Александр Власенко - Хорошие собаки и этология человека
Многие дети даже в малом возрасте, едва научившись ходить, легко понимают настроение больших и умных собак, а те, соответственно, их. С детства выработанная привычка верно истолковывать взгляд, выражение эмоций и мыслей в мимике и в движении сохраняется на всю жизнь. Ребёнок, выросший под опекой хорошей собаки, знает, что такое дружба и что такое уважение. А пережившему смерть любимой собаки не нужно как-то ещё объяснять, что такое настоящее горе. И всё это — очень много для формирования полноценной личности.
У береговых чукчей и эскимосов был замечательный обычай. Новорождённому мальчику дарили щенка. Они росли вместе, и никто не имел права брать «детскую собаку» в упряжку или на охоту. Когда же мальчик подрастал настолько, что мог с луком и пращёй добывать мелкого зверя и птицу, ему дарили другого щенка, которого он сам приучал к работе. А старый пёс спокойно доживал свой век, если, конечно, ещё был жив к тому времени. Лишь сейчас мы можем понять не только практическую целесообразность, но и мудрость этого древнего обычая.
Рано или поздно, а собака лишится своей прикладной ценности как помощник в той или иной работе. Но нужда человека, особенно ребёнка, в уникальном партнёре, в живом учебнике этологии, постоянно подающем пример здорового отношения к людям и животным, друзьям и недругам, вообще к жизни, ко всему окружающему миру, не пройдёт никогда, вне зависимости от того, осознаёт это сам человек или нет.
Хорошие собаки, конечно же, не панацея от всех бед западной цивилизации, но это тот кусочек чистого неба, который можем сохранить мы сами.
Перейдём к заключительному вопросу: а где же взять хороших собак и как сохранить их для будущего, для наших с вами потомков?
Рецепт не настолько уж и сложен, но требует определённых жертв. Ради его исполнения следует, для начала, отказаться от тупикового маршрута, на который собаководство загнано современной лженаукой кинологией. То есть необходимо кардинально изменить критерии селекции. Настоящие любители собак не могут не понимать этого, ведь трудно найти хотя бы одну породу, чьи качества не были частично или полностью утрачены лет за тридцать (в среднем) «культурного» разведения. Племенную работу с породами, ещё пригодными для чистокровного разведения, не испорченными окончательно, надо основывать на трёх китах, имена коим: биологическая полноценность (конституциональное здоровье), фенотипическая пригодность для выполнения тех функций, ради которых порода нужна, и наличие желательных поведенческих характеристик. Именно желательных, а не минимально удовлетворительных! Для оценки поведенческих характеристик претендующие на универсальность спортивные нормативы дрессировки совершенно не годятся. Взамен их надлежит разработать специфические тесты и нормативы испытаний для каждой породы, а в некоторых случаях (например, для среднеазиатских овчарок) даже для каждого направления разведения. При этом установить верхние возрастные пределы для сдачи той или иной ступени испытаний. Это важно, поскольку, во-первых, все хорошие собаки рано проявляют задатки серьёзной работы, а во-вторых, требуется по возможности снизить влияние искусной дрессировки на селекционный процесс. Далее, с течением времени, следует периодически усложнять содержание нормативов, с тем, чтобы добиться прогресса в развитии нужных нам качеств. Сегодня, к сожалению, действует практика иного рода: нормативы от редакции к редакции становятся всё проще и проще. Они подгоняются под спорт, а не под нужды зоотехнии. Между тем, существует целый ряд ценных поведенческих признаков, зачастую определяющих суть породы, которые нынешними испытаниями вообще никак не выявляются и, соответственно, не учитываются при отборе и подборе. Два случая у меня сейчас перед глазами. Немецкие овчарки, кобели. Одному одиннадцатый год. До десяти работал в милиции. До сих пор может со ста метров на лобовой атаке снести фигуранта, не говоря уже о том, что и бегает, и прыгает всё ещё неплохо, и вяжет. Но главное вовсе не его геройство и здоровье. Он обладает в полной мере благородным характером, описать который в двух словах никак нельзя. Но и люди, и собаки его прекрасно чувствуют. Это утраченный, почти реликтовый тип поведения. Среди всех овчарок, что мне приходилось видеть за последние двадцать пять лет, данный пёс был бы в десятке лучших. Другой кобель полуторагодовалый, недоверчивый, злобный и отважный. Его поведение отлично иллюстрируется следующим примером. На участке, где он содержится, работают строители. Стоит им отставить в сторону лопаты, чтобы передохнуть, как кобель направляется к ним и угрозами заставляет вернуться к трудовой деятельности. Разумеется, никто намеренно его этому не учил. Соседи, которые тоже строятся, просто обзавидовались. Вот каких собак нужно разводить! Но разве эти их блестящие качества можно обнаружить при испытаниях по стандартной системе?
Целый ряд сильно деградировавших пород с узкой кровной базой нуждается в реконструкции путём метизации (возможно, и гибридизации). Например, для восстановления нормального сенбернара можно использовать некоторых среднеазиатских овчарок, для бульмастифа, боксёра и эрдельтерьера — отобранных по поведению пит-булей и стаффордширов. В некоторых случаях, ради сохранения малочисленных ценных пород, потребуется создание «дубликатов». Желательный результат иногда достижим и в первой генерации. Так, собак, неотличимых от аргентинского дога, получали от сочетания «белый бультерьер (кобель) — рыжий боксёр (сука)», а почти идентичных кане-корсо от вязки кобелём ротвейлером суки мастино-наполетано.
Следует обдуманно создавать и новые породы. Роскошные плоды метизации регулярно обнаруживаются на дрессировочных площадках. Плод любви курцхаара и «азиатки», сука в типе старинных русских легавых, с изумительными физическими данными, потрясла меня своей сообразительностью, будучи ещё щенком трёх с половиной месяцев от роду. За три занятия на дому она освоила: хождение рядом; посадку к ноге; посадку, укладку и стойку на расстоянии трёх метров с подачей голоса из каждого положения; ползание с того же расстояния; подзыв и возвращение на место; апортировку различных предметов, включая металлические; посадку и укладку из движения и то же из свободного состояния на расстоянии до десяти метров. Несколько лет назад видел замечательного метиса шарпея и западносибирской лайки, очень красивого и с отличным характером. А в прошлом году погиб, к сожалению, интересный кобель с достойным поведением, сын колли и «азиатки», выглядевший как колли конца 19 века, т. е. похожий на крупного бордер-колли. Подобные примеры можно множить.
И, в принципе, сейчас как раз то самое время, когда собаководство можно вернуть в нормальную колею. Разумеется, в этом деле не приходится рассчитывать на ныне существующие общественные кинологические организации, что ориентируются порочными по сути своей, настолько же надуманными, насколько и вредными установками, а никак не здравым смыслом. Но зато имеется довольно большое количество любителей собак, которые, с одной стороны, не завязаны на «плодильно-выставочные» процессы, поскольку им это попросту неинтересно, а делать деньги на собаках — бизнес не их уровня. С другой стороны, эти люди обладают достаточными средствами, чтобы заниматься собаководством как истинным хобби, не ожидая от него какой-либо прибыли или окупаемости, но только морального удовлетворения. И что важнее всего, они независимы в своих вкусах, пристрастиях и суждениях. Для них в то же время не составляет проблемы привлечь в помощь квалифицированных специалистов. А великолепный вариант неформального объединения их усилий — Интернет. Достаточно заинтересованности нескольких таких людей, чтобы появился шанс не только оздоровить вырождающиеся, но и создать новые перспективные породы собак. И ещё — вернуть в собаководство правила «честной игры», спорта джентльменов, в котором верят слову, где личная подпись на родословной означает больше, чем самая большая печать, и нет необходимости проводить в подтверждение указанному происхождению анализ ДНК. Собственно, всё это, то есть любительство в чистом виде, существует в некоторых количествах кое-где и в Англии, и в Америке, но, разумеется, вне известных клубов. Значит, вполне возможно и у нас.
Возвращение собаководства к «до-кинологическим» принципам селекции, к восстановлению исчезнувших качеств заводских пород, но теперь, разумеется, основанное уже не на одной только голой эмпирике, а на известных и подтверждённых наукой закономерностях, есть единственный путь спасения домашней собаки как существа, полноценного во всех отношениях. А главное, — несомненно нужного человеку в будущем. Вряд ли, однако, этот путь устроит абсолютно всех более или менее известных кинологов. Уж среди них-то наверняка найдутся желающие назвать его ретроградным. Но за большей частью их доводов, таких, как, например: от нас отвернётся светлый лик международных кинологических организаций, или: у нас в руках вместо эстетически совершенных плодов многолетнего культурного разведения окажутся разнотипные дворняги, подобные собакам сто- или двухсотлетней давности, — за доводами этими коли и кроется любовь, то отнюдь не к собакам как таковым, а в лучшем случае к своей блистающей на выставках собаке, что, как правило, подразумевает ещё большую любовь либо к приятно хрустящим бумажкам либо к своему правдами и неправдами обретённому положению «звезды» кинологического общества. Если только данные доводы не являются обычным плодом апломба и незнания. Ведь на самом деле нами утрачено в собаках столько поистине ценного, что объяснить это людям, не видавшим тех собак собственными глазами, порою просто невозможно. Да, они заслуживали любви и уважения гораздо чаще и с куда большим основанием, чем собаки нынешние. В память той любви и хочется вернуть прежних немецких овчарок, ризеншнауцеров, эрделей, боксёров и даже некоторых доберманов. Вполне вероятно, что вместе с настоящими собаками к человеку вернётся и подлинно уважительное отношение к ним, нужное, быть может, даже не столько собакам, сколько самим людям, — чтобы оставаться людьми. И потому ретроградность здесь есть самая прогрессивная позиция из всех возможных.
