Джорджия Ле Карр - Я не твоя собственность-2
К моему удивлению он начинает рассказывать обо мне!
Он говорит о женщине, которая тайно сделала ксерокс нот своего парня-музыканта. Он смешно рассказывает, упоминая массажистку.
— Это сказка о великой любви, о храброй женщине, которая своей жизнью пыталась спасти музыканта, впав от несчастного случая на целый год в кому. Врачи думали, что она не сможет вернуться к нормальной жизни, но вопреки всему — сегодня она здесь с нами. Пожалуйста, давайте поприветствуем Далию Фьюри.
Он поднимает правую руку и указывает на мою ложу. Все поворачивают головы, с любопытством рассматривая меня, встают и хлопают.
Я краснею, краска заливает мне шею и лицо. Откуда, черт побери, Андре Рейе узнал, что я буду сегодня здесь? С замешательством и смущением, я перевожу взгляд на Зейна. Он улыбается, его сердце переполняется гордостью. Я поворачиваю голову и смотрю на Ноя, и вдруг мне становится все ясно. О, Ной. Молчаливый, сильный и верный до мозга и костей Ной, это он обо всем сообщил Андре Рейе.
— А сейчас... впервые ... дебютное выступление, дамы и господа, Александр Маленков, —
зал взрывается аплодисментами.
* * *Произведение Зейна настолько красиво, не передать словами, но мне оно очень знакомо, я уже слышала его тысячу раз. Я изо всех сил на середине концерта борюсь со сном, и на самом деле засыпаю. Я даже не понимаю, как оказываюсь дома.
Я просыпаюсь, еще сонная и вижу Зейна, сидящего рядом со мной на нашей кровати.
— Ты проснулась, — говорит он так, словно я до этого не проспала целый год. У меня такое чувство, будто все произошло только вчера — я взяла его ноты, отсерокопировала и отправилась к Эллиоту, разве нет? Остальное помню совсем нечетко. Я вспоминаю, как бегу, быстро, чуть ли не падая, а потом взрыв. Огненный шар, который поднял меня в воздух и заставил лететь... чернота. Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить.
— Что? — спрашивает он.
— Кто-то пытался тебя убить, — шепчу я.
Он кивает.
— Кто?
— Теперь это не важно, все уже давно в прошлом. О чем я действительно жалею, так это о том, что случилось с тобой, потому что бомба предназначалась мне, и от этого становится еще тяжелее.
— Нет, все не так плохо. Но мне необходимо узнать — кто это был?
Он вздыхает.
— Ленни.
— О, мой Бог. Я никогда не доверяла ему. А вдруг он попытается предпринять что-то снова? — обеспокоенно спрашиваю я.
Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах жесткость.
— Больше он никогда не сможет обидеть не тебя, никого-то еще. Я отошел от дел. Ты все, что мне нужно. Благодаря твоей изобретательности и храбрости, сейчас — я музыкант.
— Сегодня ты просто был великолепен, — шепчу я. — Я всегда знала, что ты великолепный пианист.
Он отрицательно качает головой.
— Нет, это ты великолепна.
— Мне жаль, что я не дослушала твой концерт до конца.
— О, детка, не думай об этом. Я люблю тебя.
— Я знаю, — отвечаю я ему с улыбкой.
Он с восхищением дотрагивается до моего лица.
— Знаешь?
Я улыбаюсь ему в ответ.
— Да. Я слышала, как ты разговаривал со мной, пока я спала.
— Отлично, тогда ты точно слышала, насколько никчемна моя жизнь без тебя и как сильно я скучал по тебе?
— Может слышала, а может и нет. Но если ты все повторишь, я не буду против.
— Я хочу показать тебе, как сильно я скучал, но все еще боюсь прикоснуться.
— Почему?
— Что если ты опять заснешь на середине действия? Я никогда не смогу оправиться от такой обиды.
Я смеюсь в ответ.
— О, Зейн. Мне так повезло с тобой.
Он вздыхает.
— Мы будем заниматься сексом сегодня?
— Мы будем бесконечно заниматься любовью, поскольку я собираюсь исследовать и вернуть контроль над каждым сантиметром твоего тела, но только не сегодня. Сначала пусть тебя завтра осмотрит врач.
— Тогда чем мы займемся сегодня ночью? Мне кажется, я уже не захочу спать.
Он ухмыляется, как мальчишка, выглядя при этом таким красивым и неотразимым.
— У меня много всего накопилось, чтобы показать и рассказать. Ты пропустила целый год.
— Да, и что же я пропустила?
Он достает из кармана свой телефон.
— Ну, думаю стоит начаться с того, как однажды ночью, пока ты спала, лиса со своим потомством пришла к тебе в гости. Давай, я тебе все покажу.
Я наблюдаю как он скролит все видео, которые специально сделал для меня, и точно знаю, что у нас все будет хорошо.
43.
Александр Маленков
Сдается мне, что всю зиму я врал, клянясь в бесконечной любви, пока весна не усилила мою любовь.
«Зарождение любви» Джон Донн
Я медленно раздеваю ее, убирая каждый предмет одежды. Я не собираюсь спешить. Я и так раньше делал все неправильно. Сейчас, в этот раз, я собираюсь сделать все правильно, медленно и с любовью. С любовью, удерживающей душу, залечивающей одним своим прикосновением, одним взглядом. Она моя, а я ее. И это наша жизнь, просто наша.
Я задираю наверх ее юбку.
— Быстрее, — просит она, низким и жаждущим голосом.
— Ш-ш-ш, — отвечаю я, не собираясь делать что-либо быстрее. Любовь — это пытка, уж я-то знаю.
Ее бюстгальтер падает вниз, за ним идут трусики.
Ее нетерпеливый взгляд встречается с моим, мы не можем отвести друг от друга глаз. Я позволяю ей наблюдать за мной, пока мои глаза жадно бродят по ее телу. Она должна увидеть, что я полностью сохраняю над собой контроль.
Это все мое, маленькая рыбка. Я боготворю тебя.
Ее глаза затуманены, как только я кружу языком вокруг ее восхитительно розовых сосков. Я захватываю их в рот, все мое тело отзывается на нее и полыхает жаром.
— Оооо, — стонет она, выгибаясь мне навстречу.
Мы нашли друг друга. Я нежно посасываю ее.
Она запускает пальцы мне в волосы и издает мурлыкающие звуки, словно маленький котенок. Это так мило, Господи, как я скучал по этим звукам. Я перевожу взгляд вниз по ее телу, у нее перехватывает дыхание.
— О да, — хнычет она.
Это было так давно, как давно это было.
Я поднимаю голову и опускаюсь на ее губы. Мне хочется прикусить пухлую нижнюю губу, изнасиловать ее, как пещерный человек, но я не могу. Я медленно ее целую, нежно, как растекающееся масло. Наши языки играют свой танец, губы сливаются в одно, я чувствую, как она тает от моих прикосновений. Мы возбуждены настолько, что сливаемся в своей страсти во что-то единое, становясь одним целым.
Я подхватываю ее руками под задницу. Нежно, аккуратно скольжу в нее пальцем, чувствуя дрожь, поднимающуюся по ее телу и переходящую в вибрирующий стон, который она выдыхает мне в рот. Внутри меня растет и поднимается жар, я никогда не ощущал такого раньше. Он становится все сильнее и сильнее, готовый поглотить все. Я чувствую, как бешено колотится мое сердце, а душа начинает парить.
Она отчаянно желает и стремиться заполучить меня, поэтому двигается навстречу к моей руке. Ее глаза сверкают от похоти, такой же, как и у меня.
— Я не хочу кончать от твоих пальцев, — умоляет она меня, наполовину прикрыв глаза.
Я до сих пор отчетливо помню момент, когда однажды склонился над ее обездвиженным телом. Она смеялась, когда я рассказывал ей. «Тебе следовало продолжать заниматься со мной сексом, — сказала она. — Возможно я была бы первым человеком в коме, испытывавшем оргазм». Она так говорит, потому что не знает, насколько разбитым и потерянным я был без нее и сколько раз я плакал.
Я раздвигаю ее бедра и передо мной открывается потрясающее зрелище: ах... сексуальная, мокрая и голодная киска. Клитор — маленький белый жемчуг, набухший и выпирающий вперед, половые губы припухшие. У меня рот наполняется слюной, я даже чувствую ее вкус, но для этого будет время позднее. Мне необходимо очутиться внутри нее. Мой член должен оказаться в ее тугой, горячей киске. Ее бедра непроизвольно подаются вперед, мне навстречу, ее сладкий секс ищет и жаждет мой член.
Это на самом деле не сон, все по-настоящему.
По истечении столького времени я наконец-то очутюсь внутри моей детки. Она тянется ко мне и зажимает мой член у основания.
— Вот черт, я и забыла какой ты большой, — шепчет она возбужденно с горящими глазами. Она нежно размазывает каплю жидкости по всей головки.
У меня вырывается стон.
— О, да.
Глядя ей в глаза, я шире раздвигаю ее ноги. Она опускает мой член к своему входу и проводит по киске вверх-вниз, потом вставляет его в себя на какой-то дюйм, на какой-то чертовый дюйм. Желание, старое, как мир, побуждает меня скользнуть в нее, и взять то, что я хочу, но я сдерживаюсь, единственная мысль, которая постоянно крутиться у меня в голове — не навредить ей. Она так похудела, стала такой хрупкой, словно сделанная из костяного фарфора. Я очень боюсь повредить ее. Ее грудь стала меньше, по бокам проглядывают ребра, выпирают тазовые кости, кожа болезненно бледная.
