Эдуард Фукс - Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая
Если Гилрей и был заклятым врагом принца Уэльского и потому нападал на него по всякому малейшему поводу, то все же его карикатуры не дают нам еще основания думать о какой-то непонятной ненависти, для которой хороши все средства. Нет, то была исключительно смелость, которая руководила в то время всякой политической борьбой. Это неопровержимо доказывается тем, что Гилрей по тысяче других поводов пользовался такими же резкими и смелыми средствами и аргументами. Это подтверждается многочисленными примерами. Герцог Кларенс, впоследствии Вильям IV, избрал первой фавориткой актрису Дору Джорден. Эту особу он окружал всеми знаками внимания и всегда защищал ее против всяких нападок. К сожалению, такой смелости у него не было в тех случаях, когда он отправлял свои обязанности адмирала. Тут он показывал скорее то, что именуется отрицательной храбростью. Последнюю он проявлял всякий раз, когда его служба была сопряжена с какой-либо опасностью. Он тогда попросту куда-то исчезал. Куда же он мог деваться? — удивленно спрашивали все. И вот на одной из своих больших карикатур Гилрей представил перед английским народом то тайное убежище, в которое прятался трусливый адмирал. Карикатура настолько рельефна, что едва ли требует дальнейших комментариев. Мы не преувеличим нисколько, если скажем, что эта карикатура обнаруживает самый смелый и откровенный цинизм, на который способна вообще только сатирическая эротика. Но Гилрей был неистощим в остроумии: он то и дело изобретал все новые и новые мотивы. Столь же изумительной смелостью отличается, например, нарисованная в 1793 году карикатура «Presentation of the Mahometan credentials or The final resource of French Atheists».[23] 1793 год был одним из наиболее знаменательных в новейшей истории. Великая французская революция достигла своего апогея. Волны ее докатывались до всех стран, даже до изолированной морем Англии. И хотя Питту именно в этом году удалось составить первую коалицию против Франции, однако сама Англия находилась в состоянии сильного брожения и корона сидела не слишком прочно на голове Георга III, уже в то время страдавшего душевной болезнью. Фокс, великий защитник французских идей, пропагандировал в противовес Питту союз с Францией и делал на этот счет конкретные предложения. Когда, однако, в ноябре 1793 года коалиция одержала первую победу над французами, Гилрей, сторонник Питта, обрушился со свойственной ему резкостью на проекты Фокса. Письмо, которое Фокс подносит Георгу III, превращается в огромный фаллос. Это последняя надежда союзников Франции. Только своей физической потенцией могут они импонировать Фоксу, говорит ядовитый сатирик. Таков, по всей вероятности, истинный смысл этой карикатуры. По смелости эта карикатура едва ли уступает всем вышеназванным. Относящаяся к 1796 году карикатура «The orangerie» («Апельсиновый сад». — Ред.), сатира на принца и экс-наместника Оранского, несколько скромнее. Пока принц был молод и полон сил, он не щадил себя и расточал любовь во все стороны. Когда же он достиг того возраста, в котором Соломон писал свои мудрые изречения, а Давид слагал псалмы, он надел на себя ярмо брака и успокоился на груди целомудренной принцессы. Хотя коварные сны и беспокоили часто его отдых, — перед ним проносился целый легион тех, у кого были живые доказательства его благосклонности, — тем не менее у него было одно утешение: грудь его стареющей, но все еще послушной в любви жены была снабжена 24 миллионами фунтов стерлингов, и это в достаточной мере облегчало ему тяжелые сны.
Если мы объективно рассмотрим вышеописанные карикатуры Гилрея, то убедимся, что эротическая нота, несмотря на резкость и смелость ее проявления в каждом отдельном произведении, все же не может быть названа какой-либо спекуляцией на возбуждение чувственности. Единственной целью Гилрея было осмеяние тех или иных явлений, тех или иных сторон жизни. Примитивная мораль эпохи позволяла пользоваться для этого наивозможно более сильными средствами. Наоборот, все, даже самые смелые, карикатуры Гилрея обнаруживают — как ни парадоксально это звучит — ярко выраженное нравственное сознание. И действительно, они стоят на большой моральной высоте, хотя нынешней филистерской морали и внушают ужас, хотя современный, чопорный, нравственный англичанин с негодованием отворачивается от них и со спокойным сердцем выбрасывает из своего национального искусства его ценнейшие памятники.
* * *Томас Роулендсон, второй представитель этой эпохи, во многом существенно отличается от Гилрея. Как мы уже говорили в первом томе «Истории карикатуры европейских народов», он, несомненно, более значительный художник, нежели Гилрей. Последнее обнаруживается хотя бы уже в том, что он совершенно не пользуется символическими средствами, а склоняется в сторону реалистического гротеска. У Роулендсона эротика является самоцелью. Сам Роулендсон — воплощение здоровой, полной сил эротики. Это человек со здоровым спинным мозгом, одаренный пылкой, чувственной фантазией. Благодаря этому он и как человек, и как художник служит художественным воплощением своей чувственной эпохи. Про него можно сказать: этот превосходный бытописатель стал исключительно потому карикатуристом, что прекрасно понимал, что ни в какой другой области он не может так полно и так широко упиваться красотой женского тела. У Роулендсона игривая фантазия, которая по своему произволу формирует галантный и пикантный материал, вступила в полное обладание своими правами. Роулендсон — фабулист и поэт, и его ярко выраженная чувственность сделала его лириком английской карикатуры. Его интересует, и интересует притом больше, чем все остальное, то, что почему-либо носит эротический характер. Поэтому-то во всем его творчестве превалирует эротика вплоть до ее конечной и высшей точки развития. Все его творчество — возвеличение женщины, а так как на последнюю он смотрит исключительно с чувственной точки зрения, то его творчество служит в то же время и возвеличению силы. Он создал свой идеал женщины: у нее стройная, высокая, но все же полная фигура, сильные, но грациозные бедра, пышная, высокая и здоровая грудь, — короче говоря, это здоровая английская порода в соединении с фламандской силой и полнотой. Каждая его женщина — лакомый кусок для чувственных натур. Незримыми буквами подписывает он под каждой: «Чувствуешь ли ты, как было бы прекрасно созерцать эту сияющую красоту, лишенную всяких покровов?» И в подтверждение своих слов он у каждой хотя бы немного приподнимает завесу в рай сверкающей наготы ее тела. Он показывает то пышную грудь красавицы, то розоватую ногу. В отношении грации с Роулендсоном могут сравниться многие художники, — в отношении же слияния грации с силой — очень немногие.
Т. Роулендсон. Эротическая фантазия.
То, что у Роулендсона даже в политической карикатуре материал служит зачастую лишь средством на пути к эротической цели, можно доказать на примере многих его произведений. Положительно классическим примером в этом отношении служат его карикатуры на тогдашнюю русскую политику.
Анонимная карикатура на лорда Нельсона.
Роулендсон создал много политико-эротических карикатур, но излюбленной сферой его была общественная карикатура; в области политической карикатуры он не играл той роли, как Гилрей. Тут можно, правда, снискать себе шумное одобрение, изображая и отдельных личностей, и события в той пикантно-эротической форме, как то делал Роулендсон, но это далеко еще не знаменует собой руководящей роли в политической карикатуре. Последняя в качестве средства борьбы — а это главным образом и ценится в ней — требует преобладания сатирического остроумия, а вовсе не низведения политического материала до степени средства для достижения эротического впечатления. То, что масса требует всегда «большего», это следует хотя бы из того, что она сама всегда чрезвычайно серьезно относится к борьбе; это «большее» и давал Гилрей, и этим-то и объясняется, что его политические карикатуры пользовались неизмеримо большей популярностью, чем произведения Роулендсона. Идея побеждает тут искусство, так как Гилрей как художник уступает во многом, как мы уже указывали, Роулендсону.
Само собой разумеется, что этими двумя именами не ограничивается политическая карикатура того времени. Большинство карикатуристов, — пожалуй, даже все без исключения, — рисовали эротические политические карикатуры: и Будвард, и Ньютон, и Крюйкшенк. Чрезвычайно ядовитой карикатурой на связь принца Уэльского с миссис Фитцгерберт служит подписанная Аргусом гравюра: «Bause mon 2». Эротическая соль заключается тут, как понятно всякому знатоку французского эротического жаргона, в подписи, но и профану не требуется переводчика: смысл карикатуры слишком очевиден. Эта карикатура относится ко времени вступления на престол Георга IV, во всяком случае к тому времени, когда «первый джентльмен Европы» обликом своим весьма мало напоминал уже, что когда-то он был одним из красивейших мужчин Англии. К тому же времени относится и другая карикатура, направленная против королевы Каролины и посвященная ее любовной связи с Бергами. Гравюра «The Nightmare» («Страшный сон». — Ред.) направлена против романа лорда Нельсона с прекрасной леди Гамильтон. Красавице снится свидание с возлюбленным; каждую ночь она видит этот сон, и неудовлетворенное желание давит ее тяжелым кошмаром. Сюда же относится карикатура «The Royal Exhibition» («Королевская выставка». — Ред.), направленная против брака принца Уэльского с несимпатичной ему принцессой Каролиной Брауншвейгской, гравюра «The Rape of Helen» («Похищение Элен». — Ред.), изображающая временный, вызванный Питтом разрыв принца Уэльского с миссис Фитцгерберт, и, наконец, карикатура «The political clyster» («Политический клистир». — Ред.), воспроизводящая хорошо известную политическую ситуацию; все эти произведения доказывают, что английские карикатуристы того времени охотно посвящали свое дарование политической сатире.
