Бредущие сквозь Лабиринт - Андрей Арсланович Мансуров
— Я… Матерился?!
— Да. И ещё… Признавался в любви.
— Что, правда?!
— Нет, конечно. Но если бы попризнавался, нам было бы приятно.
— Ну так я признаюсь! И ещё — хочу поблагодарить. Я — мальчик не слишком лёгкий, и волочить меня по полу, покрытому поджаренными крысами, наверное, было…
— Да уж. Вот именно. Ничего. Справились. Нам же очень хочется сохранить живым нашего мужа и в качестве мужа, и в качестве командира. Поэтому уж старались — не за страх, как говорится, а за совесть!..
— Вы… Молодцы. Я чертовски… — Керк от нахлынувших чувств не мог никак подобрать слов, чтоб в достаточной степени выразили его радость и благодарность, чувствовал, как подступившие вдруг слёзы заставили его замолчать! — Спасибо!
— Да ладно уж. Для себя же старались!
— Точно. А то кто бы нам рассказал сказку на ночь?
— И массаж сделал?
— И шикарный секс предоставил?
— Хватит, госпожа старшая жена. Идите лучше сюда! — он привлёк их к себе, сжал что было сил.
Слёзы так и брызнули из глаз!
Что удивительно, после этого у него на груди оказалось две рыдающих в полный голос женщины, и он сам смог порыдать «вволю», иногда только прерываясь на то, чтоб рассмеяться: громко и счастливо.
Да, он именно — ощущал то, что зовётся счастьем, и не стыдился радоваться этому.
Они — живы.
И они — снова боевая команда!
А раз так — никто и ничто им не страшно!
Лифт исправно выдал им по шарику. Но когда Керк начал пить воду, его порция оказалась явно больше, чем обычно.
— А-а, это, наверное, для восстановления потери крови и сил. — проворчала Рахель, когда он сказал об этом.
— Крови?
— Ну да. Ты бы посмотрел, какой в конце, уже перед самым выходом, за тобой тянулся кровавый след! А как там, ну, в ране, всё пузырилось! И нога распухла вдвое против обычного… Словом — тот ещё фильм-ужас! Хорошо, что только фильм…
— Да уж. Вот именно. И кто знает — не принеси вы меня в зал, может, кошмар стал бы явью. Вот и думаю сейчас: какой я идиот. Нужно было не париться, и просто жечь через каждые десять шагов!
— Ну, тогда бы пришлось ждать, когда остынут стены и пол… Но… В следующий раз разрешаем так и сделать.
— Согласен, Полина.
Они уже привычным движением «впрыгнули» в спальню, и Керк сходу прошёл и рухнул на кровать:
— Я с вашего разрешения всё же полежу немного. Что-то я… Обессилел.
— Ладно. Полежи, полежи… Но имей в виду: если не встанешь, когда мы домоемся, мы сами тебе переволочём в ванную. Нам тут грязный и пропотевший вонючон не нужен!
Спали в бешенном «отрубоне».
Керк, конечно, встал и вымылся сам, но слабость чувствовал жуткую.
Вот гады эти инопланетяне! Пусть всё это — только симулятор, но, похоже, он действует на подсознание, как гипноз! А в гипнозе так: если погружённому в транс говорят, что прижгут руку сигаретой, то даже если коснулись руки на самом деле — пёрышком, возникает ожог! Работа подсознания, будь оно неладно!..
Он не стал рассказывать о своих рассуждениях своим напарницам: зачем лишние слова?
Им достаточно было посмотреть, как он мгновенно «излечился», чтоб понять механизм действия суперсимулятора: рационалистки же!..
Да и хорошо: всё меньше ненужных рассусоливаний.
Вот и сейчас: нужно не корить себя за дурь, а спать. Чтоб набраться новых сил.
Он наконец провалился в спасительную темноту сна.
Спал без сновидений.
Утром проснулся сам: от еле слышного шёпота.
Ага — это жёны разговаривают. Его жёны. А приятно называть их так.
Он повернулся на бок, невольно закряхтел: занемевшее от долгого лежания в одной позе тело отдалось ломотой. Надо же. А он-то думал, что теперь всегда будет в отличной форме!.. Он спросил:
— Долго я спал?
— Долго. Мы уже часа три тут точим лясы, — Рахель хмыкнула, — Но мы рады. Выспавшийся ты куда лучше будешь соображать, да и действовать… С гарантией!
— Ну так!.. Учёный же теперь! И вообще, как говорили мои друзья, за одного битого двух небитых дают! — Керк невесело усмехнулся, переваливая ноги через край кровати. Сев, взъерошил жёсткий ёжик почерневших и чуть отросших волос:
— Ну что? Умываюсь, да двигаем?
— Да, Керк. Ждать да тянуть смысла нет.
— Согласен, Полина. Иду.
В ванной он довольно долго думал, почему ему не приходится бриться, а ещё — почему им не повесили на стене хотя бы маленького зеркала. Может, в зеркале что-то выглядело бы не так, как они видят, осматривая себя сами снаружи?
Интересная мысль. А, может, их, как вампиров, и прочую «нежить», в зеркалах не видно?..
Он отогнал эту мысль, как глупую. В том, что обе его напарницы-соратницы живы и вполне себе материальны, у него была возможность убедиться. Нет, исходить надо из предпосылки, что они-то вполне материальны… И не совсем и не всегда материальны лишь задания-полигоны, что им тут предоставляют.
Интересно, что это будет на этот раз?
— Я тут высказала предположение, что на этот раз это будет что-то интеллектуальное. — Рахель, стоило ему показаться на пороге ванной, сразу доказала, что они с Полиной если и не читают ещё его мысли, то уж параллельно думают — запросто!
Керк широко улыбнулся:
— Ох, твоими бы устами — да мёд пить! Как я хочу спокойной, в стерильных условиях, и чтоб никуда не бегать — интеллектуальной задачки!..
Спустя три часа он уже так не думал. А уж что при этом говорил!..
После традиционного завтрака, во время которого они убедились, что шарики и порция воды сегодня почему-то меньше, им и правда предоставили «интеллектуальную задачу». Посередине очередного белого зала без отверстий тоннелей, стояла странная конструкция. Больше всего она Керку напомнила двойную схематичную звезду, что торчала раньше перед штаб-квартирой НАТО в Брюсселе. Только эта «радовала» глаз не суровым чёрным, а этаким жизнерадостно-весёленьким салатным цветом.
Сделана конструкция в его рост была, как казалось на ощупь, из такого же пластика, что и стены, и гладкость призм и граней обманчиво приятно чувствовалась и пальцами, и остальными частями тела, когда они пробовали залезать на неё со всех сторон.
То, что это — какая-то головоломка, которую им предстоит не то — разобрать на составляющие, не то — трансформировать в какую-то другую форму, сомнений ни у кого из их команды не вызвало.
Вот только все их усилия «трансформировать» шестнадцатилучевую «чёртову хреновину», как высказалась спустя три часа пропотевшая насквозь и обозлённая — дальше некуда, Рахель,
