Нет меня без тебя. Сборник рассказов - Алеха Юшаева
Подложив руку по щеку, двухметровый конь спал на моей кровати. Наконец я понял, что мне так мешает свободно двигаться. Повесил куртку на крючок, выключил свет в коридоре. Вернувшись, положил на кровать его ноги, свисавшие к полу, накрыл широким покрывалом, которое спасало меня в ледяные ночи. Выдохнув, я плюхнулся в кресло напротив стола. Краснота его щек исчезла, лишь легкие розовые пятнышки говорили о его недавнем пребывании на улице. Рыжина бороды, казалось, поблекла, устав от всего, что происходит с её хозяином. Синеватые веки слегка подрагивали, под ними глаза цвета стекла видели сон. Жаль, что узнать его мне не дано. Хорошо бы потом спросить о нем. Вик схватил пальцами покрывало и как можно ближе прижал его к лицу, видимо, ощущая мой взгляд на себе. Мне захотелось смеяться. Но, конечно, этого не сделал. Облокотился на ручку кресла, едва держась за реальность.
Глаза закрылись в тот момент, когда снова принялся рассматривать его всклокоченные волосы. В голове поплыли туманные образы и мысли. Я примерно представлял, о чем состоялся его разговор с родителями. И они его не поняли, не приняли такое решение. Особенно мать, истошно крича, обвиняла своего ребенка во всех грехах мира. Отец лишь молча отрекался от сына, качая в такт бесконечным восклицаниям женщины. Сестра равнодушно смотрела на него из своей комнаты, скрывая в душе радость. Наверное, она одна, кто пытался встать на его место. Но не так явно, чтобы гнев матери не перекинулся и на неё. Вся семья против него. Он обессилел. Сидел дрожа, и слезы медленно жалили его лицо. Не хотел ничего мне рассказывать, чтобы не расстраивать и не волновать. Упрямый болван.
Всё-таки хорошо, что я предложил ему зайти ко мне. Пусть они там успокоятся, всё обдумают и снова примутся за ругань. Им ничего другого не остается. Потому что они ничего не умеют. Сделают вид, что потеряли его, подадут заявление в полицию, его без проблем найдут, и тогда уже нас обвинят во всех трагедиях на планете. И климат портится из-за наших чувств, и голодные люди гибнут от наших теплых взглядов друг на друга, и ракеты не летают, потому что мы держимся за руки, и пенсионный возраст повысили, ибо нам нравится валяться в снегу. Да, все беды из-за нас двоих.
На самом деле, каждый из нас скрывает что-то. Не потому что мы не доверяем человеку, не потому что думаем, что это лишнее, никому не нужное. Нет. Просто потому что эту боль надо нести самому. И даже если ты разделишь ее с кем-то, легче не станет, проблема не исчезнет, тысячекилограммовый камень не сдвинется с груди. Вот и он, решаясь затопить всё в себе, беспомощно смотрел мокрыми глазами. Скрывает и жертвует. Каждый из нас в тайне чем-то жертвует. Он никогда не носит перчаток. Приходит убитый, с помутненным взглядом, с поникшими уголками рта. А сейчас спит: изнурительно устал. Обидно, что я почти ничего не могу, но их давление будет увеличиваться каждым днем. Останется только держать его за руку.
Открыл глаза, когда стрелки на часах показывали острый угол на правой стороне. Кружка блестела белизной. Поднос чист. Постель пуста.
Победа
– Послушайте! Ведь…
Но она хлопнула дверью прямо перед моим лицом. Стереотипы и предрассудки берут верх над простотой и свободой. Запахивая пальто, вышел на улицу. В окне на третьем этаже мелькнуло дряблое лицо женщины, скрывшейся за кружевными занавесками. Сделала вид, что ушла. Но продолжает смотреть на меня и разглядывать. Сел во дворе на скамейку. Идти домой не хотелось, потому что не было желания нести Вику не очень приятные новости. Не хотелось оказаться тем гонцом, которому отрубают голову.
Сказала, что слышала от какой-то тёти Клавы, будто живу с парнем. И ей это не понравилось. Сказала, что не допустит в своей квартире «содомию», пригрозила выгнать и, если потребуется, накликать в полицию. Но деньги приняла за месяц вперед. Мелочная… И какое ей дело, что я живу с парнем? Может, это мой брат, или родственник, или близкий друг. А если она живет одна, можно я сделаю вывод, что она съела своего мужа?
Пнул пустую бутылку из-под пива. Да, хочется напиться. Ладно, пусть думает, как ей то нравится, но я не собираюсь никуда съезжать. Пока нет такого закона, что мог бы выгнать квартиросъемщика из-за сомнительных отношений. К черту старую ведьму. Пусть продолжает мазать своё лицо ядовитой смесью из огурцов и клубники, делая вид, что молодеет на глазах, и трещать о последних сплетнях города с тетками на лавочке. Мне плевать, что она там думает.
В магазине очередь. Прошелся между прилавков, потолкался около фруктово-овощных коробок, взял батон, сыра с колбасой, молока и две банки пива. Постоял у кассы, перечитав все названия жвачек на полках на три раза. Тыкнул четыре кнопки, бросил в пакет, потопал к выходу. Маленькая девочка, толкнув тележку с продуктами, едва не сшибла меня. Покраснела, виновато улыбнувшись. Прощая, кивнул. Обернувшись, спросила имя. Вика. Засмеялся. Еще одна «побеждающая».
– Знаешь, думаю, наша встреча не случайна.
Правда? Нечего мне тут лукаво улыбаться. Захотелось вылить пакет молока ей на голову. Вышли из магазина. Девчонка, видимо, не промах: берет быка за рога. Да только рога отданы давно другому быку. Прости, лапочка.
– Я сестра Виктора.
Издеваетесь что ли? Ну, да. Теперь вижу его рыжие усики на её губках. Пошли по проспекту. Мне не в ту сторону.
– Я просто хотела сказать…
Знаю я, что ты хотела сказать. «Отдай брата, отвори от себя, привороти к семье». Бе.
– … мама и папа, к сожалению, не понимают. Вы извините их, ладно? Им кажется, что вся жизнь строится на «стандартных» отношениях между мужчиной и женщиной. Но, думаю, они забыли, что такое чувства.
– Я не хочу поддерживать их в вашей разлуке, но и отговаривать их не стану. Мне просто ужасно смотреть на то, как брат мучается и страдает. Я знаю: он думает, что они ни за что не примут этого, что они будут вечно прикапываться к нему. Мне больно это признавать, но именно так и будет.
