Игорь Зверев - Причуды многоликого эроса
Насилие свойственно не только мужчинам. Некоторые представительницы слабого пола отдают предпочтение именно этому виду страсти.
Почему эти прекрасные дамы предпочитают насилие всем остальным формам чувственного наслаждения? Что они находят в столь странном способе обращения со своей нежной плотью? Возможно, в них просыпается древнее желание женщины быть собственностью мужчины, принадлежать ему и душой, и телом. Кстати, многие женщины страстно желают именно насилия, но никому, даже самой себе в этом не признаются. Им мешает воспитание, привившее им определенное мировоззрение. Но в определенной ситуации подлинные инстинкты женщины раскрываются, и она в своей первозданной страсти готова отдаваться именно тому мужчине, который проявляет по отношению к ней насилие. И для целого ряда женщин самое галантное обращение со стороны мужчины кажется менее привлекательным, чем факт насилия.
ВЕЛИКИЕ ОБ ЭРОСЕ
В любви есть бесконечность, но есть и конечность, ограничивающая эту бесконечность. Любовь есть прорыв в объективированном природном и социальном порядке. В ней есть проникновение в красоту лица другого, видения лица в Боге, победа над уродством, торжествующим в падшем мире. Но любовь не обладает способностью к развитию в этом мире. И если любовь-эрос не соединяется с любовью-жалостью, то результаты ее бывают истребительные и мучительные. В Эросе самом по себе есть жестокость...
Н. Бердяев. «Размышления об Эросе»
Подсознательно женщина хочет принадлежать тому мужчине, который окажется сильнее, чем она сама. И в связи с этим многие современные дамы не могут полностью реализовать свою чувственность именно потому, что не встретили мужчину, который окажется сильнее их.
Большинство наших современниц занимают высокое положение в обществе, они очень хорошо материально обеспечены, а некоторые обладают и значительной физической силой. Кажется, что подобная особа ощущает себя королевой и ожидает исключительно уважительного и галантного к себе отношения. Но на самом деле в глубине души она ждет, что появится мужчина, который окажется сильнее нее. Сильнее и физически, и морально. Ведь чувственное насилие предполагает наряду с физическим еще и моральное превосходство.
Мужчина, решившийся на насилие, априори ставит себя выше своей жертвы. Он не только видит себя властителем ее тела, но и стремится подчинить себе ее душу. Ведь безвольная жертва – это существо, которое покорно сносит все от того, кто сильнее. Иногда при этом жертва может представляться обезличенным абстрактным существом, не имеющим своего «Я».
В этом случае насильник видит себя одновременно в образе и создателя, и разрушителя. Он как бы создает для себя целый мир, микрокосм, в котором видит себя господином. У ног господина обязательно должен быть раб, при этом личность самого раба совершенно неважна. И для своего величия господин обязательно должен унизить раба, указать ему на его истинное место.
Именно это человек и пытается сделать, то есть он выбирает жертву, отводя ей роль раба. Проявляя насилие над этой жертвой (иногда может быть совершенно неважно, какого пола и возраста жертва), «господин», как он сам видит себя, встает на более высокую ступень развития. Он кажется себе непобедимым и неуязвимым. Но вместе с чувственным насилием он одновременно разрушает созданный мир, так как с унижением жертвы рушится и его власть над нею – «рабом», который необходим для поддержания его уверенности в себе и в своем праве на «господство».
Человек, склонный к проявлению насилия, обычно ставит себя намного выше окружающих его людей. Но тем не менее, он не может здраво объяснить себе и другим, в чем именно он предполагает свое превосходство. Ему не на что опереться в своей теории «раба» и «господина». И на помощь ему приходит чувственное насилие. Ведь в данном случае насильнику не нужно будет раздумывать над собой и своим местом в мире. Ему достаточно ощущать свою власть над жертвой, чтобы чувствовать себя счастливым.
Многие люди, склонные к проявлению насилия, впоследствии оправдывают свое поведение тем, что якобы «жертва» сама всячески провоцировала их на такое отношение. О чем это может говорить? Лишь о том, что человек, склонный к насилию, видит вокруг только то, что может подтвердить его теорию. Ему необходимо ощущать власть над другими людьми, и разумеется, никаким законным способом ему не удастся это сделать. Именно поэтому насильник сам интерпретирует законы общества, старается приблизить, адаптировать их к тому мировоззрению, которое наиболее выгодно ему самому. В связи с этим в его сознании могут появляться самые невероятные мысли, толкающие на путь насилия над кем бы то ни было. Такому человеку кажется, что все вокруг подталкивают его к единственно верному шагу, то есть к насилию.
Человек, которому свойственно стремление к чувственному насилию, относится к потенциальной «жертве» как к своей собственности. Надо сказать, что подобная личность далеко не всегда маргинальная, с ярко выраженным криминальным прошлым. Напротив, вполне возможно, что это образованный, интеллигентный по своему статусу человек. И в обычных ситуациях он никак не проявляет свое второе «Я». Необходимы особые условия, чтобы налет цивилизованности вдруг пропал, точно пудра, стертая с лица женщины, и обнажилась его истинная натура. Впрочем, в данном случае трудно говорить о том, что можно считать истинным «Я» субъекта – его цивилизованность или же, наоборот, первобытные инстинкты, рвущиеся наружу с присущими им напором и агрессивностью.
В момент чувственного насилия «господину» абсолютно все равно, что будет потом с его «жертвой». Иногда он способен ее убить, предполагая, что это принесет ему дополнительное удовольствие. Звериная сторона личности не знает преград и не выносит никаких обязательств. Особенно это касается ситуаций, когда всякий контроль сознания исчезает, и дикое первобытное существо рвется наружу.
ЭРОТИЧЕСКИЕ ФАКТЫ
Вот уже 200 лет имя француза Донатьена Альфонса Франсуа де Сада употpебляется в нашем языке как синоним сексуальной распущенности и эротической магии. Так вот, один достоверный факт из его жизни до сих пор невозможно объяснить, если, конечно, придерживаться законов логики. Почти 30 лет с маркизом прожила его жена Пелаги де Сад, которая не только выполняла все эротические причуды мужа, но и горячо его любила. Не менее примечательна история их свадьбы, состоявшейся 17 мая 1763 года в городе влюбленных – Париже. Пелаги, в девичестве де Монтрей, была очень скромной девушкой и вышла замуж девственницей. И это в 21 год. При всем при этом она впервые увидела своего будущего мужа именно в день свадьбы. Пелаги уже была к этому времени достаточно наслышана о 22-летнем красавце, сумасброде и повесе Донатьене Альфонсе. Однако, вопреки уговорам родителей, она приняла предложение Альфонса и вышла за него замуж.
Кажется, что стремление убить свою жертву в процессе насилия не имеет ничего общего даже с животным миром. Ведь самец никогда не убивает самку, так как только вдвоем они способны продолжать свой род. Но в человеческом сообществе в далекой древности бушевали самые разные страсти. Например, не считалось зазорным просто-напросто съесть врага, потому что в этом случае энергия, ум и сила убитого человека как бы переходила к тому, кто съел его. Кроме того, нельзя забывать и о том, что в древности у людей нередко проявлялось стремление принести в жертву какому-то божеству живого человека.
У современного человека такой необходимости нет. Но при определенных условиях в сознании может пробудиться тот или иной инстинкт, который во многом сходен с древними обрядами. Поэтому субъект, склонный к чувственному насилию, как бы забирает у своей жертвы силу, разум, энергию именно в процессе насильственных действий. Ему кажется, что, порабощая другого человека, возможно, более высокоразвитого, чем он сам, он приобщается к чему-то возвышенному и прекрасному. Как будто свет, исходящий от другого существа, освещает и его самого.
Акт чувственного насилия можно рассматривать и с той точки зрения, что субъект, склонный именно к такому действию, приносит в жертву другого человека. Он приносит жертву страшному и жестокому божеству, которое живет в нем самом. И это божество требует крови, мучений, агрессии, заставляет повиноваться своей воле. По крайней мере так кажется самому «насильнику», и он делает все, чтобы следовать своей теории.
Человек, встающий на путь насилия, очень редко может свернуть с проторенной дорожки. Ведь если его разум, сердце, душа просят насилия, это значит, что в нем очень много агрессии, требующей выхода. Если агрессия не находит выхода, она начинает уничтожать самого человека, «есть» его изнутри. И очень часто субъект, обуреваемый такими страстями, ищет спасения именно в насилии. В этом случае ему нет необходимости истязать себя своей же агрессией, он вполне может направить ее на кого-то другого. Сам акт насилия приносит огромное удовлетворение именно потому, что способен на время освободить его от угнетающей его агрессии.
