Ольга Лазорева - Русская гейша. Во имя мести

– Ты прекрасна! У меня дух захватывает от красоты твоего великолепного тела.

Я подошла к нему и остановилась, опустив руки. Господин Кобаяси медленно, едва касаясь, провел теплыми пальцами по моей щеке, шее, потом спустился по ложбинке между грудей до живота и остановился. Я замерла. Мое тело явно ждало продолжения. Он взял веревку со столика и коснулся ею низа моего живота. Это было и щекотно и приятно одновременно.

– Есть несколько способов обвязки, – прошептал он. – Самые простые – это «вишенка» и «рыбка». Посложнее «карада» – это обвязка торса в виде сетки. Но не думаю, что ты должна знать способы.

Господин Кобаяси завел мне руки за спину и связал запястья веревкой синего цвета. Потом отошел и внимательно посмотрел на меня. Я стояла спокойно. Немного, правда, возбуждало, что моя грудь как бы выступила вперед, из-за того, что руки были заведены назад и зафиксированы.

– Главное в шибари – это красота и техника безопасности, – тихо говорил господин Кобаяси, проводя концом красной веревки по моим соскам.

Они мгновенно отреагировали и напряглись. Господин Кобаяси медленно обвязал красной веревкой мой корпус, сделав из нее что-то наподобие веревочного корсета. Грудь была охвачена сверху и снизу. И эти шершавые веревочные путы, нежно сжимающие ее, вызвали во мне прилив необычайного возбуждения. Я странно стала чувствовать именно свою грудь, а потом, по мере обвязывания, и талию, и все тело. Словно мой ум с внешнего мира обратился к внутреннему. Я увидела свое тело как бы внутренним зрением, чувствуя его контур, обозначенный длинным постоянным касанием веревки и легким давлением шершавых узлов. Я невыносимо возбудилась и закрыла глаза. Господин Кобаяси словно видел меня насквозь и знал, что со мной происходит. Он взял со столика черную полотняную полумаску и закрыл ею мои уже закрытые глаза. Я вздохнула с облегчением, окончательно расслабилась и стала воспринимать господина Кобаяси исключительно, как Мастера.

И вот я почувствовала, как Мастер пропускает веревку между моих ног, аккуратно заводя ее сбоку уже набухших «яшмовых ворот» и между ягодиц. Я не смогла сдержать стона. От невыносимого, все нарастающего желания я была уже влажной. Беспомощность в сочетании с ощущением обхвата моего обнаженного тела и беспрерывного касания теплых нежных пальцев вызвали взрыв возбуждения. И я, впервые в жизни, получила оргазм бесконтактно. Мастер бережно, не снимая маски, опустил меня на пол, перевернул на бок и перерезал, судя по ощущениям, одну из веревок. Я почувствовала, как она медленно скользит у меня между ног. Убрав ее, он согнул мои ноги в коленях и связал их. Я замерла, лежа на полу со связанными руками, закрытым маской лицом и свободными для доступа «яшмовыми воротами». И вот, наконец, с неизъяснимым наслаждением я почувствовала, как Мастер прилипает ко мне сзади, аккуратно вводя «нефритовый стебель» мягкими плавными толчками. «Яшмовые ворота» раскрылись, словно цветок, навстречу этому долгожданному проникновению и плотно обхватили «нефритовый стебель», чувствуя его каждым жаждущим миллиметром своей возбужденной влажной поверхности…

Я приехала домой в странном настроении. Испытанные ощущения немного напугали меня. Наслаждение оказалось невероятно острым, «фрукт лопнул» не один раз. Неужели я мазохистка? Я не знала, что и подумать. И плохо представляла, как мне применить такую технику к Павлу Николаевичу.

– Помни, Таня, – сказал мне на прощание господин Кобаяси, – основной постулат шибари звучит так: тело модели – чистый лист, а веревка – краска, которой Мастер рисует картину.

Он подарил мне набор цветных веревок.

Но Павел Николаевич любил более жесткое и грубое воздействие. И я не представляла, как смогу применить к нему изысканную технику шибари.

Из тетради лекций Сайюри:

«В период правления Токугава (18 век) был введен в действие уголовный кодекс, регламентирующий четыре разрешенных способа пытки преступников. Пытка первой степени состояла в бичевании, второй – в сдавливании камнями, третьей – в связывании веревкой, четвертой – в подвешивании на веревке. Именно эти воздействия и легли в основу современной японской садо-мазохистской практики. Отточенная, отработанная техника связывания была разработана специально для лишения свободы. Причем в разных областях связывали по-разному. И секреты техники вязки передавались из поколения в поколение по наследству.

Современная игра с веревкой не является жестокой или мучительной. Она строится так же, как и западные BDSM[29] – практики: осуществляется добровольно и в рамках оговоренных ограничений. Японские Мастера, работая с веревкой, уделяют огромное внимание вопросам безопасности, так как связывание считается гораздо сильнее именно из-за психологического воздействия, чем, скажем, флаггеляция[30]. Японское связывание – это не насилие над жертвой, а совместная работа художника и модели.

В образе веревки заложен глубокий любовный символизм. Недаром говорится: узы любви, любовная связь, привязанность, пленительный образ.

В шибари психологический аспект один из важнейших, потому что путы на теле развязывают путы в голове. Нижний полностью доверяется верхнему, и это абсолютное доверие, иначе – абсолютный уход на какое-то время от проблем и тревог повседневной жизни, отлично разгружают психику.

Чисто физический эффект шибари – ощущение веревки на теле, ощущение ее шероховатой раздражающей нервные окончания текстуры, ее обхвата.

Веревка кажется теплой. Это тепло заботы Мастера, который играет с телом модели, украшая его цветными веревочными узорами и любуясь делом своих рук.

Тело, чувство, разум обретают редкую гармонию. Вдруг оказывается, что растворение в Мастере и уход в себя – это одно и то же.

Психологические узы остаются даже тогда, когда веревка снята и тело свободно. И Мастер и его модель помнят о своей связи и чувствуют ее на расстоянии».

При следующей встрече с Павлом Николаевичем я попробовала применить технику шибари. Но эффект был абсолютно другим. Когда я связала его, он ждал с любопытством продолжения. И когда оно не последовало, то попросил исхлестать его плеткой, как обычно.

«Там на тростниковом болотеРаздается грустный птичий напев…Не вспоминает ли она то,Что лучше было бы забыть?..»

Я решила, что мне нужно съездить домой, хотя бы ненадолго. Господин Ито сказал, что пока особо не нуждается в сопровождении Аямэ, и я могу отдыхать. Многие его знакомые уже начали разъезжаться по дачам и курортам.

– Отдохни, как следует, – ласково сказал он на прощание, – а когда вернешься, начинай подыскивать кадры для своего дела.

Я собрала вещи, но домой пока не звонила, так как не определилась с датой отъезда. Тим обещал присмотреть за квартирой. Но все получилось совсем не так, как я планировала.

11-ого июня около девяти вечера, после целого дня беготни по магазинам, я возвращалась домой на метро. Я стояла в углу вагона, обвешенная пакетами с подарками родным, закрыв глаза и предвкушая, как приеду и сразу упаду в ванную с ароматическими маслами. Мы уже приближались к станции «Нагатинская». И вдруг раздался оглушительный грохот, визг, крики, вагон сильно дернулся, на меня что-то упало. И я потеряла сознание.

Как потом выяснилось, сработало взрывное устройство на перегоне «Тульская – Нагатинская». По всем законам жанра в этом вагоне должен был оказаться Степан. Он как раз тогда жил недалеко от станции «Нагатинская». Но оказалась я. Четыре человека погибли на месте, двенадцать были госпитализированы. Среди последних оказалась и я.

Очнулась я на следующий день в больничной палате. На мое счастье особых повреждений не оказалось. Хуже было с головой. Я получила сильный удар при падении. Врачи поставили диагноз – сотрясение мозга. И предписали покой и только покой. Когда медсестра осторожно спросила, кому сообщить о моем местонахождении, я сказала, что живу одна.

– Но друзья, знакомые? – настаивала она.

– Не хочу никого напрягать, – упрямо ответила я и отвернулась.

– Хорошо, хорошо, – ласково сказала она.

И больше к этому разговору никто не возвращался.

Я лежала в палате, закрыв глаза и инстинктивно избегая разговоров с больными. Голова постоянно болела, и мучили приступы дурноты и тошноты. Испытанный шок повлиял на психическое состояние, мне снились устрашающие кошмары, и наутро я просыпалась в поту. Лечащий врач решил назначить мне мягкие седативные препараты. Через неделю я почувствовала себя значительно лучше. А еще через неделю была готова продолжить лечение в домашних условиях.