервью», какие публикует миллионными тиражами И. А. Черняк.
На следующий день в Танзании начался «сезон дождей». И до того влажность была под 90 %, а теперь еще и лило как из ведра по 5–6 часов в день и дальше обещали дождей еще больше. Пора сваливать в более сухие страны, и пробовать в других столицах получить визу ЮАР, не прибегая к помощи Москвы «в проверке благонадежности». Была надежда, что в какой-нибудь стране консул ЮАР согласиться выдать нам визы «под свою ответственность».
Ведь не возвращаться же нам в Москву за визой, как это нам посоветовали, вполне серьезно, в посольстве ЮАР в Танзании:
Вдвоем, приехали на встречу с долгожданным ЮАРским консулом, промокшие до нитки от тропического дождя. Консулом оказалась белая женщина, вышедшая к нам к окошечку. Вот что она «посоветовала» Антону: «Найдите в ЮАР пригласителя и тогда можете попробовать еще раз!»
