Е. Косов - Хороший нож

Для большинства охотничьих ножей заточка под прямой клин должна составлять порядка 20 – 25 градусов. Авторитетные оружейные фирмы рекомендуют заточку лезвия в 23 градусов, как наиболее оптимальную. Чтобы предохранить лезвие, заточенное на прямой клин, от быстрого разрушения при работе, вдоль всего лезвия с двух сторон наносят тонкую (до 1 мм) фаску.

Сейчас стала очень популярна серейторная или пилообразная заточка лезвия (от англ. serrated – зазубренный, пилообразный). Такая заточка предназначена прежде всего для клинков по форме вогнутого клина (с ложбинкой), изготовленных из нержавеющей стали. Серейторная заточка хороша для разделки мяса (мякоти без костей) и пластования рыбы. Для разрезания канатов, веревок и сухожилий животных серейторная заточка тоже лучше, чем традиционная. Удобна комбинированная заточка клинков: основная активная часть лезвия имеет обычную заточку (на клин), а та что ближе к пяте клинка – зазубренную, серейторную (фото 36).

Попробуйте разрезать лист обычной писчей бумаги, держа его одной рукой за уголок. Не получается? Значит, ваш нож недостаточно острый. Чтобы проверить остроту лезвия и результат работы точильщика, следует, держа одной рукой перед собой лист писчей бумаги (газеты), другой рукой легким движением лезвия ножа (а не усилием руки) постараться срезать с листа полоску. Бумага не должна рваться, а именно резаться.

Для рубящего клинка и полотна топора не нужна тонкая заточка. Рубящее орудие необходимо точить под «клин с ребром», когда от кромки лезвия заточенная сторона идет под углом от 30 до 50 градусов и образует ребра на обеих сторонах клинка. Для твердой стали угол заточки рубящего жала должен быть пошире, а для упругой и вязкой угол заточки может быть поуже и поострее.

Правильно заточенный нож нужно беречь. Избегайте тыкать ножом в кипяток, проверяя готовность вареной картошки. Не открывайте им консервные банки. Не используйте нож в качестве отвертки – обязательно отломится острие. Не упражняйтесь в метании ножей, что особенно любят делать молодые охотники, поскольку это самый верный способ привести нож в негодность. Не выясняйте, чья сталь лучше, ударяя клинки друг о друга.

Если блестящее лезвие охотничьего ножа потемнело, не расстраивайтесь: хорошая упругая и прочная сталь всегда со временем слегка тускнеет. Никогда не оттирайте потемневшее лезвие наждачной бумагой. Лучший способ осветлить клинок – протереть его стальной ватой, пропитанной ружейным маслом, или тряпочкой, смоченной в керосине.

Красота – это страшная сила!

В октябре охотники-гончатники, собравшись компанией, когда с гончей-одиночкой, когда со смычком – парой гончих (редко встретишь стаю гончих из трех и более собак), выходят по чернотропу, чтобы добыть зайца. Идут они на эту охоту не только для того, чтобы потом приготовить и съесть зайца. Тянет их в поле и такая «охота» – собачек послушать.

Голоса гончих в осеннем лесу, в лесу полураздетом, но еще нарядном яркой последней листвой, – это особая красота нашей скромной русской природы. Тишина леса то вдруг взрывается фигурными голосами гончих, то прорезается залихватским охотничьим порсканьем: «Аи, давай-давай-давай! Ай-я-яй, ай-я-я-я-я-я-яй!» Гулко и далеко плывет вокруг задумчивый баритон охотничьего рога. Ведь недаром охоту с гончими сравнивают с оперой: «Хор так певуч, мелодичен и ровен, что твой Россини! Что твой Бетховен!» (Н. А. Некрасов «Псовая охота»)

Когда идет жаркий гон, замрешь неподвижно на лазу и внимательно смотришь – не мелькнет ли где заяц, серым комочком или белыми, уже вылинявшими к зиме «штанами». А вокруг угасает осень… Оглядываясь вокруг, обязательно вспомнишь верную народную примету: если лист с березы облетает не совсем чисто – жди суровую морозную зиму. Когда же на лес плотно ложится пушистый покров снега, то везде уже царит новая русская «красота» – красота белоснежных кружевных узоров. И вся лесная живность проявляется на этом белом покрывале кроссвордом самых разных следов. В лесу, укутанным снежным одеялом, голоса гончих слышатся уже не так звонко, как по чернотропу, а гораздо глуше и невнятней, будто из-под сурдинки.

В конце концов, когда заяц отстрелян, охотник громко кричит на весь лес «До-шо-о-о-о-ол» и трубит в охотничий рог (или просто в пустой ствол ружья) «общий сбор». Подоспевшим гончим в качестве вознаграждения охотник отрезает заячью лапку (пазанок), не забыв предварительно срезать с нее когти, чтобы собака не оцарапала пищевод. А вот подтянулись и все охотники. Собравшись в кружок, они наливают традиционную чарку «на крови». Представьте такую картину: охотничьим ножом (которым только что отпазанили зайца и слегка обтерли об рукав) на пеньке разрезана хрустящая луковица и краюха черного хлеба. А если рядом еще оказалась заветная фляжка, серебряная чарка да шматок сала… Какая вырисовывается чудесная картина! Какой нужен нож, чтобы гармонировал с этим замечательным натюрмортом? Ответ напрашивается сам собой: нужен очень красивый охотничий нож!

Красивый нож вовсе не тот, который богато украшен гравировкой, золотом и самоцветами. Такой навороченный нож может быть дорогим сувениром или даже произведением прикладного искусства, но совсем необязательно, что он будет считаться «красивым охотничьим ножом».

Понятие «прекрасного» – самое загадочное и запутанное в нашей жизни. «Красоту» невозможно объяснить ни разумными доводами, ни логическими рассуждениями. Недаром в классической (европейской) философии для познания действительного мира помимо раздела «Логика», есть еще и «Эстетика» – способ чувственного (подсознательного) восприятия. Загадочное изречение русского классика «Красота спасет мир (мiръ)» одними понимается так: красота – это совершенство и человек, осознав это, уже не может разрушать все совершенное, что создано Богом или с его позволения человеком.

Другие считают, что смысл «спасения в красоте» в том, что человек всегда должен жить страстями, опираясь прежде всего на свои чувства (любя и ненавидя), а вовсе не на науку-логику и мудрость рассуждений. «Красота – это страшная сила!» – философски изрекла Фаина Раневская в фильме «Весна», примеряя перед зеркалом новую шляпку. Конечно, актриса имела в виду ту настоящую женскую красоту, которую никакой дурацкой шляпкой не испортишь.

Каждая вещь в нашей жизни (и охотничий нож в этом числе) ценится не только за свою полезность, но и за свою красоту. Полезность ножа в том, что он должен прежде всего хорошо резать, то есть нож должен быть хорошим «резаком». А уж хорошо ли нож рубит или колет – не столь важно. Ведь для хорошей рубки под рукой есть тяжелый топор, а чтобы колоть нужен не нож, а остроконечный кинжал. Это что касается полезности.

Появление и широкое распространение огнестрельного оружия вытеснило как из охотничьего, так и из армейского арсенала практически все холодное оружие, его утилитарная полезность безвозвратно утрачена. Теперь холодное оружие – лишь символ былого ратного мужества: наградные генеральские сабли, парадные офицерские кортики, бесполезные солдатские штыки.

Все, что касается «красоты» холодного оружия, крайне субъективно. В облике холодного оружия всегда ясно проступает собственный национальный стиль. Например, в Европе в оружейной эстетике преобладают строгие прямые линии, то есть над европейским холодным оружием как бы давлеет образ средневекового меча. Мы видим наиболее характерную форму оружейного евростиля у гольбейна – кинжала с широким клинком, равномерно сужающимся к острию. В нацистской Германии кинжалы подбного вида с патриотическими надписями на клинках носили штурмовики и эсэсовцы. Существует легенда, что эскиз такого кинжала создал один из художников эпохи Возрождения – Ганс Гольбейн-младший. У штурмовиков на клинке было выгравировано «Все для Германии», на эсэсовском кинжале – «Моя честь – верность», на кинжалах-тесаках гитлеровского «Трудового фронта» – «Труд облагораживает». Прямой нож-штык, бывший на вооружении германской и австро-венгерской армий, типичный образец европейского холодного оружия. То же можно сказать и о современном офицерском парадном кортике – правнуке старинного абордажного оружия моряков, их вид также восходит к старинному европейскому оружию (фото 37).

Общие каноны лаконичного европейского стиля веками закладывались мастерами-оружейниками германских Золингена и Пассау, испанского Толедо и Альбасета, английского Шеффильда и французской Савойи. Строгие прямые линии мы наблюдаем в большинстве скандинавских ножей – шведских, финских, норвежских. Мода на строгую «прямолинейность евростиля» холодного оружия проникла на все континенты (аналогия с глобальным проникновением европейской одежды и музыки). В качестве примеров проникновения такой «прямолинейности» можно привести кавказские кинжалы в стиле «кама», среднеазиатские ножи-пчак, нож-боуи и нож-рембо в США. Нож-штык подобный германскому взяли на вооружение армии в Японии, Иране, Мексике и Уругвае (Россия до последнего времени отдавала предпочтение винтовочному штыку с клинком в виде трехгранного стилета).