Роман Трахтенберг - Лифчик для героя. Путь самца - 2.
Лили тащила меня к выходу. Она уже познакомилась с «нужными людьми», и ей надо только заплатить одной девочке-продюсеру, потом другой девочке аранжировщику песен, потом третьей девочке за что-то там еще…
— Ты можешь одолжить мне денег?! Все-таки устроила тебя на работу, не забывай! — строго напомнила она.
Я притворилась пьяной. А потом — не знаю, что произошло, но притворяться уже не требовалось…
* * *— Просыпайся, мам. Вставай! — Сын трясет меня за плечо.
Все повторяется, как в дурном фарсе. Как я вчера попала домой?
С трудом разлепив глаза, смотрю на него. Он опять лохматый, в домашней футболке и трусах. Значит, снова не ходил в институт, и я даже не могу его отругать. А его, умника, кажется, вполне устраивает, что я частенько прихожу домой на бровях. Ему это дает определенную свободу. Так мы вместе постепенно скатимся в пропасть… Но как мне остановиться?! Я только-только начинаю жить!
— Как твои новые подружки? — Он интересуется искренне.
Ему вообще интересна моя жизнь: ночные клубы, транссексуалы…
— Какие-то они все…
— Какие?
— Книжные, — своему сыну я могу рассказывать многое. Он меня понимает.
— То есть?
— Ну, знаешь… Вот я, например, не была настоящим мужчиной, живя в мужском теле. И потому все мои мужские поступки были продиктованы неким представлением о том, каким должен быть мужик. То есть я прочитала или увидела в кино, что «мужчина такой-то и сякой-то», и подражала образцу. Вот и те дамочки были такие же точно надуманные. Сказали, что женщины не пьют и не курят. Представляешь?
— Ага, — он развеселился. — Расскажи об этом Блевотине, вот она посмеется.
— Еще как! Будет ржать как лошадь.
Я с трудом села на постели. Господи, как же я сегодня буду работать?… И как все-таки хорошо, что у меня такой понимающий сын. Да и вообще! У меня хорошая семья. Даже бабушка. Она никак не комментировала мое желание стать женщиной и только недавно — по прошествии двух лет — тактично поинтересовалась, счастлива ли я теперь. Я ответила: «Еще как!»
Да, в сущности — это правда. Когда-то мне гадала моя подруга, она сказала, что я умру очень счастливой. Я и сейчас могу умереть, ведь самую главную боль своей жизни я ликвидировала. А вот как закончат свой короткий век мои вчерашние подружки, даже не знаю. Они все в сомнениях, надо им это или не надо? Интернет — он как змей-искуситель. А нужно ли им это червивое яблочко?
Я и сама немало времени провела в интернете и знаю, что оттуда легко подцепить заразу транссексуализма. Всем этим несчастным мальчикам и девочкам поток лишней информации заплел и без того путаные извилины в косички. Мое поколение трансов было другим. Я родилась во времена Хрущева, росла при Брежневе в стране «развитого социализма», а мои родители и их друзья обсуждали Карибский кризис, культ личности и успеют ли построить коммунизм к 80-му году. Но им и в голову не могло прийти, что можно всерьез задумываться о гей-парадах в Москве.
А еще в то время проще было стать космонавтом и слетать на Луну, чем надеяться, что общество поймет примет мужика в юбке. Первые волны транссексуалов были как бабочки-однодневки — готовы прожить только один день, если бы нам разрешили смену пола. Ведь казалось, что больше одного дня и не получится, сделаешь операцию, выйдешь из больницы, и честные советские граждане тут же закидают тебя камнями…
Сеанс одновременной любви
Жизнь нужно прожить так, чтобы от пизды остались одни клочья.
— Девушка, а вашей маме зять не нужен?
В полупустом вагоне метро ко мне склоняется довольно приятный тип. Русые волосы, упитанное лицо, широкие плечи… Меня привлекают такие мужчины, а главное — такой оригинальный способ знакомства.
— Зять?! Смотря какой, — отвечаю я. И слышу хихиканье.
Это компания молодежи, с которой он ехал. На секунду мне кажется, что они все просто договорились пошутить, но глаза у парня серьезные.
— Ну вот я, например? Сгожусь или как?
— Серый, ты выходишь? — Друзья окликают его.
— Нет.
— Нас там ждут! — с досадой говорит одна из девчонок, но он только отмахивается, что мне ужасно льстит.
Толпа его приятелей выходит на остановке, а он усаживается рядом.
— Давай провожу. Можно?
— Провожай.
— А меня Сережа зовут. Сложное такое имя. Говорят еще, что ни рожа — то Сережа.
— А меня Хельгой.
— Ух ты…
Вообще-то я еду на работу и обычно никого не подпускаю близко к клубу. Охранники наши — когда кого-нибудь из артисток подвозят или провожают — обязательно вылезают толпой на улицу, комментируют «ухажера», а потом еще долго сплетничают. Но то ли я устала, то ли парень еще слишком молодой, и понятно, что ничего серьезного быть не может, так что наверное, и притворяться ни к чему. Я та, кто я есть…
— А клуб же еще закрыт, — удивляется он, когда мы подходим. — Будем ждать?
— Нет. Просто я здесь работаю.
— Серьезно? — Он вскидывается. — А кем?
Вот дурак, не уборщицей, поди. Узнав правду, он распахивает глаза, но лишь на секунду, а потом говорит: «Здорово!… Может, тебя встретить после работы, проводить?
— Хорошо. Приходи.
— …Хельга, ты с кем пришла? — Новость о том, что меня кто-то провожал, моментально разлетелась по клубу, и не могу сказать, что мне это не понравилось.
Правда, в клубе свое веселье и свои клоуны. В частности, Вибратор. Сейчас она в поиске «мужчины своей мечты», и потому все коллеги всерьез начали опасаться за ее жизнь. Отправляясь домой к очередном «жениху», она оставляет подругам адрес. Могла бы встретиться и в безопасном месте, но опыт гласит лишь попав к мужчине в дом, узнаешь, богат ли oн? А бедные ей совсем не нужны, и время на них тратить ни к чему. Ежедневные свидания ее изматывают: недосыпание, похмелье, усталость, да и не девочка уже…
Недавно она загорелась, в прямом смысле этого слова, задев юбкой свечу на столе у сцены. Вчера грохнулась, подвернув ногу. А сегодня — вид у нее совсем пугающий. Красные щеки, горящие глаза, даже уши малиновые. Проблему излагает с ходу. Днем Вибратор намазала больную ногу жгучим финалгоном и прилегла. Так как лежа надо было чем-то заниматься, решила поласкать себя между ног. Тою же рукой, что мазала ногу… Жечь ТАМ начало раньше, чем на ноге. Она задохнулась от боли и ужасной необратимости происходящего. Рванула в ванную. И все-таки надо читать инструкции — гель от воды жжет сильнее…
— Что вы так хохочете?! — надулась она, глядя на покатившихся подруг. — Как будто никто не мастурбирует.
Что ж, поиски счастья — тяжелый труд. А многие мужчины способны лишь возбудить, но никак не довести до оргазма: «Давай, милая, сама, сама, сама…»
Придя в себя, одна из танцовщиц по имени Хабарик вспомнила, что однажды примерным образом поступил один из ее друзей — футболист. Он втер полезную, но жгучую — словно смесь горчицы, перца и укуса — разогревающую мазь в плечо, а потом задумался о предстоящей игре и… почесал яйца.
* * *…Сережа действительно приехал меня встретить, хотя я волновалась. Правда, денег на такси у него не нашлось, но мы доехали на романтическом служебном троллейбусе. А на улице темно, и впервые я думаю о том, как хорошо, что фонари разбиты. В темноте ощущаешь себя маленькой девочкой, которую обнимает большой и теплый дядька. И целует. Ой!
— Ты колешься, — нежно шепчу ему.
— Ты тоже, — шепчет он в ответ.
Взаимный прокол.
— Я уже пришла.
— Мне нужно уходить?
— Да. Но мы можем встретиться завтра. Придешь?
— Конечно. До завтра?
— Да. Увидимся вечером. Пока.
* * *— Ой, какие у вас волосы, ммм…
Еду в метро на работу, а тут еще один клеится. Все-таки я пользуюсь популярностью. От мужчины, который пытается знакомиться, несет алкоголем. Я никогда не знакомлюсь с пьяными. Но этот сплетает довольно интересные образные конструкции. С волос он перешел на стихи. Со стихов — на Гринуэя. С кино — на живопись и т. д. Образованного человека всегда видно. Oн умеет произвести впечатление, и его никогда ни с кем не спутаешь. Да и с виду солидный, хотя и представился по-мальчишески Вова.
Позвонил на следующий день, а мне… не хотелось оттягивать момент признания. Человек нравится, а влюбишься — будет его больнее терять. Потому, видимо, я брякнула: «А я операцию делала по перемене пола. Я прошлом была мужиком…» На другом конце трубки ахнули, а потом наступило тягостное молчание… Казалось, даже оно длилось бесконечно, пока я снова не услышала его голос: «Извини, извини… Я просто выронил трубку в машине и не мог найти. Что ты сказала?!»
Повторить?
Когда он приехал, признался, что не мог вспомнить как я выглядела. В памяти остались лишь сиреневые губы и длинные ногти. Когда ему сообщили интересную новость, он от шока выронил трубку. Его сын сидел рядом с ним и все спрашивал: «Да что там такое? Что?!