Алексей Суслов - Подслушанная страсть
-Требует название…
Кристина нервно рассмеялась.
-Не течёт вода под лежачий камень!
Митя ударил кулаком об стол. Девушка выбежала из кухни и зарыдала из спальни.
-Кристи, прости, – громко сказал Митя. – Это просто от перемены места. Я буду писать, буду марать бумагу, будь она не ладна. Только бы придумать название…
Кристина вернулась и села за стол.
-Придумай. – тихо произнесла она.
Она ощутила зверский аппетит. Тщательно пережёвывая свежие овощи, Кристина не хотела ни о чём думать. Дела мужа – в конце концов его дела, а не её. Её дело – рожать детей и согревать очаг. Эмансипацией она никогда не страдала.
Вечером гремел салют с крыши соседнего дома. Толпа обезумевших от алкоголя людей металась вокруг вертолёта, махала флагами своей корпорации и вызвала у Мити, притаившегося в глубинах кресла, в тихой комнатке, некоторое возбуждение.
-Страсть… – пробурчал он вполголоса, не отрываясь от визжащей толпы. – Страсть, от которой текут мозги, заклинивает сосуды и лопается сердце. Только подслушанная страсть обладает этим. Так и запишем – «Подслушанная страсть», – и Митя поиграл клавишами ноутбука, отчего на экране появились искомые слова. – Ну, дружище Сакс, желаю тебе от всей души просратся! – Закрыв ноутбук, он прилёг на диван. И уснул сном младенца, вкушающего свой палец.
Проснулся Митя от тревожного звука включившегося телевизора.Довольная физиономия Дональда Трампа исторгала во вне дольки апельсинового самодовольства. Митя вдруг осознал, что многое потерял, не занявшись бизнесом в благоприятные времена. Деньги – это второе солнце, а самый лучший минет – как раз от второго, хотя без первого фактически невозможен этот грёбаный оральный секс, на котором съехало полмира землян.
Уйдя в душ, Митя обозвал себя никчемным сукиным сыном и только теперь прислушался к странной тишине ихнего с Кристиной уютного гнёздышка. В чём мать родила он вышел из ванной и обошёл все три комнаты. Любимой ни где не было. Пустота, разрывающая грудную клетку пополам. И возбуждение в чреслах. Ему словно перекрыли кислород. Ну, женуля, ещё пожалеешь, что так круто обошлась с ним с утра. Митя почувствовал, что ему словно сдавили яйца холодными тисками.
Странно, но он вернулся в душ, включил горячюю воду и намылив до неприличия всё тело, словно был беззубый младенец, любимец старой няни, стал с остервенением тереть всё тело жёсткой губкой, злясь на весь мир. Орган его набух до красноты, и стиснув зубы, Митя принялся с подростковым азартом заниматься странным для женатого человека делом с тем, что зовётся срамным удом толстобрюхими попами. «Ох, им виднее, где срам и где норма, – поразмыслил Митя и криво по-волчьи усмехнулся, – куда уж нам, грешным».
Вытеревшись, он нагим вошёл в ту комнату, где спал, и выключил дурацкий телевизор. Митя чувствовал полное опустошение. Пришла запоздалая мысль позвонить в нью-йоркскую полицию и сообщить об исчезновении жены. Руки тряслись, ноги его подгибались (упало артериальное давление) и он едва не упал на туалетный столик Кристины, набирая нужные цифры на телефоне.
-Я вынужден сообщить 911, что у меня исчезла жена.
-Сэр, мы вам сочувствуем. – ответил молодой мужской голос с чувственными нотками.
-Вы уверены, что она действительно пропала? Может быть, у неё появился любовник.
-С чего вы взяли? – задумчиво спросил Митя, почёсывая родинку под носом. – Я ещё хорош в постели и моей супруге не нужен кто-то на стороне.
На другой стороне связи по-детски усмехнулись.
-У вас восточно-европейский акцент. Белым женщинам иногда интересно завести интрижку-другую с чёрным или латиносом. Вы об этом не задумывались?
Митя зло буркнул:
-Мне говорили, что в Штатах я могу быть спокоен за здоровье жены и детей. Её украли, убили, изнасиловали, но она не может в эти минуты кувыркаться в постели с каким-нибудь негром. Это ужасно неправдоподобно.
911 обещали вызвать пару полицейских, чтобы на месте разобраться в этой щекотливой ситуации. Обещанного три года ждут, но Митя готов был ждать всю жизнь. Он ушёл на кухню и выпил стакан молока. Каким-то периферийным зрением он заметил клочок бумаги на полу. Подняв его, он прочитал следующее: «Я у Сакса. Если ты не готов отодрать свою волосатую задницу от дивана, это сделаю я. Твоя Кристина».
Полисмены щедро вытерли ноги в холле, основательно оглядев всё вокруг. Их внимание привлёк портрет принца Чрльза Уэльского на лошади в яблоках, перемахивающей через обрыв, довольно глубоких, чтобы свернуть шею и животному, смелому, и человеку, храброму и азартному до дрожи в ногах зрителей этого загадочного зрелища.
-Здравствуй, Митяй. Не узнал не бойсь?
Митя вытер руки об фартук и белёсые пятна муки закрыли собой оба глаза красного зайца.
-Нет. Мы знакомы?
Полицейский с плейбойской усмешкой поднял гордо голову, стриженную под ноль. Он гордился, что носит полицейский значок, решил Митя.
-Антон Дерябин. На бирже вместе трудились, пока дьявол Гоблин не дал мне под зад. С твоей помощью, глубокоуважаемый наш муженёк, ищущий свою дражайшую супругу. Кстати, вот и она.
В дверь вошла Кристина под руку с Саксом. Гордон был в тёмных очках из черепаховой оправы с золотыми душками. Во рту торчала худая сигара, тлеющая и отвратительная на запах. От этого дыма оба полисмена содрогнулись, хотя и были терпимы и не к таким эксцессам. На Митю эта вонь воздействовала усыпляюще, да так, что хотелось беспробудно спать до самого Рождества.
-Сакс, выбросьте вашу сигару в помойное ведро, – попросил полицейский Дерябин. Он ясно ощутил запах мочи во рту и его чуть не вырвало.
Митя провёл гостей в комнату с аквариумом и книжными стеллажами, полными портретов родственников и знаменитостей.
-Где тебя черти носили, дорогая? – сдавленно, с риторической интонацией вопросил издёргавшийся муж. Митя смотрел на Кристину с виноватым взглядом изменившего супруга. – Я…
Антон Дерябин оборвал его металлическим голосом судьи, выносящего смертельный приговор.
-Мы опустим все ваши семейные разговоры. Для чего мы, я здесь? Чтобы услышать из первых уст, как твои дела, Митя.
-Но почему я должен что-то говорить?
-Ты был в русской тюрьме и за тобой нужен надзор. Нашей стране не нужен очередной гастролёр, готовый откусить жирный кусок нашего американского пирога. Чем ты занимаешься в США?
Митя сонно глотнул обильную слюню и снова вытер теперь вспотевшие, но чистые руки. Они все сидели на креслах и диване, перебрасываясь взглядами друг на друг а как ярые соперники.
-Я пишу книгу.
-О чём?
-О сексе.
Дерябин истерически расхохотался.
-Молодец. Хвалю. Но знай: я первый узнаю, когда ты вдруг переступишь черту закона. Я буду следить за каждым твоим передвижением, за каждой твоею мыслью.
Полицейские ушли, бросив открытой дверь
Глава 12
– Не понимаю этих господ полицейских: они могли бы сунуть нос даже в дела Создателя! В сопливо-ранимом детстве я выловил восемь рыбёшек в неположенном детстве – и был доставлен в участок в наручниках, под охраной двух горилл явно нечеловеческого вида, которые всё время плевали, будто всю ночь ели арахис.
Кристина слушала Гордона Сакса вполуха, думая о книге, по словам Мити, начатой три дня назад. Верила ли она в силы писательского мастерства своего возлюбленного, она не решалась сказать, но раз тот был хорош в ночные часы во время супружеского долга, почему бы ему ловко управляться не только своим пенисом.
– Бакунин говаривал, что полиция – это раковые клетки на теле всякого государства, – запивая пережёванные фасолевые стручки соком зелёных яблок, произнёс Митя, всё время поглядывая на Кристину. Девушка увлечённо что-то рассматривала по верх головы Сакса. Сам литературный агент уже курил зеленоватую сигару, пускал колечки дыма и еле справлялся с отрыжкой.
