Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни - Хромова Татьяна

В этих примерах боль и страдание ходят рука об руку с красотой и становятся инициацией в женский мир.

Что чаще всего слышат наши соотечественницы в своем детстве?

«Ты же девочка, ты должна вести себя хорошо. Почему ты не слушаешься?»

«Ты же девочка, поэтому следи за младшим братом. А еще помой посуду и прибери в доме».

«Девочка должна быть послушной, не надо злиться. Фу, как некрасиво! Как плохо! Какая нехорошая девочка».

«Кто ж тебя замуж такую возьмет?»

«Ласковый теленок двух маток сосет».

«Разве девочки так носятся?»

При этом девочек с самого детства активно приучают к уборке, помощи по дому родителям (преимущественно маме), считая это традиционно женской добродетелью.

А вот мальчикам нельзя выражать свои чувства, особенно те, которые традиционно считаются женскими, – нельзя плакать, бояться, быть чувствительным. Главная мотивация у таких «терпи» – «будь мужиком», «ты же мужик». От мальчика ждут силы и мужественности, даже если ему при этом всего 2 года.

«Ну и чего ты расплакался? Ты же мальчик, мальчики не плачут…»

«Подумаешь, ударился он. Не обманывай, не больно. И не реви!»

«Распустил тут нюни, кто же из тебя вырастет? Так и будешь всю жизнь: чуть что за мамину юбку прятаться?»

Как-то в детской игровой комнате я наблюдала сцену, где мама учила своего 3-летнего сына, как общаться с другими детьми: «Сынок, помни о кодексе настоящих мужчин. Настоящий мужчина так никогда не будет делать». Когда мама стала собираться домой, а малыш расплакался, она отстранилась от него и сказала: «Ну раз ты плачешь, значит, мы сюда больше никогда не придем».

Часто в семье, где растут разнополые сиблинги (братья и сестры), к мальчикам и девочкам предъявляются совершенно разные требования. Как правило, это приводит к ненависти детей друг к другу и словно закрепляет их семейные роли на дальнейшую взрослую жизнь.

Я была на год старше брата. Нас не учили жить в мире друг с другом. Папа был тиран. Всю злость вымещал на нас, а брат потом вымещал на мне: бил, душил, унижал. Меня не защищали. Мне было больно, обидно, я много страдала. По дому я делала все: мыла, убирала, готовила, начиная лет с двенадцати. Брат ничего не делал. При этом мусорил везде. Кругом наводил беспорядок. Я одна драила квартиру в 12 лет. Квартира большая. Иногда лет в 15 готовила праздничные столы. Я росла в постоянной тревоге и страхе, что меня снова будут бить и не защитят. Заставят одну все убирать, да еще и подгонять будут.

Мне нужно было быть «хорошей девочкой». Без мнения, без права голоса, девочкой с посланием «будь незаметной». Сейчас у меня низкая самооценка, боюсь выделяться и заявлять о себе, не прошу о помощи, раньше унижалась, лишь бы любили. Женя, 35 лет

Ко мне требования с самого детства были очень высокими, зашкаливающе высокими: мне нужно было учиться на пятерки, поддерживать порядок в доме, не обижаться, терпеть сложности, отвечать за младшего брата, всех понимать и оправдывать любое поведение по отношению ко мне. До сих пор от меня мама ожидает успешности. Например, я работаю на крутой работе, как со стороны может показаться: и интересные проекты, и деньги, и командировки. Но по факту – там насилие, издевательства, а я все терплю ради денег. И мое желание это прекратить не поддерживается мамой. Обесцениваются мои страдания: «Ты все утрируешь. Ну и чего ты переживаешь? Ты просто не переживай». У меня есть младший брат – Вася. При рождении у него была родовая травма, так часто говорила мама. Но я, если честно, так и не знаю, что за травма. Мама считала его травматиком, плюс он был долгожданным мальчиком, потому отношение к нему было бережнее: всегда оправдывались его промахи и неудачи, от него не требовали отличной учебы: слава богу, не так много троек – он же травматик. Если он что-то начинал делать и не заканчивал, мама тоже его оправдывала – обязательно находилась причина, которая помешала ему завершить дело. В итоге я мазохист, а он нет. Я как привыкла терпеть в детстве, так и сейчас терплю: насилие на работе, неуважение в отношениях. Я не трачу деньги на красивую одежду – ведь другим, в частности моему брату, они нужнее. При этом он работает дистанционно за копеечную зарплату, ходит в спортзал, живет с девушкой у мамы, которая готовит им, стирает, убирает, по выходным он ходит в кино и не собирается менять работу, потому что его все и так устраивает. Татьяна, 34 года

Очень часто детям нужно терпеть и ни в коем случае нельзя показывать любовь ко второму родителю, который ушел из семьи, у которого есть другая семья или который пьет, с которым у мамы плохие отношения или которого не любит бабушка.

Все мое детство отец периодически уходил в запои, когда возвращался из рейса. Он дальнобойщик. Родители ругались, но жили вместе. В мои 13 лет мама узнала, что он ей изменил (или изменял). И они разошлись. Мы с мамой переехали к бабушке. Отец хотел и помириться, и общаться со мной, привозил какие-то подарки, которые сразу же критиковались мамой и бабушкой. Да и все его действия, внешний вид, покупки высмеивались и подвергались критике. Я постоянно слышала: «Он не отец, а подлец, смотри-ка, как он смешон, это же надо до такого опуститься. Не нужно тебе с ним общаться, зачем? Чтобы он в хорошенького играл? Нет уж, знаем мы его». Для мамы все мужчины были вторым сортом, а женщины могли перевернуть мир. «Одна баба хорошо, а две – это великая сила», – так она приговаривала при любой физически тяжелой работе в частном доме, которую мы делали с ней вдвоем: наколоть дров, вскопать огород, перетащить диван, разобраться с электричеством.

В себе спустя время я вижу, что мне очень нравится справляться со всем супертяжелым трудом. Вскопать целину? Не вопрос. Кладка печки? Это мы умеем. Зачем нанимать, если я сама могу. Причем получше всяких там мужчин. Страдаю не ради нытья даже, а ради гордости. «Папа, я все могу и без тебя, смотри». И вот только сейчас меня осенило, что даже мужа-вахтовика я выбрала, скорее всего, поэтому. Его месяц нет дома – я все могу сама. И мешки с кормом для птицы выгрузить, и огород посадить в одну лопату. Анастасия, 31 год

Родители в разводе с моих 5–6 лет, но они постоянно сходились и расходились. Когда мне было 8 лет, у меня родилась сестра от того же отца. Потом что-то произошло, и, когда мне было лет 11–12, мама запретила отцу посещать нас, а мне даже ездить к бабушке с его стороны. Я все детство мечтала, что он придет и все изменит, но он не приходил. Я хотя и знала, где живет бабушка, не ездила к ним сама, боялась расстроить маму. Она рассказывала какие-то мутные истории, что отец – плохой человек, его семья нас не любит, а у него есть новые дети. Меня это не смущало, наоборот, хотелось познакомиться, но меня раскручивали на ревность мама и бабушка. Сейчас мы общаемся с отцом онлайн, моя сестра не помнит его совсем. В своей взрослой жизни я много контролировала своих партнеров и даже иногда выступала в роли абьюзера. Я совершенно не знаю, как жить в семье с мужчиной и какие модели поведения есть у него, многие выражения эмоций моего мужа были для меня новинкой, и реакция была неадекватной.

Тяжело доверять не только мужчинам, но и всем. Сейчас я в регулярной терапии более двух лет, в том числе разбираю свои отношения с отцом. Ксения, 35 лет

Эта история про «терпи» активно закрепляется в детском саду и в школе. Нельзя ерзать на стуле, нельзя бегать, нельзя разговаривать, нельзя не любить учительницу, которая тебя почему-то не любит или плохо к тебе относится. Наверняка вы помните случаи из школы, когда вам на уроке хотелось в туалет. Учитель предлагал потерпеть до перемены, и его железобетонным аргументом было: «Сейчас все захотят».

Я училась в первом классе и ходила в продленку. Ждала в школе до вечера, когда родители смогут забрать меня после работы. Один раз наша преподавательница организовала для нас игру «Поле чудес», тогда эта передача была очень популярной. Я была участницей и дошла до финала. И вот в самый решающий момент я очень захотела в туалет и сказала об этом нашей учительнице. Она ответила, что нужно потерпеть, так как сейчас самый ответственный момент. Я не стала снова просить и возражать, в результате чего описалась. Прямо во время этого финала. Я не выиграла, потому что все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы остальные не заметили моего позора. Прошло уже 30 лет, а я до сих пор помню этот жгучий стыд, эти мокрые красные штаны, которые были на мне. Стояла поздняя осень, на улице было уже холодно. Я помню, как за мной пришла мама и увидела меня в мокрых штанах. Мария, 37 лет