Ольга Лазорева - Русская гейша. Во имя мести
– Но я только сегодня вернулась, раб, – сурово ответила я. – К тому же мне не понравилось твое поведение. Ты посмел оскорбить меня! Я даже подумываю, чтобы прекратить наше знакомство.
– Нет! Только не это! – закричал он с таким отчаянием, что я на мгновение почувствовала к нему сострадание.
Я слушала, как он плачет, потом сказала:
– Прекрати хныкать! Я подумаю, как наказать тебя, раб.
– Я на все готов, госпожа! – тут же обрадовался Павел Николаевич.
– Я приеду к тебе завтра, – решила я. – Пришлешь водителя к шести вечера. Повтори!
– К шести вечера, госпожа Юри, – умильно прошептал он.
Я положила трубку и увидела Тима, молча стоящего в дверях.
– С кем это ты? – вяло поинтересовался он и зевнул.
– Да так, один придурок, – ответила я. – Я завтра опять уеду на ночь. Пользуйся!
– Хорошо, – улыбнулся Тим. – Повезло мне с тобой! Я в таких условиях и не жил никогда.
И тут я впервые подумала, что почти ничего о нем не знаю. Мы пошли на кухню, я заварила чай и сделала бутерброды.
– А ты, вообще, из какого района? – осторожно поинтересовалась я.
Тим ясно на меня глянул и заулыбался, убирая со лба сильно отросшую высветленную челку.
– Что, решила, наконец, выяснить, кто у тебя тут живет? – рассмеялся он.
– Ну, да, – хмуро ответила я.
– Да ты не бойся, Танюха! – сказал Тим. – Я вполне нормальный мальчик… но из детдома и никогда семьи у меня не было. А в нашем городке, ты даже и представить не можешь, в каком состоянии находится детдом! Поэтому я и сказал, что никогда не жил в таких условиях, как у тебя, понимаешь? Здание там совсем развалилось, в комнатах вечная сырость и холодина, даже кое-где плесень на стенах. И мы там голодные постоянно были. Эх! Что говорить!
Он замолчал, опустив глаза.
– Я не знала, – тихо проговорила я.
– Ну, понятно, кто ж тебе скажет? Одна надежда: жениться здесь на богатой тете, – добавил он.
– У тебя это просто идея-фикс! Почему именно жениться?
– А что ты предлагаешь? Заработать на квартиру у меня не получается. Не умею я экономить! Да и мой образ жизни много денег требует. Да ты сама все знаешь! А вечно скитаться по съемным квартирам тоже надоедает. Хорошо, что хоть сейчас у тебя немного отдохну. Но ведь не вечно же я здесь жить буду!
– Все образуется, вот увидишь, – сказала я, подливая ему чай.
– Знаешь, Танюха, я часто наш детдом вспоминаю. Хоть бы кто им помог! Жалко ребятишек! Сейчас же много всяких спонсоров и меценатов.
И тут в моей голове появилась мысль, какое наказание получит мой раб.
Когда я приехала к Павлу Николаевичу, все стало развиваться по отработанной схеме. Перевоплотившись в образ госпожи Юри, я выполнила процедуру порки. Но, видимо, мой настоящий облик, который Павел Николаевич увидел на приеме, навел его на новые фантазии.
– Я слышал, госпожа, – робко начал он, лежа на полу возле моих ног, – что в Японии есть способ связывания. Мне бы очень хотелось, чтобы моя прекрасная госпожа связала меня своими божественными ручками.
– Что, ублюдок?! Ты еще смеешь высказывать какие-то желания?! – грозно спросила я.
– Простите, госпожа, – тут же опомнился он и отполз от меня на безопасное расстояние.
– Придется удвоить твое наказание! К непростительному поведению на приеме у господина Ито добавилось еще и сегодняшнее твое нахальное заявление!
– Простите, госпожа, – заплакал Павел Николаевич. – Я выполню все, что вы мне прикажете, только не оставляйте меня!
Вот тут-то и настал момент помочь детдому Тимура. Через месяц на счет была перечислена крупная сумма денег от неизвестного дарителя, которая была использована для проведения капитального ремонта. Кроме этого куплена новая мебель, одежда и игрушки детям. Также детдом получил новый микроавтобус, три видеодвойки и музыкальный центр.
Вернувшись домой, я достала тетрадь с лекциями Сайюри и нашла раздел о шибари. Внимательно прочитав и уяснив себе, что мастером шибари так просто не становятся и обучение длится не один месяц, я призадумалась. И прежде чем экспериментировать на Павле Николаевиче решила попробовать на себе. Но где найти мастера в Москве?
Я купила несколько газет и обзвонила салоны, но результат оказался нулевым. Мастеров не было, хотя приглашали весьма активно для сеанса японского эротического связывания. Пришлось звонить господину Ито, хотя я чувствовала определенное неудобство, обращаясь к нему с подобной просьбой. Он внимательно меня выслушал, потом надолго замолчал. Я терпеливо ждала.
– А это необходимо? – наконец спросил он. – Может, какие-нибудь печатные пособия?
– Я хотела бы попробовать на себе, – упрямо сказала я.
– Тебе что, это нравится? – немного напряженно поинтересовался господин Ито, видимо испугавшись, что я захочу, чтобы он периодически меня связывал.
– Не пробовала, поэтому наверняка сказать не могу, Ито-сан, – рассмеялась я.
– Ох, Таня, Таня! – тоже засмеялся он. – И что только ты придумываешь!
– Мне это нужно для важного дела, – сказала я, думая о детдоме, которому Павел Николаевич обещал помочь. – И я полагаю, что мне хватит и одного сеанса, чтобы вникнуть в суть процесса.
– Хорошо, – наконец, решился господин Ито. – Но прошу тебя, об источнике своих новых знаний никому никогда ни слова!
– Обещаю, – тут же став серьезной, сказала я.
Мы договорились, что я поеду к мастеру, когда он мне позвонит и назначит встречу. Это произошло через два дня. Я без опозданий явилась в полдень по указанному адресу. Дом был обычной высоткой возле метро «Полежаевская». Пока я поднималась в лифте на четвертый этаж, терялась в догадках. Но когда мастер открыл мне дверь квартиры, я открыла рот от неожиданности. На пороге стоял господин Кобаяси в коротком темно-синем кимоно и спокойно мне улыбался. Вот этого я никак не ожидала.
– Здравствуй, Таня, – ласково произнес он. – Проходи.
Я замерла на пороге, чувствуя замешательство и желание немедленно уйти. Он, видимо, понял.
– Тебе нужна консультация? – спросил он. – Я – мастер шибари и обучался этому сложному искусству в Токио.
– Но вы же секретарь посольства, – растерянно сказала я, снимая туфли.
– Одно другому не мешает, – тихо засмеялся он. – Шибари – это стиль моей семейной жизни и гарантия ее долговечности.
«Вот, значит, как! – удивилась я про себя, вспомнив бледное лицо госпожи Кобаяси. – Кто бы мог подумать, что эта дама – мазохистка!»
– Но это секрет, – добавил он, серьезно на меня глядя.
– Да, господин Ито предупредил, – ответила я, проходя в комнату.
Она была небольшой и выдержанной в сугубо японском стиле. На полу цветные циновки, у стены раздвижные ширмы и напротив двери ниша токонома, в которой висела старинная на вид гравюра в жанре сюнга[28] с изображением девушки и юноши, лежащих рядом. Верхние части их тел были скрыты складками цветной одежды, а нижние – обнажены. Несоразмерно большой «нефритовый стебель» юноши входил наполовину в «яшмовые ворота» девушки, хорошо видные между ее широко раздвинутых, согнутых в коленях ног.
Я отвела взгляд от картины и заметила в углу комнаты длинный узкий шест, закрепленный вертикально от пола да потолка. На низком бамбуковом столике, стоящем недалеко от шеста, были аккуратно разложены в ряд цветные веревки. Тут же находились несколько плеток.
– Эти веревки должны быть только из натуральной пеньки или джута, – сказал господин Кобаяси, проследив за моим взглядом. – Текстура у них грубая и даже колючая и это усиливает эффект. Приступим? – спросил он.
– Хорошо, – согласилась я. – Но я должна быть полностью раздета?
– Таня, – мягко проговорил он, – это особый вид взаимодействия, основанный на полном доверии верхнего и нижнего. Никто никого ни к чему не принуждает. Все делается только по взаимному согласию и к удовольствию обоих партнеров. Ты никогда не подвергалась связыванию?
– Никогда, – подтвердила я.
– Если ты почувствуешь дискомфорт, то сразу говори мне об этом, – предупредил господин Кобаяси. – А решать, будешь ли ты в одежде или без, только тебе.
– А как лучше? – уточнила я.
– Конечно, обнаженной. Только тогда эффект будет полным, потому что ты будешь чувствовать прикосновения непосредственно кожей.
Господин Кобаяси закрыл бамбуковые жалюзи на окнах, и комната наполнилась мягким полумраком. Он зажег красные свечи в круглых керамических подсвечниках и поставил их на пол. Его движения были неторопливы, лицо приобрело умиротворенное выражение. Он спокойно скинул кимоно, и я увидела, что у него тело хоть и худощавое, но пропорциональное и с отлично развитыми группами мышц. «Нефритовый стебель» был небольшим, но толстым. Он был не эрегирован, выглядел гармонично. Я, как загипнотизированная, смотрела на обнаженное тело господина Кобаяси. Потом спокойно разделась. Сняла даже трусики. Мы находились в одной комнате, были без одежды, но никакого неудобства я не испытывала. Господин Кобаяси внимательно смотрел на меня и словно медитировал. Потом тихо и восхищенно сказал:
