Александр Кралин - Двадцать килограммов неона
— Идет — согласились Заврик с Кусакой — Грудь в крестах или голова в кустах. Нам с Сомаганом церемониться нечего.
— Только где его искать?
— Я так думаю, — веско изрек Заврик — негде ему быть, кроме как в том централе, где нас мурыжили. Не найдется такого болвана в Сомагане, не говоря уже про Астум, чтоб на Бумубадамов базар повелся. Вот они дипломата и ломают сейчас, чтоб он все на себя взял, протокол подписал. Только просто так его не сломаешь – чухло либо лоха сюда не пошлют, и подготовочку соответственную он дома наверняка прошел. Тут и Яхламу попотеть придется, а уж провинциальным мордобойцам он и вовсе не по зубам будет. Так что я предлагаю: берем какого–нибудь мусорка покрупнее на луч, а не то под них трансформируемся…
— Этого ты не моги — осадил его Пейпиво — Мы теперь на пригодном для полетов корабле, чрезвычайная ситуация кончилась, а он — абориген.
— Ага, абориген! Сказал тоже! Пусти такого в Федерацию, и через год будешь и в сортир ходить по уставу.
— Нету для него в Федерации отдельного закона. И — точка.
— Погодите — вмешался Кусака — Чего париться прежде времени? Слетаем, посмотрим, там он или нет, как его держат, а там и решать будем. Может, его уже коцнули и зарыли тихо.
— А как ты смотреть будешь, закуска пивная?
— Инженеришка долбаный! Совсем осомаганился! Интроскопы на что, а? Это ж все–таки скаут, а не транспортюга.
Крыть было нечем, и Заврик отвернулся, обиженно засопев. Пейпиво спросил:
— Иник, как там снаружи? Шухера нет?
— Все спокойно. Посты сняты еще позавчера. Комп слушал эфир, они решили, что объект в последний момент вывернулся и улетел или упал где–то дальше. Какой–то крупный чин разносил локаторщиков до тех пор, пока у тех не нашлись нужные записи — откуда, не знаю.
— Им ведь тоже отчитываться надо, а за горами начинается другой военный округ — пояснил Иник.
— Ну, тогда давай откапываться потихоньку и — курс на столицу. Комп…
— Я слушаю.
— Сразу говорю — вздумаешь гарцевать, учну клещами чипы выдирать по одному. Без выключения.
— За битого двух небитых дают — смиренно вздохнул комп — Поведу, как дирижабль.
***Скаут завис над главкичей, то бишь Цетральным Стражилищем Священной Свободы. Технически подкованный житель Федерации по усиленному мерцанию звезд ночью или по слабому дрожанию воздуха днем мог бы догадаться, что здесь есть замаскированный корабль, но от сомаганцев скаут был скрыт надежно. Трое — с Иником, в качестве эксперта по тюремным делам — столпились за спиной Заврика. Тот орудовал апппаратурой, огрызаясь на Кусаку, который то и дело лез с советами.
— Ага, вот он!
— На вид — ничего.
— А ты погляди, как он скрючился. И какие у него глаза. Бьют его крепко, но с умом, и дрянью всякой накачивают. А на запястьях, краснота, видишь? Это электрические ожоги.
— Вот падлы!
Подал голос Иник:
— Для проникновения не вижу возможностей.
— Это еще как сказать…
— Эх, телепортер бы…
— Телепортеры только в фантастике бывают.
— Да не галдите вы! — Заврик взмок от напряжения, осторожно водя луч — Вот! Спустимся по вентиляции. Видишь? Это главный ствол, там и я пролезу.
— А решетки? Местах в шести перегорожено.
— А молекулярные резаки? Им по фиг — пенопласт или алмаз.
— Сигнализация? Вон — датчики.
Заврик только презрительно фыркнул и продолжил:
— Дальше — сюда. Это должен быть главный пульт сигнализации. Дежурного выключим, вырубим все их вопилки и звонилки, заберем у него ключи. Дальше — коридор, две решетки с дверями, двое часовых — тех просто парализуем, двери откроем. Таким же макаром — обратно. Все за собой закрываем, и, кроме сгоревшего пульта — после нас ничего. Идет?
— Погоди–ка… — всмотрелся в экран Кусака — Ты глянь, чего он читает.
Заврик увеличил масштаб изображения — у них с Пейпиво зрение было не таким острым. Дежурный на пульте с увлечением перелистывал толстый, богато иллюстрированный том; «Наркотический бред и абстинентные галлюцинации» — гласил колонтитул.
— М–комы вы еще не вынимали?
— Не напоминай, изверг — осторожно притронулся к затылку Заврик.
— Так что, если мы…
— Да ну, брось…
— А чего? Мы ведь не засветимся. Ну, привиделось ему что–то. А вдруг что не так, кто тебе мешает нажать спуск и станнировать его честь–по–чести?
— Ладно. Кашу маслом не испортишь, Машу дрындом не убьешь. Идет — ухмыльнулся Пейпиво – Так мы еще не отрывались. Прикольно будет.
— Ну, тогда меки на активную обратную связь с усилением — и вперед.
***Дежурный, развалясь в кресле, все листал книгу, временами начиная весело, с подхрюкиваньем и привизгиваньем, хохотать — то ли не жаль ему было бедных наркоманов, то ли он приноровился и на кумаре тащиться. Еле слышный шум привлек его внимание, он резко обернулся.
Перед ним стояли три изображенных на последней картинке видения, одно другого меньше. Дежурный протер глаза, затряс головой. Не отрывая взгляда от призраков, наощупь перевернул страницу наугад, опасливо взглянул, поднял глаза. Шумно сглотнул слюну, мгновенно взмок и принялся дрожащими пальцами лихорадочно листать страницы туда–обратно, то и дело затравленно озираясь. Захлопнул книгу, взгляд его беспомощно заметался по комнате; упал на поясной портрет Главного Блюстителя Свободы, висевший на стене. Дежурный минуту буровил его взглядом, повернулся всем корпусом.
Три верхних половинки Главблюсво заскочили друг в друга, как матрешки (Пейпиво и Кусака спрятались за Заврика), опять выстроились по росту, разом отдали ему честь и сказали хором уставным голосом: «Не бдишь, сука!».
Лицо дежурного стало серьезным и сосредоточенным, в глазах появилась глубокая мысль. Додумав свою думу до конца, он потер пальцем скулу, кивнул головой, отдал честь, сказал: «Ульп!» и тихо сполз на пол.
— Не выстоять Бадамову царству — изрек Заврик, ковыряясь в пульте — С такими–то тюремщиками! Порядочный вертухай должен чуть что хвататься за ружо, а этот от одной видимости сам лег и затих.
Часовые в коридоре службу несли добросовестно, и были за это вознаграждены — никаких ужасов им испытать не пришлось, их просто тихо сняли из–за угла.
Заврик, посасывая палец с обгоревшим наполовину — проклятый пульт! — когтем, отпер дверь камеры. Дипломат вскочил, уставился на разведчиков в ужасе. М–комы хоть и были заблокированы, но и Кусака своим видом мог напугать кого угодно, для Заврика же привычных аналогий и вовсе не находилось.
— Не боись. — сказал Пейпиво — Хоть тебя и пичкали всякой дрянью, ты в своем уме и видишь нас как мы есть. Кончился твой срок. Мы к тебе с амнистией, хотя Бунубадама не спрашивали и ему это не понравится.
— Это провокация — с достоинством выпрямился дипломат, но тут же сник — Нет, я болен.
— Не провокация мы и не глюки. И не сомаганские подпольщики. Идем с нами, там поймешь. Время дорого.
— Не могу — покачал головой дипломат — Я лицо официальное, могут быть нежелательные последствия.
Заврик навел на дипломата держатель для безмоментного инструмента, Пейпиво бережно ощупал его плечо, локоть, запястье, соболезнующе поцыкал языком. Ощупал другую руку и осторожно, стараясь не причинить боль, завернул ее за спину.
— Под угрозой оружия и под давлением силы я подчиняюсь — заявил дипломат.
— Так и запишем. — Заврик разрезал на нем наручники, ножные кандалы, железный пояс и ошейник. Поширкал надфилем по зеркально–гладким срезам — ни к чему сомаганцам видеть следы применения высоких технологий.
— А теперь идем.
Часовой в коридоре в упор смотрел на них. Дипломат замер. «А, фигня!» — Заврик провел пальцем у часового перед носом. Зрачки того остались неподвижными, выражение лица не изменилось. Пейпиво снял с часового каску, сдул с нее воображаемые пылинки, потер рукавом и водрузил обратно тому на голову. Обернулся к дипломату:
— Понял? Мы их на полчаса, малой мощностью. Раздуплятся, ничего помнить не будут.
Дежурный у пульта все еще был в обмороке.
— Заврик, — попросил Кусака — бахни и по нему. Вдруг ему не совсем крышу свернуло, так зачем ему такие воспоминания…
Верхний проем вентиляционной шахты был уже близко, виднелись звезды. Смутно доносился шум суматохи, метались лучи прожекторов — неисправность сигнализации уже обнаружили. Дипломат насторожился. «Не бойся. — обернулся к нему лезший первым Заврик — Мы коробку к самой кромке зачалили.»
Заврик долез до верха — и пропал в чистом небе. Потом из чистого неба высунулись, как обрезанные, две когтистые чешуйчатые лапы и жуткая харя с глазами–стебельками: «Давайте его!» Пейпиво подсадил, Заврик подхватил подмышками, втянул дипломата в корабль. Пейпиво и Кусака влезли следом, люк задраили, отчалились. Скаут по воздействием легкого ветерка начал дрейфовать над головами мечущихся по тюремному двору охранников.
