Кресли Коул - Профессионал
— Ааа! — закричал он, резко толкнув бедра, заполняя членом мой рот.
Головка уперлась в заднюю стенку глотки. Так можно было подавиться, но я была слишком голодна и лишь ждала этого. Он желал моего подчинения; рот и горло уже подчинялись, послушно расслабляясь.
— Прими меня глубже. — Новый резкий толчок. Когда мои губы соприкоснулись с молнией на штанах, я взмолилась о большем, а он повторил, — Иди на хуй.
Я его не понимала, но сейчас меня это не заботило. Работая ртом, я опустила руку вдоль тела в поисках влаги, начав ласкать клитор основанием ладони.
— Нет-нет, Наталья. — Он оттянул меня от члена, потом сдернул ремень и штаны, стаскивая их с ног. Я глядела на открывшийся вид во все глаза.
Сплетенные мускулы мощных бедер. Смуглое совершенство тяжелой мошонки.
Я потянулась приласкать это сокровище, отчего Севастьян невольно дернулся.
Потом, одним молниеносным движением он оказался на спине, а я оседлала его голову; его член, словно жезл, возвышался прямо передо мной.
Он собирался лизать… в такой позиции… пока я…
По-русски он пробормотал:
— Только попробовать на вкус. Чтобы исцелиться.
На своих влажных складках я ощущала его дыхание. Пальцы раздвинули мои губки. Он раскрыл меня, и на самой интимной части своего тела я почувствовала его взгляд…
— Такая красивая.
А потом на меня обрушился его свирепый язык.
Блаженство.
- О, Боже, — выдохнула я. Ещё никто и никогда не ласкал меня там языком. Я застонала, удивляясь, как вообще могла жить без этого?
Зажав член в кулаке, он наклонил его в мою сторону. Между движениями языка он сказал:
— Соси.
Когда мои губы вновь вернулись к работе, он, ухватив обе половинки моей попки, притянул меня ближе ко рту.
Будто лакомясь, он жадно работал языком, оторвавшись только, чтобы приказать:
— Сильнее.
На попку опустилась его ладонь, отчего я выгнулась, словно кошка.
Я втянула щёки, и в ответ ощутила легкое прикосновение зубов к клитору — как раз тогда, когда его палец начал проникать вовнутрь. О, мой Бог… Я раздвинула бедра шире и замерла в предвкушении, чем заработала очередной шлепок, напоминающий, чтобы я не останавливалась.
Он меня полностью контролировал, а я не могла этим насытиться.
Его палец скользнул на пару сантиметров вглубь, и я дернулась назад, развратно потирая клитором его рот, извиваясь в ожидании большего. Палец проник глубже, заполняя мою внутреннюю тесноту, его член запульсировал ещё сильнее.
Язык извивался, палец двигался, а Севастьян издавал рычащие звуки, словно был на седьмом небе.
— Блядь, женщина. Ты не могла быть более тесной. Влажной. — Потом он втянул клитор между губ и принялся его посасывать.
Это столкнуло меня в пропасть. Вопли восторга от оргазма были заглушены вновь, на этот раз — его толстым членом. Моя плоть сокращалась вокруг его пальца, отчего Севастьян будто сошел с ума, он сосал так, словно задался целью мне отомстить, от его рева мой клитор вибрировал.
Меня трясло от накатывающих волн удовольствия, слишком обжигающего, чтобы быть правдой. Такого сильного, что моё зрение помутилось…
Когда моя плоть стала чувствительной настолько, что была не в силах выдержать даже прикосновение языка, я выпустила член изо рта, чтобы сдвинуться подальше.
В ответ он шлепнул меня по заднице.
— Нет, это слишком!
— Ты примешь от меня все.
Он вновь начал меня лизать, а я на его языке тряслась и извивалась. Когда он убрал палец, я посчитала это избавлением — но он тут же принялся похлопывать меня по самой сердцевинке.
— Севастьян!
Он прижал мой рот к своему члену.
— Прими мою сперму. Ею я собираюсь тебя наполнить.
От этих слов я в предвкушении застонала. Зафиксировав рот вокруг головки, я рукой скользила по члену от основания до уровня губ и обратно.
Он толкался бедрами в мой кулак, вонзаясь пятками в матрас, все его огромное тело напряглось в ожидании разрядки.
— Я хочу, чтобы ты все проглотила. — Из-за сильного акцента я едва разбирала его слова. — Ты, Наталья.
— Угумм, — это всё, что я смогла произнести, на сей раз радуясь его языку, понимая, что он подарит мне сейчас новый оргазм.
Впившись в мою киску бешеным поцелуем, он прорычал:
— Всё до последней капли, зверек.
От мысли о проглатывании его спермы я уже была на грани оргазма, что вызвало прилив влаги в его жаждущий рот. Он смаковал эту влагу, подавляя свой рык. Он лизнул меня снова, его член у меня между губ сделался толще, поднимая к головке потоки семени.
Какое же он, должно быть, чувствовал давление! Давление, готовое прорваться в любой момент…
— Представь, что я наполняю тебя прямо здесь… — он пронзил меня языком, одновременно начав выплескивать кремовую горячую жидкость.
С первой струёй спермы он начал трахать меня языком, выкрикивая что-то прямо в мою плоть. Я вновь сорвалась в пропасть, глаза закатились. Помешавшись от наслаждения, я глотала горячие струи семени.
Всё до последней капли…
Глава 9
Грязно выругавшись, Севастьян спихнул меня в сторону и соскочил с кровати так, словно она горела, пока я отползала к изголовью.
Что случилось?
Он натягивал брюки, а я набросила на себя простыню. Если мне не приснилось, я только что насаживалась промежностью на его лицо, одновременно глубоко заглатывая его член.
Кем я была сегодня ночью, черт побери? Когда Севастьян зашипел, заталкивая в брюки этот прекрасный ещё наполовину твердый член, мой рассеянный мозг подумал: "кем бы я не была, жду — не дождусь, чтобы стать ею снова"
Я ожидала, что почувствую тревогу. Вместо этого моё тело готово было мурлыкать от удовлетворения.
— Этого не должно было случиться. — На его лице вновь было написано отвращение — на этот раз к самому себе.
Он должен бы чувствовать мириады эмоций. Смущение, удивление, восхищение. Но не отвращение.
Я была ошеломлена, но в хорошем смысле, словно только что выздоровела от болезни, став сильнее. Я стала другой. О сексе я знала всё, но никогда не осознавала его силы, которую даёт понимание того, что мужчина, более всего ценящий контроль, был не в состоянии справиться со своей реакцией на меня. Так же как и я не смогла справиться со своей.
Он пристально изучал выражение моего лица. Что он ожидал увидеть? Отвращение, похожее на его собственное? Сожаление?
Страх, которого он так добивался?
Чем мрачнее становился он, тем больше успокаивалась я. Наверное, мы были в противофазе. Не потрахаться, так поржать.
— Так значит, мы перешли к той части, в которой ты злишься и требуешь, чтобы я прикрылась? — Рассчитанным движением я закинула руки за голову и позволила простынке соскользнуть. Чтобы напомнить ему о груди, которую он целовал, и о сосках, которые хотел проколоть.
Он провел ладонью по лицу.
— Это было ошибкой.
— Конечно, нет. То, что мы делали — было великолепно.
В этой кровати мужчина моей мечты пошатнул весь мой мир, заставив кончить сильнее, чем когда-либо — трижды — и мой минет был не таким уж плохим. Я начинала ощущать себя прирожденной минетчицей.
В иллюминаторе открывался великолепный вид. Луна ярко светила над океаном. Океан! Начало моих каникул было многообещающим.
Он присел на краешек кровати, упершись локтями в колени.
— Ты счастлива от того, что я тобой воспользовался?
Ну, может, не настолько многообещающим. Я изумленно подняла брови.
— Я кончила три раза, ты — один. Кто кем воспользовался, Сибиряк?
От удивления у него отвисла челюсть. Круто. Он заткнулся.
Этой ночью мне стала понятна одна вещь. Я всегда думала, что, потеряв девственность, поступлюсь чем-то. Сейчас же осознала, что с мужчиной, подобным Севастьяну, я лишь приобрету.
Удовольствие, путающее мысли, и воспоминания на всю оставшуюся жизнь.
Моё отношение к произошедшему претерпело кардинальное изменение. Меня озарило: если парень, переспав со мной, сделает на спинке кровати зарубку, я скажу, чтобы он вырезал ещё одну для меня, а потом шёл готовить мне бутерброд.
— Такое непотребство больше не должно повториться, — сказал Севастьян.
— Потому что я табу? — Я нахмурилась, когда эта мысль пришла мне в голову. — Ковалев тебя не убьет из-за случившегося сегодня? Ведь так?
— Конечно, нет. Он не тиран-убийца.
— Так в чем же дело?
— Я воспользовался его дочерью. С трудом верю, что прикоснулся к тебе. — В лунном свете я видела, как румянец окрасил его скулы. — Ударил тебя.
— В итоге мне понравилось всё, что мы делали. — Я, Натали Портер, пришла в восторг от того, что меня отшлёпали. И собиралась с этим смириться.
