Эдуард Фукс - Иллюстрированная история эротического искусства. Часть вторая
Гораздо чаще встречаются, однако, пользовавшиеся огромным распространением эпиграммы, обращенные против определенных личностей. В эпоху реставрации на первом плане в этом отношении стоял, конечно, развращенный двор Карла 11. Здесь тоже особенно отличался Рочестер. Правда, он не оставался безнаказанным, так как наряду с полной свободой существовала если не законная кара, то во всяком случае личная месть. «Сатира на короля», в которой Рочестер цинически высмеял безмерный разврат Карла II и все его мрачные последствия, имела результатом его устранение от двора. Весьма вероятно, что если бы Рочестер не принадлежал к высшей аристократии Англии, то месть короля, даже такого слабовольного, как Карл II, была бы гораздо более жестокой. Человека, который умеет пользоваться в тишине и мраке ночи кинжалом, найти в то время было очень нетрудно. Такие циничные сатиры личного характера, как «Сатира на короля», которая грубым образом вскрывает самые интимные стороны жизни, должны быть, однако; рассматриваемы в эту эпоху еще и с другой точки зрения. Как сообщает Уффенбах, путешествовавший в то время по Англии, и другие современники, при дворе Карла II в присутствии короля и дам разыгрывались нередко эротические пьесы. Их содержание не может быть сравниваемо, например, с нынешними двусмысленными оперетками, — оно было попросту грубо, цинично, вещи назывались тут своими именами. Оргии, разыгрывавшиеся в альковах, воспроизводились в точности на сцене, и самые циничные слова эротического жаргона служили объектом наибольшего остроумия. В качестве одной такой эротической драмы, разыгранной в присутствии короля, придворных кавалеров и дам, Уффенбах называет анонимную пьесу «Содом» и говорит: «Нужно поистине удивляться, что такое безбожное и отвратительное произведение было не только создано человеком, но было вдобавок еще и разыграно в присутствии самого короля».
Эта пьеса по своему содержанию представляет собой действительно рекорд в области эротической литературы всех времен. Однако эта сатирическая драма, «в которой самое низменное и отвратительное было смело выставлено на, свет рампы», была — и это самое характерное для той эпохи — не чем иным, как цинично-сатирическим изображением жизни при дворе Карла II и даже больше того: она изображала разврат самого короля с его метрессами и друзьями. И далее: автором этой пьесы является, несомненно, Рочестер; это нисколько не опровергается тем обстоятельством, что сам он отрицал свою причастность к этой пьесе и обрушился даже эпиграммой на анонимного автора. Эжен Дюрер в книге «Половая жизнь в Англии» дал подробный анализ драмы «Содом». Эта драма существует в настоящее время всего в нескольких экземплярах. При чтении ее действительно убеждаешься, что при сравнении с нею бледнеет эротика всех стран и времен.
Целый ряд сатир того времени был посвящен любовным историям Карла II. Авторами их были, главным образом, известный Бутлер и Джордж Этеридж. Сатиры эти представляют нескончаемый перечень альковных скандалов. Жизнь этого общества была нередко действительно публичным зрелищем.
Так начался буржуазный век. Но так продолжался он, правда, недолго. Бурный поток остановился, и начался век воспитания. Но когда сатира перестала мало-помалу бичевать порок только из любви к этому самому пороку и действительно стала преследовать серьезные нравственные тенденции, она все же не стала более пристойной, а продолжала говорить грубым, циничным языком, никогда не оставлявшим ни малейшего сомнения в том о чем, в сущности, идет речь. Изобразительная сатира всей этой эпохи служит здесь, быть может, наиболее наглядным и убедительным доказательством.
* * *Ни одна страна никогда не имела даже приблизительно такого огромного количества эротических карикатур и притом карикатур в полном смысле этого слова, как Англия в XVIII столетии. Не подлежит никакому сомнению, что уже на основании одного этого мы можем заключить о степени испорченности тогдашнего английского общества; однако было бы чрезвычайно ошибочно выводить отсюда какое-либо смягчение в оценке французского и германского абсолютизма: противоположные полюсы индивидуальной жизни и всей культуры выражаются в открытом и безудержном господстве чувственности и отражаются соответственно в эротической карикатуре. Эротическая карикатура — и этого не следует никогда упускать из виду — может быть документом упадка общества, продуктом его разложения, — таковой она была во Франции при старом режиме, — но, с другой стороны, она может быть также и документом накопившегося избытка сил. Формула «эротическая карикатура» представляет, как мы уже неоднократно указывали, лишь общее собирательное понятие, обнимающее собою решительно все, и рай и ад, и добро и зло.
О чем она свидетельствует в каждом отдельном случае, на это всегда очень ясно и определенно указывают ее формы и тенденции, так что различие провести весьма нетрудно. В Англии она была выражением стихийной силы, силы, которая, как мы имели случай убедиться, проявлялась в весьма грубой форме при построении нового буржуазного общества.
Из эпохи великой английской революции и вообще из всего периода вплоть До начала XVIII века дошло до нас, как это ни странно, весьма немного английских карикатур. И если рождение английской политической карикатуры можно исчислять с момента Великой английской революции, то историю ее писать можно, только начиная с Хогарта.
Хогартом начинается в английской карикатуре период морального воспитания, которому посвятило свои силы все после реставрации. Это воспитание было обставлено, однако, как мы уже тоже упоминали, довольно странным образом. Оно совершалось нередко по рецепту того педагога, который в первый же день явился к ученикам вдребезги пьяным, желая, как он сам выразился, воочию продемонстрировать перед ними всю пагубность порока излишества. И карикатура тоже хотела в Англии продемонстрировать порок во всем его безобразии. С точки зрения такого педагогического воззрения и следует рассматривать все. Она применима вполне и к обеим известным гравюрам Хогарта: «До» и «После».
Смысл обеих гравюр очевиден, несмотря на всю сложность сатирических средств, которые пускает в ход Хогарт, и несмотря на сотню мелких сатирических деталей, которыми он уснащает каждое свое произведение и которые делают из последнего бесконечную моральную проповедь. На этих гравюрах Хогарт иллюстрировал, очевидно, галантное приключение влюбленной парочки, быть может, и адюльтер. Гравюра «До», первый акт, изображает мужчину, пламенеющего страстью, и женщину, сопротивляющуюся ему, но желающую втайне, чтобы ее победила неотразимая мужская сила, — это обычная схема действительности. То, что леди, несмотря на энергичное сопротивление, хочет все-таки остаться побежденной, можно с полной уверенностью заключить уже хотя бы по месту, где разыгрывается любовная борьба: это спальня, в которую леди привела своего поклонника. На второй гравюре — «После» страсть мужчины уже удовлетворена, он испытывает уже отвращение; иное дело женщина, теперь она сама ластится, — опять-таки схема живой действительности, правда, лишь постольку, поскольку речь идет не о любви, а о простом удовлетворении сладострастного чувства. Гравюры Хогарта следует признать превосходными: это неприкрашенное изображение чисто животной чувственности. Однако многие давали им совершенно другое толкование: многие утверждают, что Хогарт шел гораздо дальше в своих намерениях, — хотел изобразить коренное различие между ощущениями мужчины и женщины при проявлении чувственности в любви. Но если бы таково было действительно намерение Хогарта, то он, на наш взгляд, показал бы своими гравюрами, что он весьма мало смыслит в вопросах любви. Ибо там, где в объятия друг к другу толкает мужчину и женщину истинная любовь, там не может быть места какому-либо чувству отвращения после удовлетворения страсти.
Обе эти гравюры Хогарта пользовались самым широким распространением и считаются и теперь еще его наиболее ценными и значительными произведениями. Правда, щепетильная современность исключает их из общего собрания гравюр Хогарта. Тем не менее их всегда можно найти у истого коллекционера: они хранятся в особых папках и демонстрируются только перед знатоками.
Сатирические художники времен Хогарта, т. е. первой половины XVIII века, отличались от него только тем, что были немного менее остроумны и немного более циничны. Это без всяких дальнейших комментариев доказывается гравюрой «The Queen of Hungary's Whetstone» («Точильный камень венгерской королевы». — Ред.), которая направлена против Марии Терезии Австрийской и против Семилетней войны. Аналогично циничным образом политика Марии Терезии, а также и маркизы де Помпадур изображалась не раз. И притом не только так, но и еще более эротически. Какой эротической откровенностью отличалась общественная карикатура того времени, об этом достаточно наглядно свидетельствуют такие гравюры, как «А lovely lass…» («Очаровательная девушка». — Ред.), «The Mouse's Tail» («Хвостик мышки». — Ред.) и «Moses in the Bulrushes» («Моисей в тростниках». — Ред.).
