Союз писателя и музы - Златан Зорев
Она кивнула (да, снова в его воображении).
— И надолго. Кажется, навсегда. Я уже купила билет в Рай.
— Не понимаю… — озадаченно пробормотал Вилен. — Куда? Я смогу тебя проводить? Когда ты уезжаешь?
Света вздохнула.
— Завтра. Приезжай завтра.
— Завтра? Утром?
— Утром. Вечером. В полдень. Ночью. Какая разница? Приезжай завтра, вот и все!
Это совсем не похоже на Светлану. Да, она, как поэт, часто говорила разные благоглупости, но сейчас была серьезна как никогда.
— Свет, я тебя не совсем понимаю.
— Я тебя люблю. Прощай, мне сейчас некогда.
— Подожди…
Света отключилась и больше не отвечала на звонки.
Прошелся по комнате, положив сцепленные в замок пальцы на шею. Снова позвонил, но Света не отвечала. Сердце отяжелело, что-то подсказывало, что она попала в беду.
Ждать нельзя, нужно ехать немедленно. Время позднее, автобусы уже, конечно, не ходят. Где взять денег на такси? Зарплата будет через три дня. Обыскал карманы курток, нашел на полтора автобусных билета.
«Где деньги взять? Деньги. Деньги. Жизнь ради денег или жизнь без денег. Куда я дел ключи? Вот они».
Вилен быстро оделся, хлопнул дверью, щелкнул замком и постучал к соседу.
— Отдам послезавтра, если не задержат зарплату.
— А если задержат?
— Отдам, когда получу!
Сидя в такси, вспоминал разговор со Светой. Что там наговорила насчет расставания? Прощалась. Но им нельзя прощаться, еще не все сказали друг другу!
— Где остановить? — спросил водитель.
— У первого подъезда.
Домофон был сломан, входная дверь нараспашку. Взбежав на одном дыхании по лестнице, позвонил. Тихо. Ни «кто там?», ни «иду!». Еле слышно играет радио. Светка всегда включает радио, когда сидит дома. Вилен нажал на ручку, дверь поддалась и открылась. Странно, Светка никогда не оставляет открытой дверь, всегда запирается. В прихожей и в зале горел свет. В квартире плавал тонкий аромат не то ликера, не то лекарства, незнакомый запах.
Вилен прошел в зал и увидел ее. Светлана сидела на диване с книгой на коленях. На твердой обложке лежал листок А4, на таких она пишет стихи. «Мой любимый размер», сказала как-то про бумагу этого формата.
Света что-то быстро писала.
Длинные волосы ниспадали на грудь и на спину, струились, как черная река. Лицо нахмуренное, в потемневших глазах застыли слезы. Вилен отключил приемник, и Света, подняв взгляд, резким движением спрятала исписанный листок за спину.
— Зачем ты пришел? Я же сказала — завтра! Ну зачем ты пришел сейчас? Зачем? Ну зачем?
Она заплакала, крупные слезы потекли по щекам.
— Уходи! Ты должен прийти завтра! Уходи!
— Не уйду! Давай рассказывай, что там стряслось.
Сел на диван, обнял ее, притянул к себе.
— Все равно ты ничего не успеешь сделать, — голос ее слабел. — Никто не сможет вернуть меня. Я уже купила билет в Рай.
На столе лежал пустой флакон. Так вот что это за запах. Запах лекарства, легкой смерти, сладкого яда.
Света слабела с каждой секундой. Вилен отпустил ее, и она прислонилась к спинке дивана.
Дозвонился до скорой. Пока поговорил с оператором, Света, уже закрыла глаза, но продолжала говорить тихим, слабеющим голосом. Шептала бессмысленные слова.
Врачи приехали быстро, минут через пятнадцать. Наследили на ковре, уложили Светлану на носилки.
— Я хочу поехать с вами.
Врач взял со стола флакон, понюхал, пожал плечами и бросил его в карман халата.
— Не нужно. Вы будете мешать. Приезжайте утром в ЦРБ. Будем надеяться.
Вилен остался один в Светкиной квартире. Нашел за диваном листок.
«Виля! Вилен! Я тебя тоже люблю. Очень люблю. Нет, очень-преочень любить это намного меньше, чем просто любить… кажется, это говорил Мопассан. Но я устала. А потом ты догонишь меня, и мы снова будем рядом. Хорошо, что я к тебе сегодня дозвонилась, У тебя дурацкая привычка отключать телефон, когда спишь. Я уже боялась, что не успею. Вилен, помнишь, в тот вечер, когда мы тут с тобой…»
Записка обрывалась. На этом месте Вилен вошел в квартиру, а Светка спрятала листок за спину.
— Дура, что ты сделала?
Бросил листок на диван. Сел за стол, нашел ручку и бумагу. Утром нужно поехать в больницу. Если ей это удалось, то он тоже купит себе билет в Рай. Без нее он не сможет.
Стержень авторучки заскользил по белой пустыне бумаги. Таких стихов раньше не писал».
***
Сергей отложил последний листок. Прошло четыре часа. Да, помнил эту идею, которую начинал и забросил. Вышла замечательная повесть о любви. Светлана выжила. Сдала свой билет в Рай. Через несколько дней выписалась, и они больше никогда не расставались.
Снова сделал кофе, перешел в зал и сел перебивать текст в «Ворде». Печатал до вечера, угробив на это все воскресенье. С понедельника до среды, по вечерам после работы внес повесть в файл.
В четверг и пятницу внимательно перечитал, и принялся мониторить адреса издательств и журналов. В сети попался сайт национальной премии «Перо». Приз — сто тысяч рублей и издание стартовым тиражом четыре тысячи экземпляров, а при интересе читателей тираж может быть увеличен. Дедлайн — через неделю.
Недолго думая, заполнил анкету и вместе с файлом повести отправил на указанный емейл.
На выходных Муза не приходила, и казалось, что больше никогда не увидятся. Не знал ни настоящего имени, ни где она живет. Оставалось сидеть и ждать, придет или нет.
Все это время к машинке не прикасался. Понимал, что «Два билета в рай» — отличная повесть, и без помощи Музы лучше не напишет.
Долго размышлял о том, как же так получилось, что машинка и принтер взяли да и отпечатали этот текст, но потом решил не заморачиваться, чтобы не сойти с ума. В этом была какая-то мистика. Та самая мистика и таинство, в которые никогда раньше не верил.
Еще неделю ходил на службу,
