Игорь Орлов - Сквозь «железный занавес». Руссо туристо: советский выездной туризм. 1955-1991
Осенью 1963 г. министерствам иностранных дел и внешней торговли СССР (в структуре последнего находился «Интурист») пришлось решать ситуацию с «неправильным поведением за границей» советских туристов из Горького и Владимира. Согласно направленным в ЦК КПСС документам были зафиксированы серьезные нарушения «установленного порядка передвижения групп советских туристов по территории иностранных государств, сопровождающиеся проявлением бестактности и грубости со стороны руководителей групп и советских туристов к пограничным властям Румынской Народной Республики». С интервалом в месяц руководители групп забыли при отъезде из отеля коллективные удостоверения. Вместо того чтобы поставить в известность «Балкантурист» и посольство СССР, они не подчинились требованиям румынских пограничников покинуть вагон. Если горьковскую группу в сопровождении пограничного наряда отправили в Бухарест, где вопрос был решен после вмешательства советского посольства, то туристов из Владимира высадили из поезда в принудительном порядке, и они пробыли на границе более суток[637].
Во время поездки в Австрию туристка из Калининграда Б. своими поступками вынудила старшего группы постоянно следить, чтобы она не наделала глупостей. Например, зайдя в магазин, она на полчаса заняла продавца, спросив его стоимость всех товаров, а потом заявила, что у нее с собой только «драй шиллеров» (вместо шиллингов). Или во время разговора о расовой теории фашизма она заявила, что высшей расой всегда были русские[638]. Руководитель группы туристов, направленных в поездку Казахским республиканским совпрофом, выезжавших в ноябре 1963 г. в Индию, Бирму и Афганистан, докладывал о «печальном исключении из общего правила» в лице туриста М. Руководитель группы, характеризовавший данного туриста как человека низкого культурного уровня и неопрятного в быту, особо обращал внимание на его недостойное поведение. Например, тот часто задавал гидам неуместные вопросы вроде: «Есть ли хромые и горбатые в Афганистане?» или «Сколько стоит невеста в Афганистане?». Возмущение туристов вызвал случай, когда М. во время вручения сувениров водителям автобусов в Бирме попытался всучить шоферу-сикху в качестве подарка пустую пачку из-под папирос[639].
Нередко поведение наших туристов определялось их отношением к местному населению, которое, в свою очередь, часто было зеркальным отношением жителей к советским путешественникам. Вот как охарактеризованы поляки в отчете руководителя группы о поездке 49 туристов из Узбекистана, Латвии, Рязани и Ульяновска в ПНР в июле – августе 1962 г.: «флегматичны, нет душевности, к нам относятся все же с холодком»[640]. Не сложились во время пребывания в ЧССР летом 1962 г. отношения объединенной группы из Киева и Луганска с переводчиком Карлом Львовичем Бендой, который «при случае всегда старался унизить советских туристов, что, дескать, мы не организованны, прожорливы, бедны, безденежны, что с нами не интересно…»[641].
Во время пребывания группы из Одессы в ЧССР в мае 1963 г. туристы без объяснений отказались ехать на запланированную по линии Союза чехословацко-советской дружбы встречу с жителями Вимперка. Представители «Чедока» в своем письме в «Интурист» жаловались, что наряду с политическим ущербом этот неприятный факт привел и к финансовым потерям Бюро путешествий на сумму почти в 700 крон. Правда, из объяснительной записки руководителя и старосты туристской группы следовало, что срыв поездки был вызван недоработками самой принимающей стороны (группа лишний день пробыла в Высоких Татрах), и в том числе опозданием поезда из Готвальдова в Прагу на 3 часа. В итоге туристы разместились в отеле только в 5 утра, а уже через час вместо отдыха надо было выезжать в Вимперк. Эти сведения подтвердила и проверка, проведенная Одесским промышленным областным советом профсоюзов[642].
«И влияниям подвержен Будто Запада…»
При малейшей возможности советские туристы старались увидеть своими глазами запретные заведения (в инструкциях они назывались «местами сомнительных увеселений»), наглядно свидетельствовавшие о «моральном загнивании Запада» – ночные клубы, казино, кабаре, стриптиз-клубы, «улицы красных фонарей». В 1973 г. группа пермских студенток объявила о намерении пойти в стриптиз-бар. Руководителю группы пришлось идти с ними и следить за их поведением, так как в баре «они подвыпили, и потом с трудом гид и староста вырвали кое-кого из объятий мужчин». Другая студенческая группа в Германии предпочла стриптиз-бар «Травиате». Для руководителя одной из групп поход в Югославии двух туристов без разрешения на стриптиз (можно подумать, они, если бы спросили, получили согласие на поход на столь сомнительное мероприятие), билеты на который были «довольно дороги – от 35 до 50 динаров», стал не столько фактом нарушения правил поведения, сколько доказательством продажи якобы утерянного незадолго до этого фотоаппарата[643].
Во время пребывания в Нидерландах в мае 1966 г. младший научный сотрудник НИИ элементарно-органических соединений Б., бывший за границей впервые, «решил расширить свой кругозор – познать ночную жизнь голландских городов в кабаре и других увеселительных заведениях». С ним пришлось побеседовать старшей группы, после чего незадачливый турист «ходил грустный до конца нашего пребывания в Голландии»[644]. Впрочем, отчасти подобное поведение было спровоцировано тем, что час «отбоя» для группы был установлен в 10 часов вечера – это, вполне понятно, «вызвало большое недовольство со стороны небольшой группы товарищей, более молодых по возрасту»[645].
«Невыгодное впечатление» у представителя «Интуриста» во время пребывания в сентябре 1966 г. в Бельгии оставил мастер по гриму из Грузии Б.: «Он абсолютно невоспитан, устраивал скандалы в гостиницах, в ответ на замечания старосты и руководителя кричал, в Брюгге с шофером автобуса ходил в ночной бар, старался не ходить на экскурсии»[646].
Представитель «Интуриста» Г. аккуратным убористым почерком исписала несколько страниц замечаний в адрес группы советских писателей, посетивших ФРГ в сентябре 1966 г. Так, в Кельне супруги Б. сразу после размещения в гостинице уехали в город на такси за покупками, не поставив в известность ни представителя «Интуриста», ни старосту группы Э. Вечером супруги Б. пригласили к себе в номер переводчицу фрау Игенсберг, содержание разговора с которой бдительная представитель ведомства узнала только в Мюнхене, когда супруги вместо посещения концлагеря «Дахау» поехали в издательство Гольдмана, где Б. хотел получить гонорар за изданный рассказ. Но визит был безуспешным. Б. подарил издателю банку черной икры, бутылку водки и пачку гаванских сигар, но не получил даже приглашения на кофе, не то что денег[647]. По прибытии в Баден-Баден некоторые из писателей стали интересоваться возможностью посетить вечером казино. Несмотря на настоятельную рекомендацию сопровождающей «Интуриста» этого не делать, Э., супруги Б. и Т. все же решили пойти в казино. Утром выяснилось, что попал в казино только Э. Супруги Б. отказались предъявить на входе паспорта, а супруги Т. ограничились посещением холла. В Мюнхене Э., воодушевленный посещением казино, заинтересовался стриптизом. Характерно, что возмущенная этим Г. даже не смогла правильно написать название запрещенного для советского человека зрелища, написав слово «стриптиз» с ошибкой («стрептиз»)[648].
«Шпиёнка с крепким телом» vs. «личность в штатском»: к вопросу о фобиях советского человека за рубежом
В реалиях холодной войны в качестве основного приема психологической мобилизации членов туристской группы, особенно во время поездок в капиталистические страны, использовалась искусственно создаваемая атмосфера шпионофобии. Тема об угрозе возможной вербовки туристов представителями иностранных спецслужб, как уже отмечалось выше, впервые поднимавшаяся еще на этапе подготовки к туристской поездке за рубеж, красной нитью проходила через текст Основных правил поведения советских граждан, выезжающих в капиталистические и развивающиеся страны. Наглядным проявлением шпионофобии было ограничение индивидуальных перемещений и контактов туристов. Только во второй половине 1980-х годов стало возможным публичное возмущение этим тотальным контролем, которое было названо «оскорблением недоверием»[649].
Желание избежать провокаций иностранных спецслужб иногда приводило к откровенным курьезам. В 1978 г. во время посещения группой советских туристов Лейпцига в один из гостиничных номеров, где они размещались, ночью через открытое окно проник неизвестный гражданин. Он тут же был задержан бдительными туристами, о происшедшем сразу были проинформированы не только правоохранительные органы ГДР, но и работники представительства «Интуриста» в Берлине. В ходе дальнейшего разбирательства было установлено, что задержанный – пьяный студент из Чили, который пытался проникнуть в расположенное неподалеку женское общежитие, но перепутал здания[650].
