Александр Сосновский - Лики любви. Очерки истории половой морали
Самыми привилегированными и преуспевающими служительницами любви были, конечно, гетеры. По существу, их нельзя даже отнести просто к продажным женщинам, ибо занятия любовью являлись для них только средством, но не целью. Диапазон деятельности гетер был неизмеримо шире: они претендовали на участие в государственной и общественной жизни, влияли на принятие политических решений, блистали среди философов, поэтов, художников. Им предоставлялось право участвовать в симпозиях ученых мужей, на равных вести беседы с тиранами и архонтами, богачами, аристократами и героями. Множество гетер вышло из Коринфа, где они учились приемам любви, музыке, философии, стихосложению, ораторскому искусству. Их славе способствовала не только обольстительная внешность, но и гибкий ум, интеллект, художественный талант. Имена знаменитых гетер заслуженно вошли в историю, некогда они были известны всем...
Аспазия родилась в Милете. Обладая исключительным обаянием, она с детства производила среди окружающих настоящий фурор и была окружена толпой поклонников и подруг. Перебравшись в Афины, Аспазия превратила свой дом в сосредоточение культурной жизни. Здесь можно было встретить философов Сократа и Анаксагора, законодателя Перикла, военачальника Алкивиада, скульптора Фидия и многих других. Даже почтенные матроны с дочерьми принимали приглашения Аспазии, пренебрегая приличиями. Плутарх утверждал, что «туда шли, чтобы слушать ее речи». Аспазия держала в своих руках тысячи нитей, решала судьбы войны и мира, занималась искусством, создавала моду. В ее лице гетеризм нашел высшее выражение, недаром век прославленного Перикла иногда называли и ее именем. Их отношения зашли столь далеко, что Перикл развелся с женой и сочетался с Аспазией браком. Аспазия во многом ответственна за кровопролития Пелопоннесской войны, в которой она участвовала лично, используя для координации военных действий летучий отряд своих сподвижниц. Утверждают, что война явилась для Аспазии источником личного обогащения и укрепления влияния. Но ее деспотический характер привел к созданию сильной оппозиции, образ жизни Аспазии был признан безнравственным, а она сама предстала перед ареопагом по обвинению в оскорблении богов. По тем временам это было равносильно смерти, но Перикл лично прибыл в суд и вымолил прощение.
Фрина была родом из беотийского города Фесписа. Если Аспазия стремилась к шумным триумфам, то Фрина держалась вдали от света и жила уединенно. Излюбленным занятием для нее было искусство. Она посещала студии Апеллеса и Праксителя, гордилась тем, что позировала великим художникам и давала им вдохновение. Действительно, если судить по сохранившимся копиям таких скульптур, как Афродита Книдская, тело Фрины было совершенным образцом женских форм. На Элевсинских мистериях Фрина поражала многочисленных зрителей своим появлением, а затем таинственно исчезала и укрывалась в романтической недоступной обители. Огромная популярность породила злых завистников и недоброжелателей. Кто-то из отвергнутых обожателей обвинил Фрину в профанации культа и развращении граждан. Но доводы защиты перевесили: трибун Гиперид сорвал с Фрины одежды и призвал оправдать красоту. Перед этим аргументом суровые судьи не устояли. В дальнейшем Фрина стала осторожнее и более не отказывала во внимании представителям власти. Она занялась благотворительностью, воздвигла несколько храмов и общественных зданий в Коринфе. Фрина предложила даже восстановить свой родной город, правда, с одним условием: написать на стене «Александр разрушил Феспис, а Фрина выстроила его вновь». Взвесив все обстоятельства, в том числе сомнительные источники финансирования, отцы города отказались. После ее смерти Пракситель отлил статую Фрины из чистого золота, которая хранилась в храме Дианы в Эфесе.
Лаиса ребенком была захвачена в плен, привезена из Сицилии в Афины и продана в рабство художнику Апеллесу, который и просветил ее в таинствах любви. Став свободной через несколько лет, Лаиса отправилась в Коринф и поселилась в этом городе навсегда. Поклонники платили за ее ласки целые состояния. Со знаменитого оратора Демосфена Лаиса затребовала десять тысяч драхм, и тому пришлось удалиться. Но тщеславие Лаисы было еще выше. Рассказывают, что она пыталась обольстить сурового Ксенократа, ученика Платона, а также атлета Евбата, одного из победителей Олимпийских игр. Лаиса нередко шокировала современников: она одновременно состояла в связи с утонченным гедонистом Аристиппом и грубым циником Диогеном, которому отдавалась чуть ли не публично. Кончина ее была драматической. Плутарх сообщает, что Лаиса последовала за возлюбленным в Фессалию, где ее убила из ревности одна из соперниц. Безутешные коринфяне воздвигли в ее честь памятник: львица, разрывающая на части барашка. По преданию, на ее гробнице была высечена эпитафия «Славная и непобедимая Греция была покорена божественной красотой Лаисы. Дитя любви, воспитанная Коринфом, отдыхает на цветущих полях Фессалии».
Список знаменитых гетер весьма обширен. Можно назвать еще Герпилис — любовницу Аристотеля, которая родила ему сына. Великий философ и воспитатель Александра Македонского еще при жизни сделал ее своей единственной наследницей. Лагиска — любовница Исократа, учителя красноречия и соперника Демосфена. Мегалострата — достойная муза эротической поэзии и философии Алкмана. Леонция — афинская гетера, любовница Эпикура, прославившаяся красноречием. Таис Афинская — наложница императора Александра, участница грандиозной оргии, после которой был сожжен Персеполис. Великий полководец признавал ее законной женой, от которой имел трех детей. Вакхис — верная, бескорыстная и нежная подруга оратора Гиперида. Теодетта — неутешная возлюбленная стратега Алкивиада, воздававшая после его смерти благоговейные почести. Гликерия — ни за что не желавшая расстаться с автором комедий Менандром ради владетельного правителя азиатской провинции Тарс. Агафоклея — безраздельно пленившая Птолемея Филопатра и перевернувшая вверх дном все его государство...
Если гетеры в определенном смысле приумножали славу отечества, то широко распространившиеся гемосексуаль- ные отношения бросали на нее тень. Иудейско-эллинический философ Филон (ок. 25 до н. э. — ок. 50 н. э.) писал: «Другое большое зло грозит разным государствам. Это зло — педерастия. Когда-то считалось чуть ли не постыдным одно произнесение этого слова, теперь же это предмет гордости пораженных пороком. Все они подражают женщине, для довершения сходства заплетают и причесывают волосы, расписывают и красят лицо белилами, румянами и тому подобными снадобьями, натирают себя благовонными маслами. Мы должны строго поступать с этими людьми, если хотим следовать естественным законам природы, их нельзя более оставлять существовать ни одного дня, ни одного часу, потому что они не только позорят самих себя, но всю свою семью, отечество и весь человеческий род. Педераст должен быть подвергнут каре, потому что он стремится к противоестественным наслаждениям и не принимает никакого участия в увеличении народонаселения».
Подобные обвинения из уст моралистов звучали постоянно. Однако их примитивная прямолинейность вряд ли кого-нибудь убеждала. Значительно сильней действовали аргументы в защиту детей. Обличая некоего Тимарха, афинский оратор Эсхин (ок. 390—314 до н. э.) обращается к судьям: «Мы обязаны вверять своих детей только таким учителям, которые отличаются чистотой нравов и мудростью. Но законодатель не удовлетворяется этим и точно называет час, когда свободнорожденное дитя отправляется в школу и возвращается оттуда. Закон, оберегая детей от хождения по улицам в потемках, запрещает учителям и начальникам училищ открывать школу до восхода солнца и закрывать после заката. Для участия детей в празднествах Диониса закон устанавливает возраст не менее 14 лет, т. е. возраст наступления зрелости. По мысли законодателя, ребенок должен получить хорошее воспитание и стать полезным обществу гражданином. Но если природные свойства с самого начала испорчены порочным воспитанием, то, вырастая, дети превращаются в испорченных граждан, подобных Тимарху. Законодатель установил еще одну меру, имеющую целью защиту детей — я разумею закон о проституции. Установлены самые суровые наказания за проституирование свободнорожденного ребенка или женщины. Что еще существует у нас в этом отношении? Существует еще закон об изнасиловании, объединяющий всевозможные преступления этого рода: всякий, кто оскорбит (растлит, купит для своего удовольствия) ребенка, мужчину, женщину, свободнорожденного или раба, кто воспользуется другим человеком для преступных наслаждений, подлежит телесному наказанию».
В Спарте гомосексуальные отношения преследовались по закону, но в Эолии и Беотии они допускались свободно. Однако законам не всегда следовали даже там, где они существовали. Гомосексуализм проник во все слои общества. Величайшие люди Греции находились во власти противоестественной страсти. Солдаты Александра краснели и отворачивались, когда царь принародно забавлялся с евнухом Багоасом. Историки рассказывают, что вблизи гимназий и палестр нередко располагались сомнительные заведения цирульников, парфюмеров, банщиков и массажистов, шныряли проституированные кинеды. Рассадники разврата отнюдь не прятались в глухих трущобах, они во множестве сосредоточивались прямо перед Акрополем. Гетера Нико со смехом рассказывает, как «мальчик Софокла» Демофон попросил ее раздеться, чтобы удостовериться в достоинствах телосложения: «А, ты хочешь высмотреть, что можно использовать для Софокла?» Герой одной из комедий сокрушается: «Прежде мальчикам разрешалось приходить в театр только в длинном, доходящем до колен платье, которое не открывало бы посторонним ничего нескромного; вставая, они не забывали позаботиться о том, чтобы не обнажить какой-нибудь части тела и не вызвать этим похотливых желаний. Теперь все в прошлом». У современников встречаются весьма саркастические описания носителей порока. Некий Полемон говорит о своем знакомом: «Взгляд у него утомленный, сластолюбивый; он вращает глазами, необыкновенно беспокоен; у него нервные подергивания лба и щек, судорожные сокращения век; шея наклонена набок, ляжки ходят ходуном, колени и руки согнуты... Он говорит резким и дрожащим голосом». Аристотель язвит не менее едко: «У педераста угрюмый взгляд, движения рук вялые, во время ходьбы ноги заплетаются, глаза бегают. Таков, например, софист Дионисий».
