Кресли Коул - Профессионал
— Это всё очень серьёзно. Я едва его знаю.
— Алексей рассказывал, как мы познакомились?
— Он сказал, мне стоит спросить тебя.
Пахан поднял брови.
— Интересно. Он очень скрытный.
— Он сказал, что ты принял его к себе ещё мальчишкой. Расскажешь, как ты его нашёл?
Пахан кивнул.
— Я ездил по питерским трущобам в поисках места для опорного пункта в городе. И на задворках увидел мужика, который избивал мальчика не старше тринадцати лет, жестоко избивал. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. Коммунизма больше не было. Улицы были заполнены тысячами мальчишек, и многие терпели жестокое обращение.
Севастьяна били? Эта мысль оставила в груди ноющую боль. Я взглянула на него, теперь взрослого мужчину, такого высокого и статного.
— Но этот мальчик, — продолжал Пахан, — все вставал и вставал на ноги, расправляя плечи. Почему он не остался лежать? Почему постоянно поднимался? Я никогда не видел, чтобы кто-то мог вынести столько ударов. В конце концов, тот мужик себя вымотал! Когда мальчик нанёс свой единственный удар, здоровяк вырубился, а мальчишка испарился. Я должен был узнать, зачем он вставал вновь и вновь. Так что я последовал за ним по кровавому следу. И знаешь, что мне ответил Алексей? — Завороженная, я покачала головой. — Онемевшими губами он ответил "Styd bolnee udarov".
Я сглотнула. Он уже был таким — в тринадцать?
— Экстремально, правда? Предполагалось, что каждый вор найдёт себе протеже, приведёт в группировку подающего надежды воспитанника. Сам я никогда о таком не задумывался, пока не встретил Алексея.
— Откуда он родом? Он был сиротой? — как и я была сиротой какое-то время.
Пахан открыл рот, чтобы что-то сказать, затем, похоже, передумал.
— Может быть, он расскажет тебе всё, когда вы пообщаетесь подольше и узнаете друг друга лучше.
А в этом-то и была проблема. Едва мы оказывались наедине, возникала опасность, что мы начнём дурачиться. Что, видимо, и объясняло, почему Севастьян меня избегал.
— Пахан, я хочу, чтобы ты был со мной откровенен, — я снова вспыхнула. — Что случится, если мы и дальше будем… развлекаться?
Элегантный пожилой часовщик поправил свой воротник, чувствуя себя крайне неловко, и это напомнило мне, что он ещё не свыкся с тем, что у него теперь есть дочь.
— Не возражаешь, если я перейду на свой родной язык? — спросил он, и я махнула ему в знак согласия.
На русском, используя огромное количество эвфемизмов, Пахан объяснил мне, что если мы с Севастьяном начнём встречаться, то этот мужчина окажется связан со мной, практически навсегда — даже без вступления в брак.
Всё вдруг стало ясно. Неудивительно, что Севастьян от меня дистанцировался — его пугали возможные последствия. Влечение ко мне было одним делом, но связь навсегда — совсем другим.
Не то чтобы я жаждала с ним подобных отношений, но меня всё равно задевало, что он ни в коей мере не желал обременять себя мной.
Первые пару дней после приключения в кладовке я оправдывала его отдаление. Он был слишком занят, ему нужно было много всего обдумать. Как глупо, Натали.
Он явно не тот, кто будет согревать мои замёрзшие руки.
- По-моему, я всё испортил. — Пахан потёр виски. — Ты так молода. Слишком молода, чтобы выдать тебя за кого-то.
— Выдать? — Мой голос стал на октаву выше. Мир здесь был устроен именно так, и в этот мир я теперь погрузилась.
Взгляд Пахана сделался отрешённым.
— Тем не менее, учитывая теперешнюю угрозу, возможно, тебе нужен мужчина, готовый отдать за тебя жизнь.
— Может, больше расскажешь о Травкине и о грозящей нам опасности? — Пахан, так сказать, умалчивал о подробностях, не желая меня обременять. — У каждого из нас теперь на спине мишень?
Казалось, Пахан меня не услышал.
— Ситуация непростая, и, возможно, она не должна касаться тебя и Алексея. На нём есть тень.
— Тень?
Пахан вновь обратил на меня внимание.
— Я знаю, что Филипп тоже интересуется тобой. Вы ближе по возрасту, и между вами много общего.
— Он не привлекает меня в этом смысле. Я почти жалею об этом, но это так.
— Не привлекает совсем? Филипп?
Я покачала головой.
— Ага.
— Это… неожиданно. Может быть, стоит дать ему немного времени. Пусть всё идёт своим чередом?
В этот момент по ступенькам, ведущим к павильону, поднялся Севастьян, чьи плечи были сведены от напряжения. Двое мужчин обменялись взглядами, и Пахан сразу встал.
— Ну, моя дорогая, похоже, у меня неотложные дела.
Выражение моего лица было нейтральным.
— Что-то, о чём я должна знать? — Когда Севастьян сканировал окрестности в поисках возможной угрозы, означало ли это его чрезмерную бдительность или то, что опасность была неминуемой?
Пахан рассеянно поцеловал мою макушку.
— Ничего такого, с чем бы мы не справились…
То, как тревожно держался стоящий за ним Севастьян, напомнило мне о той тикающей бомбе. Его золотые глаза потемнели, когда взгляд остановился на моём лице — словно неясное предостережение, предназначенное мне одной.
Рано или поздно часы, отсчитывающие обратный ход времени, обнулятся.
И что случится тогда?
Глава 17
— Мне нужны ответы, Филипп, — мы стояли в конюшне, ожидая конюха. После целой недели дождей небо, наконец, прояснилось, и я пригласила Филиппа прогуляться верхом. — Мне необходимо больше узнать об опасности, грозящей Ковалеву.
Обстановка в Берёзке продолжала накаляться, и никто толком не мог объяснить, что вообще происходит. Даже вчера, когда приезжал фотограф, чтобы сделать мой снимок на поддельный русский паспорт.
— Это лишь предосторожность, — заверил меня Пахан. — Никогда не знаешь, когда понадобится выехать за пределы страны.
Просто выехать? Или бежать?
После того разговора с Паханом я перешла на Севастьяно-диету, изо всех сил стараясь о нём не думать. Порой я ощущала на себе его пронизывающий взгляд — часы продолжали тикать — но ничего, кроме "доброго утра" он мне не говорил.
Тем не менее, наши натянутые отношения лишь отражали общую напряжённость в имении. В обоих случаях ситуация накалялась, и конца этому не было видно.
— Не беспокойся об этом, Нэт. — Филипп был образцом элегантности в своих коричневых брюках для верховой езды, сапогах и клетчатой куртке. Этот костюм, представляющий собой нечто среднее между стилем и пафосом, мог позволить себе лишь такой физически совершенный человек, как Филипп. Однако он выглядел вымотанным. — Твой отец — умный человек. Он всегда на шаг впереди плохих парней, даже таких безжалостных ублюдков, как Травкин.
Я поправила сшитое на заказ пальто руками в тёплых перчатках. Несмотря на яркое солнце, воздух был прохладным. Осень в России определённо кусалась.
— Я бы хотела хоть как-то помочь. — Я отредактировала в Википедии немногочисленные статьи о Ковалеве, вставив везде «якобы», а также добавив раздел "благотворительность".
И как синдикат жил без меня всё это время?
Странно, но никакого упоминания об Александре Севастьяне в интернете не было. Там были сведения об известных в России семействах с такой же фамилией, но их члены вполне легально занимались коммерцией или даже политикой.
— Ты уже помогаешь. — Филипп потрепал меня по подбородку. — Ты делаешь старика счастливым. Каждый день вы становитесь ближе. Это для каждого очевидно. Пусть мужчины занимаются остальным.
Я застыла, а потом поняла, что он шутит. Он был здесь самым продвинутым парнем и любил меня поддразнивать.
— Когда ты вся такая женственная и уязвлённая, то от тебя просто глаз не оторвать. — Он наклонил голову. — Знаешь, а ты была бы удивительной приманкой для шантажа. Вот тебе и способ присоединиться к нашему семейному бизнесу, сестрёнка.
— Ты что, пытаешься отвлечь меня?
Он ангельски улыбнулся:
— Получается? — Он протянул руку, чтобы ухватить мои собранные в хвост волосы, накручивая кончик на указательный палец. Но как только я уже собиралась отпрянуть, он резко опустил руку. Он всегда чувствовал, как далеко можно было зайти в заигрывании.
Ему приходилось отступать снова и снова, потому что заигрывал он всегда. Порой поведение Филиппа заставляло меня гадать, а волнуют ли его вообще эти правила про постоянную связь. Я могла поклясться, что в его внимании было какое-то отчаянное чувство — что никак с ним не сочеталось.
— Ты мне ничего не хочешь сказать?
— Эй, я просто работаю над книгами. Севастьян не допускает меня во внутренний круг.
— Меня тоже.
Мы были только внешними наблюдателями.
Когда Филипп провёл рукой по своему усталому лицу, я заметила, что его часов нет. Как и Пахан с Севастьяном, он носил дорогие часы, которых не было видно уже пару дней. Я прищурилась.
